Глобализация на рынке

Глобализацию  часто характеризуют как (нелинейный, неравномерный и противоречивый (ей противостоит локализация) процесс, при котором мир превращается из системы национальных государств в арену борьбу глобальных игроков, а их отношения становятся более значимыми, чем национальные. При этом многим кажется очевидным, что глобализация – это объективный процесс, синоним прогресса в новых условиях. Поэтому альтернатив развитию власти ТНК и МВФ, НАТО и ВТО нет и быть не может, а всякий, кто с этим не согласен – противник прогресса.

Альтерглобалисты  согласны, что процесс объединения  мира объективен. Но они категорически  не согласны с тем, что единственно  возможной формой этого процесса является всевластие глобальных игроков. Ведь последние десятилетия прошлого века стали периодом не просто глобализации, угрожающей суверенитету национальных государств, но особой, характерной для «позднего» капитализма (Э. Мандел), социальной формой этого процесса. За видимостью ренессанса рынка в конце ХХ века скрывается система отношений, которую А. Грамши мог бы назвать тотальной гегемонией капитала. Парадокс состоит в том, что внешне ориентированный на атомизацию производителей рынок ХХI века стал мощной тоталитарной системой, всесторонне подавляющей человека, – не как иерархическая пирамида, а как многообразное и внешне почти незаметное поле.

Глобальная власть капитала предполагает, во-первых, тотальный рынок. Это не рынок свободно конкурирующих предприятий, а тотальный рынок как пространство борьбы гигантских сетей, центрами которых являются ТНК. Мы все – работники, потребители, жители – попадаем в сети борющихся между собой корпоративно-сетевых структур, превращаясь в клиентов «макдональдсов», «поколение пепси» и в целом – в мещан-потребителей.

Во-вторых, гегемония капитала ныне – это преимущественно власть виртуального фиктивного финансового капитала, состоящего из гигантских (в сотни миллиардов и триллионы долларов) финансовых пузырей, надувшихся за счет спекуляций в первом мире, долгов, «асфальтирования» и финансового подавления стран второго и третьего миров.

В-третьих, глобальная гегемония капитала ныне предполагает не просто эксплуатацию, но и целостное подчинение личности работника. Творческий потенциал, талант, образование, вся жизнь работника присваивается корпорацией в первом мире; эти методы эксплуатации все более распространяются не только в третьем, но и во втором мире.

В-четвертых, происходит монополизация первым миром ключевых ресурсов развития – know how, высококачественной рабочей силы и т. п. – при поглощении подавляющей части природных ресурсов и экспорте грязных технологий и социальной «грязи» в третий и второй мир.

В-пятых, растет глобальное политическое и идеологическое манипулирование, информационное и культурное давление.

Для такой системы  дымовой завесой является ренессанс  рыночных отношений. Лишь в среде, которая  внешне выглядит как рыночная, корпорации могут использовать свои возможности манипулирования и подчинения экономических агентов, потребителей и работников. При этом корпоративные капиталы могут уйти как от государственного регулирования, так и от контроля общественных организаций. В прежней системе государство, профсоюзы, экологические и другие общественные структуры создавали для них барьеры. Иллюзия абсолютной свободы рыночных отношений развязывает руки глобальным игрокам, для которых рамки государственного регулирования оказываются малодейственными.

Однако  ныне эта модель близится к закату и на смену  ей идет новая система, наследующая все  тотальности прежней  и поднимающая  их «на новую высоту».

Этой тенденции  противостоит в настоящее время  достаточно широкий спектр оппозиционных сил. В качестве альтернативы наступлению глобальной власти капитала, тотального политико-идеологического манипулирования и оправдания насилия и развернулось движение, которое первоначально называли «антиглобалистским» и которое чуть позже обрело свое нынешнее имя – альтерглобализм.