Утилитаризм, беспристрастнось, благожелательность

 

 

Оглавление

 

Введение 3

1. Философский аспект утилитаризма 4

2. Классический утилитаризм в сравнении с принципами справедливости 6

3. Беспристрастность 9

4. Благожелательность 14

Заключение 16

Библиографический список 17

 

 

Введение

Утилитари́зм (от лат. Utilitas — польза, выгода) — направление в этике (этическая теория), согласно которому моральная ценность поведения или поступка определяется его полезностью.

Зачатки утилитаризма содержатся уже в трудах древнегреческого философа Эпикура. В более полной форме учение было разработано Иеремией Бентамом. Согласно классической формулировке Бентама, морально то, что «приносит наибольшее счастье наибольшему количеству людей». Основные разногласия в теории утилитаризма относятся к определению понятий пользы и счастья. Бентам и многие другие философы считали пользой максимальное превосходство удовольствия над страданием.

Философ австралиец Питер Сингер рассматривал «счастье» как наиболее полное удовлетворение предпочтений и желаний человека, даже если оно не связано с максимализацией удовольствия.

В рамках данной работы будут рассмотрены понятия классического утилитаризма, беспристрастности, благожелательности с точки зрения теории справедливости Дж. Ролза.

 

 

 

1. Философский аспект утилитаризма

История утилитаризма продолжительная. Первые идеи появились довольно давно. Наиболее известными мыслителями этики  утилитаризма являются И. Бентам (1748–1832 гг.) и Д. С. Милль (1808–1873 гг.).

Эти мыслители развивали  своё учение как разновидность гедонизма. Они утверждали, что все люди стремятся к удовлетворению своих желаний. Мыслители поставили перед собой задачу сформулировать критерий, на основании которого можно было бы различить, когда действие является правильным, а в каком случае нет. Его они назвали «принципом пользы». Этот принцип утверждал, что такое действие является правильным, если оно приводит к большему количеству удовольствия для наибольшего количества людей. В противном случае оно не является правильным.

Сущность утилитаризма состоит  в том, что он делает акцент на результатах действия. Если действие приносит больше пользы, чем вреда, то оно является правильным. Последствия действия, а не мотивы определяют его правильность.

Философы-утилитаристы обратили внимание на тот факт, что часто, исходя из лучших побуждений в своих  поступках, люди получают ужасные результаты. Не всегда моральная ценность действия совпадает с мотивом того, кто  его совершал. Личность, безупречная  в моральном отношении, может  совершить действие, последствия  которого ею не могли быть предугаданы. Поэтому принцип пользы, считали  они, позволяет по объективным основаниям (результатам) оценить действие как  правильное или неправильное. Этот принцип устанавливает: действие является правильным в той степени, в какой  оно позволило дать наибольшее счастье  наибольшему количеству людей.

Этими мыслителями была разработана  методика, которая позволила бы рассчитать на основании нескольких параметров (интенсивность удовольствия, его  продолжительность и пр.), является действие правильным или нет. Они  считали, что при вычислении счастья  или несчастья, вызванного данным действием, каждый человек будет считаться представляющим одну единицу счастья.

Существует много критических  замечаний в адрес этой концепции. Они касаются невозможности во всех случаях произвести исчисления последствий  действия. Трудность в том, что  результаты некоторых действий наступают  не сразу. Ждать последствий, возможно, придётся очень долго. Это возражение тем более значимо, так как  нарушается объективность в оценке: подсчёт последствий часто уходит в сферу субъективного, обусловливается  чьими-то интересами.

 

 

 

2. Классический  утилитаризм в сравнении с  принципами справедливости

Классический  утилитаризм, беспристрастность и  благожелательность  рассматривались  Дж.Ролзом в работе «Теория справедливости».

Автор (Дж. Ролз) сравнивает классический утилитаризм с двумя принципами справедливости. Стороны в исходном положении должны были бы отвергнуть классический принцип в пользу принципа, максимизирующего среднюю полезность. Так как стороны намерены преследовать свои интересы, они не имеют желания максимизировать всеобщий (или чистый) баланс удовлетворений. По подобным же причинам они должны бы предпочесть два принципа справедливости.

С договорной точки зрения классический принцип располагается где-то между этими двумя альтернативами. Он должен иметь, следовательно, совершенно иной вывод, потому что исторически это наиболее важная форма утилитаризма. Великие утилитаристы не заблуждались в отношении того, будет ли он выбран в том, что я называю исходным положением. Некоторые из них, в частности Сиджвик, ясно осознавали в качестве альтернативы принцип средне полезности и отвергали его. Так как классический взгляд близко соотносится с концепцией беспристрастного доброжелательного наблюдателя, рассмотрим эту концепцию для того, чтобы прояснить интуитивную основу традиционной доктрины.

Связь справедливости и равенства существенно уточняется Дж. Ролзом, который рассматривает  справедливость как принцип социальной организации. Он включает понятие равенства  в определение справедливости. Но в это определение включено также  понятие неравенства. Справедливость выступает, таким образом, мерой  равенства и мерой неравенства  между людьми. Люди, безусловно, должны быть равны в правах, и это равенство  должно быть закреплено законом. Они  должны быть равны при распределении  социальных ценностей. Однако справедливым будет и неравенство, когда это такое неравное распределение, которое дает преимущество каждому¹.

Соответственно  определение справедливости, которое  дает Ролз, распадается на два принципа:

1) Каждый человек должен обладать равным правом в отношении наиболее обширной системы равных основных свобод, совместимой с подобными свободами для всех остальных людей.

2) Социальные и экономические неравенства должны быть организованы таким образом, чтобы (а) от них можно было бы разумно ожидать преимуществ для всех и (б) доступ к положениям и должностям был открыт всем².

Очевидно, что равенство не всегда и не для  всех выступает приоритетом и  является предпочтительным. Так, равенство  в социально-экономической сфере, если оно достигается ценой ограничения  экономической активности и принудительно  низким уровнем жизни большинства  граждан, не может считаться благом.

Наоборот, неравенство в богатстве может  быть основой компенсирующих преимуществ  для каждого человека (например, благодаря высокому прогрессивному налогу, которым облагается богатство), и тогда оно, конечно, справедливо. Уже долгое время этот принцип в большей или меньшей степени является основой системы социальной справедливости большинства стран со смешанной экономикой (Канады, Нидерландов, Норвегии, Швеции и др.). В каком-то отношении такое положение вещей близко принципу справедливости, который был признан марксистами по отношению к идеальному коммунистическому обществу: «От каждого — по способностям, каждому — по потребностям». Ведь этим принципом справедливости также предполагалось, что люди получают неравное количество благ, но принцип получения этих благ равно применяется к каждому: «по потребности». Отличие заключается в том, что первая часть формулы как бы гласит: «От каждого (налогов!) сообразно доходам»; а вторая — «Каждому неимущему столько, сколько общество может себе позволить распределить для обеспечения социального минимума благосостояния» .

Однако  при тех же условиях такое неравенство  будет несправедливым по отношению  к богатым налогоплательщикам, если высокий уровень компенсирующих преимуществ не будет мотивировать социально-экономическую или хозяйственную  активность тех, кто получает эти  преимущества.

Итак, соотношение  равенства и справедливости должно быть уточнено: справедливо равенство в распределении прав и обязанностей и, соответственно, доступности справедливости всем людям; справедливо конструктивное неравенство — в распределении благ.

 

 

 

3. Беспристрастность

Рассмотрим  следующее определение, напоминающее определение Юма и Адама Смита. Нечто, скажем, социальная система, является правильным, когда идеально рациональный и беспристрастный наблюдатель одобряет его с общей точки зрения, обладай он при этом всем имеющим отношение к делу знанием обстоятельств. Правильно упорядоченное общество имеет одобрение такого идеального наблюдателя.

С таким  определением может быть несколько  проблем, например, можно ли специфицировать понятия одобрения и относящегося к делу знания обстоятельств без впадения в порочный круг. Но я оставляю эти вопросы без ответа. Существенно здесь то, что пока нет противоречий между этим определением и справедливостью как честностью. Предположим, что мы определяем концепцию правильности, говоря, что нечто правильно, если и только если, оно удовлетворяет принципам, которые могли бы быть выбраны в исходном положении для применения к вещам подобного рода. Вполне может быть так, что идеально рациональный и беспристрастный наблюдатель одобрит социальную систему, если и только если, она удовлетворяет принципам справедливости, которые могли бы быть приняты в договорной схеме.

Оба определения  могут быть истинны относительно одних и тех же вещей. Эта возможность не исключается определением идеального наблюдателя. Так как это определение не делает специальных психологических предположений относительно беспристрастного наблюдателя, оно не дает принципов процедуры одобрения им идеальных условиях.

Принимающий это определение свободен для этих целей принять справедливость как честность: при этом просто допускается, что идеальный наблюдатель одобрил бы социальную систему в той степени, в какой она удовлетворяет двум принципам справедливости.

Есть  существенное различие между двумя определениями правильности. Определение беспристрастного наблюдателя не делает предположений, из которых можно было бы вывести принципы правильности и справедливости. Вместо этого определение предназначено выделить определенные центральные характеристики морального рассуждения, и обозначить тот факт, что мы пытаемся апеллировать к нашим обдуманным суждениям после добросовестного размышления. Договорное определение идет дальше: оно пытается обеспечить дедуктивный базис для принципов, которые обеспечивают рассмотрение этих суждений. Условия исходного положения и мотивация сторон рассматриваются в качестве необходимых посылок для достижения этой цели. Хотя можно дополнить определение беспристрастного наблюдателя договорной точкой зрения, есть и другие способы подведения под него дедуктивного базиса. Предположим, что идеальный наблюдатель мыслится как совершенно благожелательное существо. Тогда есть следующий совершенно естественный вывод классического принципа полезности. Пусть институт называется правильным, если идеально благожелательный и беспристрастный наблюдатель одобрил бы его более сильно, чем любой другой возможный в этих обстоятельствах институт. Для простоты мы можем предположить, как это иногда делал Юм, что одобрение это специфический вид удовольствия, которое возникает более или менее интенсивно при размышлении о работе институтов и ее следствиях для счастья тех, кто в них занят. Это специальное удовольствие есть результат симпатии. С позиции Юма это буквальное воспроизведение в нашем опыте удовлетворения и удовольствия, которые в нашем понимании испытывают другие. Таким образом, наслаждение беспристрастного наблюдателя от размышления о социальной системе пропорционально сумме удовольствия, испытываемого теми, на кого воздействует социальная система.

Сила  его одобрения соответствует, или  измеряется, количеством удовлетворения рассматриваемого общества. Следовательно, его одобрение будет выражено в соответствии с классическим принципом полезности. Но, как заметил Юм, симпатия не является сильным чувством. Мало того что эгоистические интересы стремятся подавить состояние ума, в котором мы испытываем симпатию, так этот же эгоизм стремится перечеркнуть диктуемые в этом состоянии ума действия. И все же, когда люди рассматривают свои институты с общей точки зрения, полагает Юм, симпатия — это единственный психологический принцип, и он будет направлять наши обдуманные моральные суждения. Как бы ни была слаба симпатия, все же она составляет общее основание для приведения к согласию наши моральные точки зрения. Естественная человеческая способность к симпатии, подходящим образом обобщенная, обеспечивает перспективу, с которой можно достичь понимания общей концепции справедливости.

Таким образом, рациональный и доброжелательный наблюдатель — это личность, которая принимает общую перспективу; наблюдатель занимает положение, в котором его интересы не ставятся на кон и он обладает всей требуемой информацией и силой мышления. Будучи в таком положении, он равно доброжелателен к желаниям и удовлетворениям каждого, на кого воздействует социальная система. Реагируя на интересы каждого человека одинаковым образом, беспристрастный наблюдатель свободно руководствуется своей способностью к доброжелательной идентификации, принимая во внимание, как положение каждого человека воздействует на него.

Таким образом, он воображает себя на месте каждого человека по очереди, и когда он проделывает это для каждого, сила его одобрения определяется балансом удовлетворений, на которые он реагирует доброжелательно. Когда он проделывает круг по всем, так сказать, задействованным сторонам, его одобрение выражает общий результат. Сочувственно воображаемая боль вычеркивает сочувственно воображаемое наслаждение, и конечная интенсивность одобрения зависит от чистой суммы позитивного чувства.

Поучительно заметить контраст между особенностями  доброжелательного наблюдателя  и условиями определения исходного  положения. Элементы определения доброжелательного наблюдателя — беспристрастность, обладание необходимым знанием и сила воображения при отождествлении — призваны гарантировать полный и точный отклик на естественную симпатию. Беспристрастность предотвращает искажения предубеждений и эгоизма; знание и способность к отождествлению гарантируют, что устремления других будут оценены точно. Мы поймем суть определения, как только увидим, что его части предназначены расширить сферу товарищеского чувства. В исходном положении, в противоположность этому, стороны скорее взаимно не заинтересованы, нежели доброжелательны; но, не имея знания о своих природных дарованиях или социальном положении, они вынуждены рассматривать свое устройство с общей точки зрения, В одном случае совершенное знание и доброжелательное отождествление приводят к правильной оценке чистой суммы удовлетворения в другом — взаимная незаинтересованность вкупе с занавесом неведения приводят к двум принципам справедливости.