Демография

     Вторая волна чудовищных демографических потерь была следствием

была  следствием ВОВ, победа в которой  далась ценой потери нескольких поколений. В итоге вместе с гражданским населением Россия – СССР потеряла во Второй мировой войне около 27 млн человек.

     В третьей волне, начавшейся в августе 1991-ого, присутствуют новые факторы будущих демографических потерь, не связанные с прямым насилием, но тем не менее действующие крайне угнетающе на демографическое состояние и поведение населения. Здесь не важно, какие факторы стимулируют демографическую катастрофу, важно другое – она становится реальностью, и России вновь если не тотальное вымирание, но потеря целого поколения. А это на ряду прочих имеет идентификационные последствия, способные отрицательно сказаться на судьбе страны и нации. Происходит отрыв новых поколений от таких элементов национальной почвы, которые питают сакраментальные структуры воспроизводства национального в нации – от национального идентитета. Тот вакуум национальной идентичности, в котором ныне задыхается современная Россия, русская нация, порожден тремя волнами демографических потрясений, опустошивших и опустошающих страну.

     Чудовищные демографические потери закономерны для нации, которой навязали цивилизационный переворот, бегство от основ локальности своей цивилизации, от ценностей национальной идентичности. Есть прямая и весьма чувствительная связь между демографическими и идентификационными процессами. Там, где рушится идентитет нации, хаотизируется вся иерархия ценностей национального сознания, процессы ментального распада начинают разрушать всю мотивационную сферу жизни общества.

     Таким образом, потери за XX столетие – цена, которую заплатила Россия не просто за формационную модернизацию, а за попытку изменения типа локальности своей цивилизации. Исключением не стали и реформы 90-х гг., вновь совместившие решение задач по формационной модернизации страны с попытками изменения типа локальности ее цивилизации – окончательного изгнания из нее русско-российской сущности. В итоге это настолько хаотизировало исторические и вслед за этим идентификационные основы страны, всю сферу ментальной мотивации жизни нации, что подорвало социально-экономические основы даже простого воспроизводства населения в России. Возникает вопрос – почему реформы осуществляются с такой дорогой демографической ценой?

     Ответом на этот кошмар вселенской духовной смеси – агрессию и пустоты и абсурда стал кризис социальности и человечности в России, а вслед за ним наступил и демографический коллапс. Россия адекватно отреагировала на новую волну вненациональной бесовщины, навязавшей ей новый цивилизационный переворот – отказалась рождать детей в стране вечных исторических потрясений для новых форм отчуждения русских лот своей русскости и России. Русские отказываются рождаться русскими для русской жизни, и не в последнюю очередь потому, что они потеряли в себе и не имеют вне себя пространство для ценностей и смыслов русской жизни. И это самый трагический итог векового бегства от России и одновременно с этим наиболее точный диагноз – национальный нигилизм вненациональной России. Надо очень не любить страну, чтобы предложить такие реформы, и, главное, с беспощадностью проводить их без оглядки на национальный этнос, социальные и гуманитарные последствия, без намека на нравственность.

     За время так называемых либеральных реформ утрачена значительная часть национального суверенитета, многие геополитические преимущества исторической России, складывавшиеся веками и оплаченные ценой непомерных человеческих жертв. Радикально подорвана экономическая и военная безопасность страны как следствие разрушения значительной части производства, научно-технического и человеческого потенциалов. На этой основе за последние столетия существенно подорвана вера русских в самих себя и свое государство, в высшие смыслы своей национальной истории и национального бытия, вера в будущее национальной истории. Увы, но с адекватностью вывода А.И.Солженицына не поспоришь: «…руководство России всеми усилиями старается не запачкаться в какой-либо уклон к интересам русским, даже обходит старательно само слово «русские» - а всегда «россияне». Русский этнос демонстративно не взят в опору России». Цена безразличия к собственной нации – это глубина ее падения в истории. И демографический коллапс современной России – это не только следствие самого падения, но и отражение крайней степени запущенности проблем национального бытия русских как нации, недопустимой отчужденности властной элиты от этих проблем.

     Самым трагическим отражением сложившейся ситуации стала и практика суицида в стране, принявшая масштабы эпидемии. Статистика этого явления на 100 тыс. жителей по годам выглядит  следующим образом: 1992 - 31 человек, 1995 – 41, 2000 - 39, 2001 – 42, 2002 – 39, 2003 – 36, 2004 – 34. Эти данные считаются критическим порогом социальной вменяемости нации. Часть из суицидов носила рецидивный характер, но результат все равно обескураживает.

     Не было таких времен, которые так и до такой степени были разрушительными по отношению не просто к архетипическим  основам социальности, культуры, духовности, а именно к их нравственной составляющей, претендовали бы на вовлечение в рыночный оборот нравственных святынь, отмеченных именно национальной спецификой, на их растление средствами рыночного беспредела. На месте Великой России возникла страшная, пугающая своими последствиями смысловая и ценностная пустота, ведущая не только к опустошению народного духа и обессмысливанию национального бытия, но и вслед за этим и на основе этого к биологической деградации русских как нации.

     Сама реальность и практика жизни стали покушение на многое из того, что связывает бытие человека с будущим, и в частности с будущим  собственной истории, нации и страны. Для неоправданно многих оно перестало существовать просто как будущее и тем более как имеющее еще какой-то социальный смысл, превратив пространство индивидуального существования в пространство трагического суицидального выбора, глубинная сущность суицида в том и заключается, что это смерть не от смерти, а именно от жизни. И в этом его неизбывная трагедия. Самоубийца – это очень часто человек, которому дано много знать, а потому ему трудно смириться с тем, что он знает. В итоге в своей жизни человек становится больше свободен от жизни, а потому больше зависим от смерти, а не наоборот. И эта закономерная зависимость: жизнь и смерть – сообщающиеся сосуды бытия, и там, где возрастает свобода от жизни, нарастает зависимость от смерти, точно так же как и свобода от смерти делает более зависимым человека от жизни. В своей социальной и духовной норме  отношения между жизнью и смертью, факторами свободы и несвободы по отношению к ним складываются по иной логике. Она перевернула их именно в той связи и мере, в какой под давлением извращенных изменений, развращающих социальную и духовную реальность, человек оказался свободен от главных смыслов бытия.

     Современный человек больше не верит в Бога, которому следует подчинять свою душу. Не верит в природу, которой следует подражать. Не верит обществу, которое следует уважать и с которым можно считаться. Не верит своей истории и национальной культуре, во имя ценностей и смыслов которых хотелось бы жить, продлевать жизнь в терминах и смыслах этой истории и этой культуры. У него осталась последняя ценность, последнее основание, связывающее его с бытием, - это свобода.

     Но там, где свобода становится единственной ценностью, она легко может стать врагом всех остальных ценностей. Для того, чтобы спокойно жить в согласии с основными принципами бытия, порой нужно затратить не меньше усилий, чем для того, чтобы править целым миром. Бывает так, что свобода превращается в свободу не от смерти, а от жизни. Человек больше свободен в том, чтобы умереть, но не свободен в том, чтобы жить – от того, как жить, чем жить, с кем жить, ради кого и чего. Там где разрываются связи с жизнью, размываются основания жизни, где человек оказывается свободен от жизни, самих ее оснований, происходит нагнетание суицидальных настроений – человек впадает в зависимость от факторов смерти, превышающих способность жить. Но все же, суицид – сильнейшее желание жить, но и в этом парадоксальность ситуации, принявшее форму готовности умереть.

3. Пути  выхода из демографического коллапса

     Демографические потери, исчисляемые целыми поколениями, разрушающие идентитет нации и законы преемственности, пагубным образом складываются на специфическом потенциале исторического развития нации – ее пассионарности.

     Пассионарность не дается простым  существованием в истории на  базе культивирования ценностей  национальной идентичности. Пассионарность  – это еще и ценностное воодушевление человека своей историей, культурой и духовностью. Для пассионарного подъема важно еще и творческое прочтение главных ценностей и смыслов своей культуры. Необходим прорыв к новым идеям и ценностям, способным связать нацию с лучшими идеалами будущего. Необходима специфическая неудовлетворенность современностью, рождающая не просто  потребность в будущем, а в другом возможном будущем. Именно она рождает особую волю к жизни и особым свершениям в масштабах мировой истории, дабы та в лучших своих проявлениях заговорила языком твоей национальной культуры и духовности. Одним словом, необходимо жить жизнью абсолютных духовных максимумов человеческого бытия в истории и исторического бытия в человеке.

     Так человек выходит к искомой  пассионарности, ибо пассионарность – это еще и величина, измеряемая приобщенностью к абсолютным духовным максимумам бытия, она есть мера переживания антропологических смыслов истории и самой человеческой жизни. Для достижения такой  пассионарности современной России понадобится не одно поколение. Великая пассионарность, жертвуя поколениями, растрачивает себя в национальной истории, становясь великой. Так рождается идея жертвы в истории, в свою очередь рождающая пассионарность, а пассионарность  - великую историю.

    К тому же, нужно учесть, что в истории действуют не только экономические законы, но и нравственная позиция, человечность. Нельзя браться за возрождение России без совести и веры, без понимания. Уважения и любви к ней. Без идейной и нравственной позиции возрождение России не состоится. Станет не возрождением, а вырождением России. Это подтверждается специальными исследованиями.

     По мнению И.А.Гундарова, именно неэкономические причины, имеющие нравственно-эмоциональную природу, стали главными среди тех, которые допустили в невиданных масштабах социальную агрессию и социальную апатию. Более 80% всех смертей в нынешней России порождают именно эти факторы. Поэтому преодоление депопуляции в современной России за 3-4 года через развертывание системы внеэкономической регуляции рождаемости. «Структура оздоровляющих мер должна состоять на 20% из усилий по повышению уровня жизни и на 80% - качества жизни. В первую очередь – это достижение социальной справедливости в обществе и нахождение смысла в жизни.»

     Ряд федеральных законов, принятых в последнее время направлены на улучшение материального положения женщин в период беременности и после рождения ребенка, а также на защиту интересов семьи и детей.

    Очевидно, что основой улучшения воспроизводства населения может служить обеспечение достойного уровня и качества жизни людей. Также не вызывает сомнения то, что создавшаяся демографическая ситуация требует незамедлительного вмешательства как государственных, так и всех гражданских институтов российского общества.

     А также мер только по увеличению финансирования медицины недостаточно для увеличения демографического кризиса в России. Разумеется, это направление развивать обязательно надо, это добавит несколько лет жизни россиянам, в особенности непьющим. Однако дорогостоящие меры такого рода будут малоэффективными, пока не будут устранены основные "черные дыры", в которые с огромной скоростью "уходит" население России: крепкие спиртные напитки и тяжелые наркотики.

     До каких же пределов экономического, социального и духовного оскудения бытия надо довести нацию, чтобы она, в сущности, отказалась от воспроизводства самих демографических условий для продолжения собственной истории, от самой себя и от своей истории. Ответом на все это может стать только одно: решительная и принципиальная русификация-национализация русской жизни и русской нации, обретение ею адекватных ее сущности национальных ценностей и смыслов бытия в истории.            

     Пора осознать, что нация не  может воспроизводить себя в  истории и вне воспроизводства основ своего национального бытия в истории. Не только вне благоприятных социально-экономических условий, но и вне национальных условий как таковых – тех самых, которые определяются как раз национальными формами жизни в истории, начиная от развитых форм национального сознания и самосознания и кончая формами национального единства и национально солидарных способов действия в истории. Нация не может демографически быть, не будучи до этого прежде нацией. А потому и окрепнуть демографически можно, только восстановив себя как духовно-национальную общность. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Заключение 

     Общество, являясь саморегулирующей системой, в настоящее время практически не использует механизм саморегуляции по отношению к численности населения, не предохраняя ни от перенаселения, ни от вымирания.

     Ответ на демографическую угрозу  самим основам национального  бытия в истории должен стать  национальным, средствами национального  возрождения исторической и национальной  России. И если он не станет  таковым, то он вообще не  станет никаким, его просто не будет в качестве ответа на вызов депопуляции русской нации. Депопуляция стала трагическим апофеозом истории России в 20-м веке, однозначным демографическим приговором всему этому столетию как столетию вненационального развития, безумия национального беспамятства -  и коммунистического, и либерального. А потому речь должна идти о радикальной перемене взгляда на Россию, о своеобразной революции в отношении к России, в центр которой в качестве ее главной составляющей должна быть поставлена цель – национализации России. Это законное стремление стержневой нации, представляющей абсолютное большинство населения России, привести свою страну, ее экономическую, политическую, культурную и духовную жизни в соответствии с ее названием. Россия, в которой русские плохо себя чувствуют в качестве русских, и, тем более, не могут жить в таком качестве, просто не будет иметь будущего в качестве России.