Бактериологическое оружие

После всего этого  вновь наступила информационная блокада, которую удалось прорвать лишь в начале 1998 г.

В существе третьего этапа операции прикрытия можно  сориентироваться по мере ее проведения. В любом случае ясно, что она  включает сокрытие правды - и об опасном  подземелье в Свердловске-19, и о "вирусном следе" из Новосибирска, и о многом другом

ПОТЕРИ. 
То, что среди военных и заключенных в процессе эпидемии погибшими оказались в основном мужчины, не удивительно.

Однако и среди  гражданских лиц смерть от "сибирской  язвы" захватила в основном мужчин, причем в зрелом возрасте. Число  погибших женщин было ничтожным - в  любом из списков погибших они  составляли не естественную половину, а всегда менее четверти. Такую  группу риска, как старики, смерть практически  обошла. Среди детей и подростков умерших и даже заболевших не было ни одного, хотя в утренние часы спешили по своим делам не только рабочие, но и дети школ и детских садов.

Точная величина прямых потерь от крупнейшей биологической  трагедии эпохи холодной войны (фактического испытания на жителях Свердловска  нового биологического оружия, возможно, непреднамеренного, хотя начальник  управления КГБ по Свердловской области  генерал Ю.Корнилов не исключал и  обратного) не известна.

Цифра погибших - 64 человека, которую озвучил генерал П.Н.Бургасов в 1988 г. во время поездки по США, несерьезна.

Однако эти данные охватывают только гражданских жителей  и то лишь тех их них, кто были похоронены в 15-м секторе Восточного кладбища. Сведений о жителях, которые  в первые дни эпидемии без вскрытия и с различными диагнозами были похоронены на других кладбищах, нет.

О реальном масштабе событий могут свидетельствовать  случайно сохранившиеся в тотальной  чистке данные о фактической статистике по жителям Чкаловского района, за которые несла ответственность  территориальная больница N 24: общее  число заболевших - 359, из них 45 человек  к тому моменту (к 20 апреля 1979 года) уже  умерло, а 214 были помещены в спецкорпус центральной гражданской больницы N 40. Большинство из них умерло, но кладбища избежали (есть свидетельства их сожжения в печи, активно работавшей возле морга больницы). Подчеркнем, что места работы у всех этих людей были самые разные, место жительство - одно и то же (южнее Свердловска-19). В целом же больница N 40 была подготовлена к госпитализации 500 человек и койки не пустовали.

Фактические результаты таковы: число смертей, с учетом гражданских, военных и заключенных, было в 20-30 раз выше официальной цифры. Таким  образом, речь идет о 1500-2000 умерших.

Более 500 из них - это  военнослужащие из военного городка N 32, где апрель, как и в окружающих поселках, также начался со смерти нескольких солдат и офицеров запаса. Речь идет в первую очередь об офицерах, оказавшихся в конвейере военной  переподготовки, которая несмотря на эпидемию, не была приостановлена. Необходимо помнить и о сотнях молодых солдат, использованных для очистки территории военных городков. Почти все они, по-видимому, закончили жизнь в морге и крематории 32- го городка. Однако нельзя забывать и об участке безымянных захоронений министерства обороны, который расположен за краем Лесного кладбища и о существовании которого стало известно совсем недавно.

Сотни заключенных, участвовавших в дезинфекционных  мероприятиях, похоронены на Лесном кладбище (на участке МВД), в основном, в  безымянных захоронениях. Точно подсчитать их невозможно - МВД эти смерти не регистрирует в общегражданских  учреждениях. Помимо прямых потерь во время эпидемии, летом 1979 г. наблюдался также всплеск общей смертности населения Свердловска, обусловленной  снижением иммунитета его жителей. Для сокрытия этого факта Облкомстат распределил эту дополнительную статистику смертности по всей области. Обращаясь к отдаленным последствиям событий 1979 г. на здоровье людей, следует иметь в виду два фактора,

Во-первых, неочевидна сама возможность проживания людей  в зоне, где только что прошла "эпидемии сибирской язвы". В  годы второй мировой войны Великобритания испытывала биологическое оружие, в  том числе сибирскую язву, на шотландском  острове Грюинард, с тех пор этот остров остается необитаем. Таковы представления западного цивилизованного государства: в месте испытания сибирской язвы людям жить нельзя. Однако никто не берет на себя смелость признать, что в Чкаловском районе Екатеринбурга, также испытанном "на сибирскую язву", люди, как и на шотландском острове, жить не должны.

Во-вторых, следует  иметь в виду серьезные последствия  вакцинации. Число людей, чье здоровье было непоправимо подорвано поголовной вакцинацией жителей района, вряд ли поддается учету - в нее попали только гражданских лиц более 50000 человек.

Некоторые оценки могут  быть сделаны путем сравнения  официальных результатов переписи населения 1979 и 1989 годов, когда Свердловск оставался "закрытым", а выезд  жителей - ограниченным. Оказывается, что  из 7 городских районов в 6 районах  население последовательно возрастало (от 7,5% до 27%), причем, как и везде  в стране, прирост мужчин и женщин был сопоставимым. Исключение составил Чкаловский район, в котором разыгралась  биологическая трагедия. Здесь промышленность, как и во всем городе, продолжала развиваться, причем людей приезжало  больше, чем выезжало. Однако, район вымирал: его население за 10 лет не возросло, а снизилось. По самым скромным оценкам, минимальная потеря населения составила за 10 лет не менее 35-50 тысяч человек. На вымирании населения в Чкаловском районе за 10 лет после биологической трагедии (здесь, как и во всей стране, несколько преобладают женщины) осталась печать сексуальной ориентированности - 76% безвременно умерших вновь составили мужчины. Трудно представить случайным такое совпадение, что отложенные смерти людей в Чкаловском районе происходили в той же пропорции, что и скоротечные в период эпидемии.

Так на экологическую  катастрофу наложилась демографическая.

Особо следует остановиться на детях, которых смерть от "сибирской  язвы" не затронула в 1979 г. В последующие  годы их привилегированность не сохранилась. В жилых кварталах, расположенных  южнее Свердловска-19, начали особенно интенсивно рождаться дети с различными отклонениями в состоянии здоровья. Среди прочего, здесь у более чем 80% новорожденных наблюдается патология центральной нервной системы.

Дети и подростки  по неизвестным причинам вакцинации не подлежали. Однако на многих детях  сказываются последствия вакцинации их родителей, в основном в форме  отложенного генетического эффекта. Не обошли беды и детей Свердловска-19. Во всяком случае обследование проживающих там детей привело к безрадостному заключению: "Из всех классов патологических состояний у детей существенно выше, чем в контроле, были болезни костно-мышечной системы (85 чел./1000 против 35,5), болезни лимфатической системы (498,2 против 387,9), болезни сосудистой системы (667,4 против 551,5)".

ЛИКВИДАЦИЯ ПОСЛЕДСТВИЙ. 
В процессе эпидемии власти Свердловска на практике занялись той самой защитой крупного населенного пункта от биологического оружия, о которой много лет вели теоретические разговоры. Так высветилась полная неготовность служб к этой самой защите. В первую очередь это относится к санитарно-эпидемиологической службе города и всей страны.

Санитарно-эпидемиологическая служба СССР/России не проводила ни в 1979 г., ни в более поздние годы работ по медико-географическому  или какому-то иному выявлению  причин эпидемии, хотя была обязана  это делать по своему статусу. Немало претензий относится и к реальной организации работ по ликвидации последствий "эпидемии сибирской  язвы". Достаточно вспомнить нынешние сетования медицинского генерала В.И.Евстигнеева: "мы только потом, к примеру, узнали, что туши погибших животных свозили  к печам керамического завода, чтобы их сжечь. Каждый военный медик  знает: зараженное язвой мясо бессмысленно жечь даже напалмом - споры возбудителя  огнем в толще туши не уничтожишь... Сибирская язва она же в огне не горит! Через трубу ее споры могло  куда угодно занести. Сама спора живет  сотни лет". Дело в том, что всю  работу по ликвидации последствий эпидемии в Свердловске в 1979 г. возглавлял медицинский генерал П.Н.Бургасов, исполнявший в ту пору обязанности главного государственного санитарного врача СССР, и решение о сжигании мяса в топках было его решением - в те жестокие дни без приказа не делалось ничего. Отличие двух военных медиков - в принадлежности к разным поколениям: медицинский генерал П.Н.Бургасов познавал азы "санитарии" в Свердловске-19 в 1958-1963 гг., а на пути будущего медицинского генерала В.И.Евстигнеева в Генштаб городок N 19 оказался лишь в 1985 г.

На благополучии населения Свердловска серьезно сказался и факт существовования в стране не одной, а двух санитарно- эпидемиологических служб. Одна из них - общая (ее возглавлял выпускник "секретной медицины" главный государственный санинспектор СССР генерал П.Н.Бургасов), однако эта открытая служба, имея обязанности расследовать эпидемии и возглавлять работы по ликвидации их последствий, не имела права надзора за секретным объектам ВПК, в том числе военно-биологический, военно-ядерный и военно-химический. В то же время секретная служба (Третье главное управление при Минздраве СССР), имея и права, и квалификацию, не имела обязанностей по отношению к гражданскому населению. Именно эта параллельная служба вела с 1960-х гг. надзор за объектами, связанными с подготовкой к ядерной, биологической и химической войне. И именно она могла квалифицированно анализировать случавшиеся аварии и катастрофы. Поэтому каждый раз, когда на аварию на объект военно-биологического или военно-химического комплекса посылали представителя несекретной санэпидемиологической службы (случалось это нередко), это значило, что государство имеет цель не установление истины, а сокрытие ее.

События в Свердловске  относились к этому классу. Поэтому  министру здравоохранения еще до того, как об эпидемии узнали местные  власти, было рекомендовано послать  в пекло событий не представителя Третьего главного управления, а не наделенного правами генерала П.Н.Бургасова. Поэтому начальник 15-го главного управления Генштаба генерал Е.И.Смирнов оставался во время событий "за кадром", заботясь лишь об обеспечении интересов секретного объекта Минобороны и сохранении тайны подготовки страны к биологической войне.

Как уже говорилось, вакцинация обитателей Свердловска-19 прошла немедленно после аварии. В  то же время гражданское население  Свердловска НЕ вакцинировали от сибирской язвы даже после 6-7 апреля, когда диагноз "кожная форма сибирской  язвы" приобрел официальный статус среди медицинского руководства  города и области, - ограничивались лишь лечением пострадавших. В порядке  профилактики медперсоналу и жителям  давали тетрациклин: 2 таблетки 6 раз  в день в течение недели.

Работы по ликвидации последствий "биологической атаки" (вакцинация населения и обеззараживание  территории) начались лишь после 21 апреля, когда контрразведка выявила  реального виновника трагедии - военный  городок N 19.

Однако, похоже, людей  вакцинировали НЕ от сибирской язвы, а совсем от иной болезни, название которой и поныне не сообщено обществу. Вакцина прибыла не из Тбилиси, как  писала пресса, а из-под Новосибирска (оттуда, где разрабатывалось биологическое  оружие не на основе бактерий, как в  Свердловске, а на основе вирусов). Состав вакцины не известен, что исключает  возможность лечения тех людей, которые от нее пострадали.

Многих из тех, кому трижды вводили вакцину, потом настигали  различные патологии. Часть из них  стала инвалидами. В целом в  результате поголовной вакцинации погибло 7 человек.

В конце апреля началось также обеззараживание территории, накрытой облаком биологического аэрозоля (предлогом-прикрытием была подготовка к празднику 1 мая). Снимался верхний  слой почвы, собиралась пыль с улиц и дорог, обрабатывались крыши, стены  домов, улицы мыльным раствором. Был снесен целый поселок частных  домов. Широко использовалась техника - моечные машины, бульдозеры, вертолеты. В процессе этих работ район несчастья  стал, наконец, почти полностью асфальтированным. В частности, территория керамического  завода, где умерло около 20 человек (в основном, это слесари, вдыхавшие  пыль во время ремонтных работ), обеззараживалась в течение трех месяцев. В число  мероприятий входила обработка  всех поверхностей каустиком. В мероприятиях участвовали многочисленные группы людей - заключенные, военнослужащие городка N 32, работники предприятий. Куда делось зараженные отходы? Бытовые отходы силами гражданских лиц вывозилось на действовавшую в то время Седельниковскую свалку, ныне заброшенную и всеми забытую. Почва силами военных захоранивалась в окрестностях поселка Рудный. Весной 1998 г. свалка в Седельникове напомнила о себе, когда ее размыло и содержимое попало в реки - с немалыми экологическими последствиями. В процессе обеззараживания в воздухе неизбежно оказались новые порции биологического аэрозоля. В результате возникла новая вспышка эпидемии, унесшая, по официальным данным, жизни еще 18 человек. Смерти закончились лишь в первой половине июня. Единственная группа людей, которая не участвовала в работах по обеззараживанию городской территории - это военные Свердловска-19. Тем самым ставятся под сомнение их "успехи" в разработке способов дезинфекции территории и зданий при заражении биологическим оружием (это - дежурное пропагандистское блюдо Свердловска-19). Впрочем, в Свердловске-19 также велись интенсивные работы по обеззараживанию - своих помещений и своего оборудования. Продолжалось это 5 долгих лет.

Отдельно остановимся  на судьбе "военно-биологического подземелья" Свердловска-19. Никто не может сказать, какая часть подземного завода биологического оружия вместе с транспортными тоннелями  затоплена, какая забетонирована, а  какая и поныне исполняет обязанности "расширенного" бомбоубежища. Равным образом никто не знает об экологической  опасности для Свердловска, которая  исходит от мощного шламонакопителя-отстойника, куда в течение десятилетий собирались отходы военно-биологических исследований и производства (а они включают не только сибирскую язву, но и чуму, о чем обычно стараются не упоминать). Этот шламонакопитель существует параллельно обычной системе сбора общих стоков Свердловска-19, находится глубоко под землей и не контролируется городскими службами - санитарно- эпидемиологической и природоохранной. Уровень сохранности объекта таков, что он давно стал опасным для города, в особенности в связи с возможностью заражения подземных вод. О небеспредметности этих опасений свидетельствует авария "Свердловске-19 в 1985 г. При работах по частичному демонтажу поточных линий подземного завода и частичному уничтожению запасов биологического оружия продукт дезинфекции попал в сливную канализацию без контроля его безопасности. После этого особо тщательная проверка сливной коммуникации продолжалась несколько дней, пока не выяснилось, что на этот раз "пронесло". Гражданские службы этой аварии не заметили: в Свердловске-19 существует отдельный от общего биологический слив в реку (в другом месте и не подконтрольный городским службам).