Нормы права и нравствености

Введение

Право, по сравнению с нравственностью, отличается точностью и ограниченностью своих предписаний. Подобно нравственности, оно ограничивает произвол отдельных лиц, налагая на них известные обязательства во избежание общих споров и столкновений. Но в то время как право ограничивает свои требования строго обозначенными пределами, устанавливая в каждом случае совершенно ясные и определенные предписания, нравственность, как мы понимаем ее в настоящее время, не ставит каких-либо границ для своих предписаний. Требуя от нас служения людям, исполнения закона любви, нравственность не определяет подробно ни формы, ни пределов этого служения, предоставляя нам самим найти в каждом отдельном случае соответствующий способ выполнения нравственных заветов.

Для достижения нравственного совершенства нет, и не может быть никаких заранее установленных рамок; это область постоянного стремления к добру, высшая цель которого переходит за пределы всяких личных соображений и расчетов, чтобы торжествовать победу над эгоизмом в подвигах самозабвения и самопожертвования. По глубокому замечанию Канта, `моральное состояние человека, в котором он всегда должен находиться, есть добродетель, т. е. моральное настроение в борьбе, а не святость, в виде мнимого обладания полной чистотой настроений воли`. В отличие от этого право и для наиболее важных обязанностей, возлагаемых им на нас, - например, в области общественной,- всегда устанавливает сроки, размеры, формы, вводя, таким образом, свои предписания в определенные границы. Эта ограниченность права, по сравнению с безграничностью морали, является первой чертой их различия, заставляющей характеризовать юридическую область как minimum общественных предписаний.

Нравственность не удовлетворяется, подобно праву, требованием внешних действий, но вменяет людям в обязанность также и добрые чувства, без которых исполнение ее заветов лишается истинной цены. Для права безразлично, например, уплачивается ли долг по чувству честности, или же из одной боязни законного преследования; но для нравственности это не безразлично: она осуждает те действия, которые имеют одну видимость добрых, а на самом деле подсказываются своекорыстными побуждениями. Если право и принимает во внимание внутренние мотивы, то не при исполнении, а при нарушении закона, там, где требуется определить виновность лица, что, конечно, не может быть сделано без освещения субъективной стороны правонарушения. Юридический закон и здесь карает внешние деяния, а не внутренние помыслы, привлекая эти последние к своему суду лишь постольку, поскольку это требуется для его специальных целей, т. е. для установления фактов правонарушения.

Указать причины обособления права и  нравственности и вместе с тем  разъяснить их непрекращающуюся связь - таковы задачи данной работы.

1 Природа взаимодействия норм права и нравственности

Человек по природе своей есть существо общежительное. Все сведения, сообщаемые нам историей, свидетельствуют о том, что люди никогда не вели одинокого существования, за исключением редких случаев нравственного  подвижничества или невольного несчастья. Общение с другими в той  или иной форме является для них  насущной потребностью, вытекающей из всех свойств их природы.

Но, вынуждаясь самой природой к жизни общественной, люди не могут обойтись без взаимных недоразумений и столкновений. Они  не могут жить разрозненно, а живя вместе, не могут постоянно оставаться в мире. Сходство потребностей заставляет их соединяться в общества, но оно, же вызывает их и на споры, ибо сходные желания порождают стремление к обладанию одними и теми, же предметами, а это, естественно, влечет за собой пререкания и споры. Не менее недоразумений вызывает и различие человеческих взглядов и стремлений, являющееся источником бесчисленных разногласий. Ни в каком обществе, сколько бы ни было оно интимным и тесным, не может установиться безусловного единства потребностей и мнений. Каждая личность, входящая в состав общества, если только она не подавлена внешними влияниями, представляет собой нечто особое и свое. Различие внутренних способностей и стремлений усугубляется разнообразием внешних положений, в которых находятся отдельные лица. Так в каждом обществе создается с естественной необходимостью почва для взаимных противоречий и столкновений. Чем выше общество по своему развитию, тем разнообразнее эти противоречия и тем серьезнее эти столкновения. Подобно тому, как в мире животных только низшие организмы отличаются однородностью своего состава, так и в мире общественных соединений простота и однородность организации являются признаком недостаточного развития. Усложнение жизни и рост культуры всегда приводят к внутреннему расчленению первоначально однородных союзов и создают сложную группировку лиц в зависимости от рода их занятий и общественных положений. И когда установившееся разделение общества па особые группы закрепляет противоположность частных стремлений, придавая им характер классовых и сословных различий, внутренняя рознь общественных элементов получает тем большую силу, что она опирается отныне на известную организацию.

К различиям  индивидуальным, подающим повод к  ежедневным жизненным пререканиям, присоединяются более крупные противоречия целых общественных групп. Отсюда возникают  внутри отдельных обществ те серьезные  столкновения, которые потрясают  иногда основы всей общественной организации  и ведут к перестройке ее на новых началах. Дальнейшее развитие общества может иногда уничтожить устойчивость классовых разграничений и резкую обособленность отдельных общественных групп, но оно не в силах устранить  естественных различий, устанавливающихся  в обществе вследствие индивидуальных особенностей его членов и разнообразия их жизненных положений.

Все эти  естественные различия и противоречия еще более обостряются теми взаимными  несправедливостями и обидами, которые  представляют собой проявление человеческих страстей и преступной человеческой воли. Вместе с добрыми свойствами люди соединяют и злые - таков  неизменный факт общественной жизни. Ни одно общество не избавлено от преступных и порочных натур, склонных посягать на чужое достояние, и ни в одном  обществе взаимные недоразумения не обходятся без враждебных и страстных  столкновений, препятствующих спорящим дружелюбно выйти из своего затруднения. Все это нарушает спокойствие  общественной жизни, вызывает неприязненные  и обостренные отношения. И если бы у людей не было средств к  обузданию их противоречивых стремлений и к умиротворению враждующих общественных элементов, то самая жизнь  в обществе сделалась бы тягостной  и несносной, лишившись тех своих  преимуществ, которых человек в  ней ищет. Но такие средства всегда подсказывались человеку его миролюбивыми и общежительными наклонностями и с естественной необходимостью вырастали из основных потребностей общественной жизни, какими являются потребности мира и порядка. Эти средства суть нравственность и право.

Потребность общения и противоречие частных  стремлений (классовых и индивидуальных)- таковы две элементарные аксиомы, от которых должен отправляться каждый исследователь общественных явлений. Из этих аксиом должны исходить и мы при объяснении соотношения между  нравственностью и правом. Ибо  самое первое и основное определение, при помощи которого мы можем обозначить общественное значение юридических  и нравственных норм, состоит в  том, что все они в своей  совокупности служат средством к  поддержанию общения и к умиротворению  противоречивых общественных стремлений. Право и нравственность являются силами, обуздывающими произвол человеческих страстей, вносящими мир и порядок  во взаимные отношения людей и  противопоставляющими эгоизму частных  стремлений интересы общего блага и  требования справедливости. В этом заключается их общая задача и  их жизненная связь. Взаимно подкрепляя друг друга, они выполняют великое  призвание - поддерживать самую основу общественности, т. е. ту связь отдельных интересов и стремлений, которая сплачивает людей в одно общее целое. Это общее призвание права и нравственности объясняет нам, почему в известные эпохи они до такой степени сливаются вместе, что нет возможности различить их специальные области и сказать, где кончается одна и начинается другая. В эпохи возрождающейся культуры, которые очень удачно называются эпохами первоначального единства, все проявления общественности остаются в нераздельном сочетании. Простота жизненной обстановки, которой соответствует такая же простота взглядов и всего общественного миросозерцания, способствует тому, что все здесь находится в зародыше и все подчиняется некоторым общим требованиям, по преимуществу религиозным. Религия служит основой и санкцией всех общественных предписаний, которые получают, таким образом, характер безусловной цельности и полнейшего единства вследствие единого источника их происхождения.

Последующее развитие культуры нарушает это первоначальное единство и ставит на его место  известное обособление различных  сторон общественной жизни. Это не значит, конечно, чтобы различные стороны  общественного организма приобретали  характер совершенно независимых друг от друга областей, не имеющих между  собой ничего общего. Как настаивал  на этом еще Савиньи, все проявления народной жизни всегда остаются неразрывно связанными между собой и подчиняются  в своем развитии одному и тому же закону внутренней необходимости. Современные  воззрения вновь воспроизводят  эту мысль о единой закономерности, лежащей в основе всех общественных явлений. Нельзя поэтому говорить, о  какой бы эпохе ни шла речь, о  полной обособленности тех или других сторон общественной жизни, которые  всегда и при всех условиях суть не более, как стороны некоторого единого явления. Однако эти стороны  могут то сливаться до неразличимости, то обособляться и получать известную  самостоятельность. В частности, это  следует сказать и в отношении  к нравственности и праву: от первоначальной слитности они переходят постепенно к взаимному обособлению, в результате которого получают характер отдельных, хотя и тесно соприкасающихся, областей. Как увидим далее, ни право без  нравственности, ни нравственность без  права не могут рассчитывать на прочное  существование и развитие. Это  доказывает их неразрывную внутреннюю связь, которую можно было бы предположить уже a priori ввиду неразрывного единства всей общественной жизни. Находясь в  этой связи, они и развиваются  совместно, повинуясь общему ходу исторического  процесса и каждый раз свидетельствуя своими единовременными успехами о  воздействии на них одного и того же закона общего развития. Прогресс в  одной области рано или поздно отражается в другой, обусловливаясь при этом некоторым общим прогрессом всей социальной жизни.

Естественное  развитие жизни приводит, однако, к  тому, что право и нравственность обособляются друг от друга, не утрачивая  своей связи, но приобретая более  самостоятельное значение.

Объяснение  этому, прежде всего, следует видеть в том, что в самих требованиях общества по отношению к исполнению своих предписаний заключается известная двойственность, рано или поздно приводящая к раздвоению этих предписаний на две самостоятельные области. Условия общественной жизни требуют, чтобы известные предписания исполнялись во что бы то ни стало, все равно, соответствуют они или нет желаниям и мнениям отдельных лиц. Сожитие людей в обществе было бы немыслимо, если бы такие деяния, как воровство и убийство, ставились исключительно в зависимость от добровольного усмотрения отдельных лиц. Общество должно требовать обязательного исполнения норм, запрещающих подобные деяния, одинаково от всех своих членов, без различия их воззрений. С другой стороны, развитое нравственное сознание признает истинную цену лишь за таким исполнением моральных требований, которое сопровождается соответствующим внутренним настроением. Одно внешнее исполнение без надлежащего нравственного чувства, с подобной точки зрения, не имеет никакого этического значения.

Таким образом, общество, с одной стороны, не может  не требовать, чтобы некоторые элементарные правила нравственности с необходимостью осуществлялись его членами, помимо их субъективного усмотрения; с другой стороны, оно не может не желать такого осуществления нравственных норм, при  котором действия вытекают из глубины  нравственного чувства. Выход из этого двойственного требования заключается в том, что первоначально  единая совокупность этических норм раздваивается на две особые области: та часть их, которая определяет самые основные условия общежития  и требует усиленного надзора  со стороны общества, обособляется в виде области специально юридической, тогда как другая часть выделяется в особую группу, под именем норм нравственных в собственном смысле этого слова. В известных случаях общество должно волей-неволей ограничивать нравственную свободу своих членов, которая неизбежно является свободой добра и зла. Устраняя в таких случаях принцип свободного осуществления этических велений и вводя начало принуждения, избегают печальной перспективы постоянных недоразумений, угрожающий признак которой был изображен некогда Гоббсом в виде войны всех против всех. Но, беря под свою охрану известные отношения, общество вместе с тем должно предоставить своим членам известную свободу для их нравственного совершенствования.

Потребность подобного разграничения областей юридической и нравственной сказывается  лишь в эпохи более развитой культуры. И для права, и для нравственности их тесная связь оказывается с  течением времени неудобной; обе  сферы отношений стремятся к  отделению друг от друга. Отделение  права от нравственности вызывается развитием общественной жизни, когда  более сложные отношения и  более частые столкновения отдельных  лиц заставляют позаботиться об установлении более твердых основ юридического оборота. Обособление нравственности от права обусловливается развитием  личности, когда пробудившееся индивидуальное сознание отказывается следовать во всем принудительному руководству  общества и требует для своей  духовной жизни свободы убеждений  и действий.

Таковы  общие условия, вызывающие постепенное  обособление юридической области  и моральной. Право всегда стремится  к точным определениям и всегда связано  с возможностью принуждения; нравственность требует для своего развития свободы, - вот основная причина, объясняющая  это обособление. Мы не можем указать  с полной точностью, какие именно отношения причисляются в результате этого обособления к каждой из двух областей: это определяется условиями  места и времени. В истории случаются переходы юридических требований в моральные, и наоборот. Это объясняется как постепенной победой принципа нравственной свободы над началом юридического принуждения, так и изменением взглядов общества на известные действия, которые то предоставляются чисто нравственному усмотрению, то берутся под охрану права. Но если границы двух характеризуемых областей отличаются известной подвижностью и если всегда возможны переходы отношений из одной области в другую, то из этого не следует, чтобы нельзя было установить некоторые общие признаки, обусловливающие причисление известных норм к праву или морали. Эти признаки сами собой вытекают из того разграничения двух областей, которое было сделано ранее.