Инженерная психология и эргономика

ИНЖЕНЕРНАЯ ПСИХОЛОГИЯ ИЛИ ЭРГОНОМИКА?

История становления инженерной психологии в нашей стране насчитывает уже 20 лет, однако еще и сейчас нельзя с полным на то основанием утверждать, что эта дисциплина окончательно определилась как в отношении своего объекта, так и основных понятий, представлений и методов. Она до сих пор находится в процессе формирования, расширяет границы своего объекта и пересматривает свое предметное содержание. Наличие значимых изменений за относительно короткий срок порождает многочисленные трудности как научно-теоретического, так и организационного порядка.

Это приводит, в частности, к лому, что понятия и представления, конституировавшие предмет инженерной психологии на разных этапах ее формирования, зачастую рассматриваются как равнозначные. В рамках одной дисциплины начинают сосуществовать направления, опирающиеся не только на различные, но и на прямо противоположные представления об одном и том же объекте. В связи с этим становится понятным беспокойство ряда исследователей в области инженерной психологии о «размытости» или «неправомерном расширении» ее границ. Вместе с тем это лишний раз свидетельствует о том, что вопрос о статусе инженерной психологии, о специфическом ее предмете не снят с повестки дня1.

То или иное решение вопроса о предмете какой-либо дисциплины не может приниматься вне рассмотрения соотношения его с предметами смежных дисциплин как в плане совместного функционирования в «организме» современного научного знания, так и в плане самого генезиса, так как в основе научной деятельности, как и любой другой формы человеческой деятельности, лежит преемственность и традиции. Наиболее сложными и в то же время наиболее спорными вопросами в этом плане являются вопросы взаимоотношения инженерной психологии с эргономикой и психологией труда. Более или менее развернутое обсуждение взаимоотношений трех понятий — инженерная психология, психология труда и эргономика — требует, по-видимому, проведения целого цикла работ как историко-критического, так и теоретико-методологического плана. В этой статье мы ставим перед собой значительно более скромную задачу — рассмотреть некоторые аспекты соотношения понятий «инженерная психология» и «эргономика».

В последние годы отчетливо намечается тенденция различить и соответственно оформить — как различные — понятия «инженерная психология» и «эргономика». Существует даже точка зрения, что это различие непосредственно следует из различия соответствующих терминов при установлении их языкового значения, при этом сама тенденция представляется настолько очевидной некоторым авторам, что обсуждение других точек зрения объявляется неоправданным и бесполезным занятием2.

Может быть, действительно решение этого вопроса настолько очевидно, что не требует никакого специального обсуждения? Однако уже поверхностного взгляда на реальную историю введения и употребления этих понятий достаточно, чтобы понять иллюзорность подобной очевидности. Чтобы это показать, обратимся к сравнительной трактовке основных составляющих понятий «инженерная психология» и «эргономика», а именно их объектов, предметов, основных задач и направлений практических разработок (причем в работах, опубликованных в одно и то же время).

Легко заметить, что как в случае «инженерной психологии», так и в случае «эргономики» их объектами считаются современные человеко-машинные системы. Иногда они именуются системами «человек — орудие труда — предмет труда — производственная среда» (например, [24], [9]) или системами «человек — техника — среда» (например, [10]), иногда — просто системами «человек — машина» (например, [7], [16], [19]) —суть от этого не меняется3.

И в том и в другом случае в качестве специфического предмета выделяют деятельность человека в современных автоматизированных системах. Так, например, утверждается, что «предметом эргономики является трудовая деятельность человека» (например, [9; 12]), а в случае инженерной психологии — «деятельность человека, управляющего современной техникой» [18; 20].

При обращении к характеристике основных задач, которые решают (или должны решать) соответствующие дисциплины, также обнаруживается их совпадение. В качестве таковых на современном этапе выступают задачи проектирования деятельности человека в современных человеко-машинных системах (из последних работ на эту тему см., например, [18], [9]).

Наконец, можно также указать на известное тождество в выделении направлений практических разработок в случае инженерной психологии [12], [13], [17] и эргономики

Таким образом, налицо все обстоятельства, чтобы поставить под сомнение очевидность различия понятий инженерной психологии и эргономики в нашей стране, и специально рассмотреть этот вопрос. При этом, очевидно, начинать надо с анализа реальной истории введения и употребления этих понятий в сфере отечественной науки.

Обращаясь к истории вопроса, легко выделить в отечественной литературе два периода в трактовке содержания понятий «инженерная психология» и «эргономика» и, соответственно, их взаимоотношений. К первому периоду относятся работы, вышедшие с конца 50-х до конца 60-х гг., а ко второму — вышедшие в конце 60-х гг. и в 70-е гг. Обратимся к первому из этих периодов.

Уже в первой отечественной монографии по инженерной психологии Б. Ф. Ломов, характеризуя новое научное направление и обобщая как зарубежный, так и отечественный опыт употребления различных терминов — «инженерная психология», «человекотехника», «эргономика» и т. д., — отмечал, что они суть синонимы, разные названия одной и той же дисциплины и, следовательно, разные термины для выражения

одного и того же понятия4. Такую же трактовку взаимоотношение понятий (терминов) «инженерная психология» и «эргономика» получило и в работах других ведущих специалистов в этой области (например, [5], [21])5.

Таким образом, можно с очевидностью констатировать, что к середине 60-х гг. в сознании ведущих советских специалистов существовало одно-единственное научное направление (или дисциплина, движение и т. д.) и, соответственно, одно понятие, его выражающее, для обозначения которого использовались (в зависимости от вкуса авторов или организационных соображений) разные термины: «инженерная психология», «эргономика», изредка «человекотехника». При этом наибольшей популярностью пользовался термин «инженерная психология». Чтобы в этом убедиться, достаточно обратиться к названиям соответствующих конференций и опубликованных в 60-е гг. на эту тему научных работ. Более того, все фундаментальные переводные работы этого направления именовались «инженерно-психологическими», в полном соответствии с тем представлением, что «человеческие факторы», «инженерная психология», «человеческая инженерия» и т. д. суть синонимы6.

Характеристика ситуации будет неполной, если не рассмотреть понимание взаимоотношении этих понятий (и, соответственно, областей деятельности), которое сложилось за рубежом, тем более, что само их формирование в нашей стране в конце 50-х и начале 60-х гг. происходило под влиянием зарубежного опыта.

Прежде всего следует отметить, что за рубежом (главным образом в США) для обозначения дисциплин рассматриваемого круга широкое хождение имели несколько разных терминов, и в первую очередь: engineering psychology (с которого калькирован термин «инженерная психология»), human engineering (человекотехника, или человеческая инженерия) и human factors (человеческие факторы). Большинство американских специалистов считало (и считает до сих пор) эти термины синонимами, обозначающими одну и ту же дисциплину (например, [33], [37], [30], [31], [47], [41], [42], [34]). Так, например, в первой главе фундаментального труда «Системная психология», обобщающего опыт работы американских специалистов по человеческим факторам в сфере системных разработок, К. де Грин пишет: «Выбор термина — «человеческие факторы» (human factors) или «инженерная психология» (engineering psychology) — есть дело индивидуального предпочтения» [34; 5].

Тем не менее в США возникали и возникают попытки рассматривать engineering psychology и human engineering как разные понятия и, естественно, как разные области деятельности. Однако эти попытки не получили признания. В частности, А. Чапанис в ряде работ предлагал считать engineering psychology частью области human engineering — ее собственно психологической частью. Но этому предложению и сам А. Чапанис практически не следовал, рассматривая инженера-психолога и специалиста по человеческим факторам как профессионально тождественные фигуры [31].

Здесь следует сразу же отметить, что любые попытки трактовать инженерную психологию как направление, связанное только с психологическими аспектами; разработки и эксплуатации систем, не могут быть успешными, поскольку они противоречат системной идеологии — нельзя эффективно разрабатывать и эксплуатировать систему, выделяя в качестве самостоятельного предмета отдельные аспекты, даже если они психологические. Это наше утверждение не противоречит, однако, подчеркиванию ведущей роли психологических средств для таких системных разработок [45], [20].

Наиболее последовательной попыткой дифференциации областей engineering psychology, с одной стороны, и human engineering, human factors и т. д., с другой, можно считать попытку, предпринятую американскими специалистами Д. Хантом, В. Хоуэллом и С. Роско. Их радикальная точка зрения состоит в том, что engineering psychology не должна ничем отличаться от областей психологии, в которых акцент делается на научном исследовании, а не на приложении знаний. Так, с их точки зрения, при обучении инженеров-психологов «образовательные программы должны быть ориентированы на выпуск в первую очередь психологов» [35; 80]. У этих авторов инженерная психология оказывается областью психологии (а специалисты, работающие в этой области, — психологами-исследователями)7. Однако совершенно очевидно, что такая engineering psychology не может ставить перед гобой в качестве своей основной задачи «проектирование деятельности человека в современных автоматизированных системах». Обособляясь в качестве специальной области психологии, она и по отношению к своему объекту должна занимать познавательную позицию и не может, будучи познавательной дисциплиной, руководствоваться инженерам (проектировочной) задачей [3].

Такую инженерную психологию (если помыслить этот проект осуществленным) нельзя будет отождествить ни с советской инженерной психологией, ни с американской engineering psychology, не игнорируя яри этом реальную историю их формирования.

Учитывая сделанные выше замечания, можно утверждать, что в США к середине 60-х гг., так же как и в СССР, существовали фактически одна дисциплина и одно понятие, ее выражающее, а соответствующие термины — engineering psychology, human factors, human engineering и т. д. — выступали как синонимы.

Несравненно большим единообразием отличалось положение в Англии, где подобная дисциплина известна под именем эргономики «ergonomics). Нетрудно убедиться в известном тождестве этой дисциплины с американским ее аналогом как в реальной практике специалистов, так и в их осознании [32], [40], [46].

К середине 60-х гг. engineering psychology и ergonomics уже сформировались как зрелые дисциплины, и никаких принципиальных изменений в их статусе с тех пор не зафиксировано. Если характеризовать эти дисциплины в целом, то можно отметить следующие основные их черты.

Для обеих характерна осознанная «инженерная» направленность (например, [39], [45], [47], [48]). Такая направленность подразумевает использование знаний из разных научных областей8. Обе дисциплины в качестве своего методологического основания выделяют системный подход [47], [43], [44], [45], [40]. Это, в свою очередь, автоматически означает принятие «концепции разработки системы» [43], [44], [45], [40]. Как одна, так и другая дисциплина выдвинули идею проектирования «подсистемы персонала» в системах «человек — машина» [36], [38], [43].

Все это означает, что зарубежные engineering psychology (human engineering, human factors) и ergonomics были очень близки инженерной психологии в нашей стране, которая

1)   имела системную ориентацию (см., например, [19]);

2)   отличалась междисциплинарной, комплексностью (см., например, [11], [5], [17]);

3)   рассматривала человека как субъекта трудовой деятельности, а орудия и машины — как органы его деятельности (см., например, [14]). Близкой к такому пониманию взаимоотношений человека и машины (но выраженной в рамках другой системы понятий) была за рубежом концепция «ключевого оператора» [43], [44];

4)   стремилась при решении своих задач, исходить из деятельности в целом (см., например, [5]);

5)   приняла в качестве своей основной задачи задачу проектирования деятельности человека-оператора в автоматизированных системах [17], [19].

Подытоживая это краткое рассмотрение первого этапа в трактовке взаимоотношений понятий «инженерная психология» и «эргономика», можно утверждать, что принятие советской инженерной психологией — в качестве своей основной задачи — задачи проектирования деятельности человека-оператора в автоматизированных системах делает невозможной квалификацию инженерной психологии как познавательно ориентированной дисциплины, а инженера-психолога как ученого-исследователя9. Напротив, есть все основания утверждать, что инженерная психология сложилась как дисциплина инженерная (техническая), основанная на приложении научно-теоретических знаний и представлений о деятельности человека. Инженерная психология является инженерной по предмету — как деятельность, направленная не только и не столько на получение знаний о своем объекте, т. е. на его познание, сколько на создание, разработку, проектирование своего «объекта», и по способу мышления — как решение практических задач с помощью научно-теоретических знаний, средств и методов [3].

Второй период, выделенный нами (конец 60-х и 70-е гг.), характерен как раз тем, что в ряде случаев термины «инженерная психология» и «эргономика» начинают трактовать как выражающие два разных понятия. Утверждается при этом, что вместо одного-единственного направления работ в нашей стране существуют два разных направления.

Рассмотрим основные попытки представления эргономика я инженерной психологии в качестве разных областей деятельности.