Гончаров  И.А. «Обломов»

Краткое содержание произведения

 
Обломов

 
(Роман, 1859) 
Захар — слуга Ильи Ильича Обломова. Этому типу людей Гончаров посвятил специальный очерк, озаглавленный "Слуги старого века", в котором вспоминает хорошо известных ему представителей этого сословия, людей старой закалки, с трудом вживающихся в новые жизненные условия. Литературная родословная Захара идет от пушкинского Савельича ("Капитанская дочка"). При всей разности характеров первого, развращенного жизнью в Петербурге и патологической ленью своего барина, и второго — вечного дядьки, для которого питомец остается малым, неразумным ребенком едва ли не на всю жизнь, 
сближает их одержимая верность не только своему барину, но и всему его роду. 
Захар "пожилой человек, в сером сюртуке, с прорехою под мышкой... в сером же жилете, с медными пуговицами, с голым, как колено, черепом и с необъятно широкими и густыми русыми с проседью бакенбардами, из которых каждой стало бы на три бороды... Дом Обломовых был когда-то богат и знаменит в своей стороне, но потом, Бог знает отчего, все беднел, мельчал и, наконец, незаметно потерялся между нестарыми дворянскими домами. Только поседевшие слуги дома хранили и передавали друг другу верную память о минувшем, дорожа ею, как святыней". 
Портрет Захара, изображающий смешную и нелепую внешность, дополняется и особым голосом: герой не говорит, а ворчит, как собака, или хрипит. Голос же, данный Богом, по словам Захара, "он потерял на охоте с собаками, когда ездил со старым барином и когда ему дунуло будто сильным ветром в горло". 
Полное равнодушие к сору, пыли, грязи отличает этого слугу от других слуг-персонажей отечественной литературы. Захар на этот счет составил собственную философию, не позволяющую бороться ни с грязью, ни с тараканами и клопами, раз они выдуманы самим Господом. Когда Обломов приводит своему слуге в пример живущее напротив семейство настройщика, Захар приводит в ответ следующие аргументы, в которых видна незаурядная наблюдательность: "А где немцы сору возьмут? Вы поглядите-ко, как они живут! Вся семья целую неделю кость гложет. Сюртук с плеч отца переходит на сына, а с сына опять на отца. На жене и дочерях платьишки коротенькие: все поджимают под себя ноги, как гусыни... Где им сору взять? У них нет этого вот, как у нас, чтоб в шкафах лежала по годам куча старого изношенного платья или набрался целый угол корок хлеба за зиму... У них и корка зря не валяется: наделают сухариков да с пивом и выпьют". 
При внешней разболтанности Захар, однако, довольно собран. Извечная привычка слуг старого века не дает ему разбазаривать барское добро — когда земляк Обломова, жулик Тарантьев, просит Илью Ильича дать ему на время фрак, Захар немедленно отказывает: пока не будут возвращены рубашка и жилет, ничего больше Тарантьев не получит. И Обломов теряется перед его твердостью. Верность Захара своему барину и всем давно забытым устоям родной Обломовки воплощена ярче всего в эпизоде, когда Обломов наставляет своего слугу привычным и самым действенным способом — прибегая к "жалким словам" и называя Захара "ядовитым человеком". В минуту раздражения Захар позволил себе сравнить Обломова с другими, которые и с квартиры на квартиру легко переезжают, и за границу отправляются. Это вдохновляет Илью Ильича на грозную и гордую отповедь о невозможности сравнивать сто, Обломова, с кем бы то еще ни было. И это пробирает Захара больше, нежели ругательства: он и сам чувствует, что переступил какую-то запретную границу, уподобив своего барина другим людям. 
Захар не лишен и недостатков. Гончаров определяет своего персонажа как "рыцаря со страхом и упреком", который "принадлежал двум эпохам, и обе наложили на него печать свою. От одной перешла к нему по наследству безграничная преданность к дому Обломовых, а от другой, поздней, утонченность и развращенность нравов". Захар любит выпить с приятелями, посплетничать на дворе с другими слугами, порой приукрашивая своего барина, порой же выставляя его таким, каким Обломов никогда не был. Может Захар при случае и прикарманить деньги — не крупные, медные, но непременно оставляет себе сдачу от покупок. Все, к чему Захар прикасается, бьется, ломается — к началу повествования в доме Обломова уже совсем мало целых вещей, будь то стул или чашка. Еду барину Захар подает, как правило, уронив то булку, то вилку... 
И еще черта, характерная для смешения двух эпох, на которые указал Гончаров: "Захар умер бы вместо барина, считая это своим неизбежным и природным долгом, и даже не считая ничем, а просто бросился бы на смерть, точно так же, как собака, которая при встрече с зверем в лесу бросается на него, не рассуждая, отчего должна броситься она, а не ее господин. Но зато, если б понадобилось, например, просидеть всю ночь подле постели барина, не смыкая глаз, и от этого бы зависело здоровье или даже жизнь барина, Захар непременно бы заснул". С годами все больше и отчетливее вырисовывается нерасторжимая связь между Ильёй Ильичом и Захаром — как два последних представителя Обломовки, являющейся лишь прекрасным сном, они каждый по-своему свято хранят в душе те "преданья старины глубокой", что сформировали их жизни, характеры и взаимоотношения. Даже когда Захар неожиданно женится в середине романа на кухарке Анисье, значительно более ловкой, умелой и чистоплотной, он старается по возможности не до-. пускать ее к Илье Ильичу, выполняя сам привычные работы, без которых не мыслит жизни. Жизнь его действительно заканчивается со смертью Ильи Ильича, превратившись в ненужное и горькое прозябание. После смерти Обломова вскоре умерла и жена Захара Анисья, а домохозяйка Агафья Матвеевна Пшеницына, ставшая женой Ильи Ильича Обломова, не смогла при суровом "братце" держать Захара в доме. Единственное, чем в состоянии помочь Пшеницына Захару, это давать ему па зиму немного теплой одежды да изредка подкармливать. 
В финальном эпизоде друг Обломова Андрей Штольц встречает Захара, нищего, почти ослепшего, выпрашивающего милостыню старика, у церкви на Выборгской стороне. По предложение уехать в деревню, где Штольц позаботится о нем, не соблазняет Захара: он не хочет оставить без присмотра могилу Ильи Ильича, возле которой, придя помянуть своего барина, только и находит умиротворение. 
Ильинская Ольга Сергеевна — одна из главных героинь романа, яркий и сильный характер. Возможный прототип Ильинской — Елизавета Толстая, единственная любовь Гончарова, хотя некоторые исследователи отвергают эту гипотезу. "Ольга в строгом смысле не была красавица, то есть не было ни белизны в ней, ни яркого колорита щек и губ, и глаза не горели лучами внутреннего огня; ни кораллов па губах, ни жемчугу во рту не было, ни миниатюрных рук, как у пятилетнего ребенка, с пальцами в виде винограда. Но если б ее обратить в статую, она была бы статуя грации и гармонии". 
С того времени, как осиротела, Ильина живет в доме своей тетки Марьи Михайловны. Гончаров подчеркивает быстрое духовное созревание героини: она "как будто слушала курс жизни не по дням, а по часам. И каждый час малейшего, едва заметного опыта, случая, который мелькнет, как птица, мимо носа мужчины, схватывается неизъяснимо быстро девушкой". Ильину и Обломова знакомит Андрей Иванович Штольц. Как, когда и где встретились Штольц и Ильина, неизвестно, по отношения, связывающие этих персонажей, отличаются искренней взаимной тягой и доверием. "...В редкой девице встретишь такую простоту и естественную свободу взгляда, слова, поступка... Ни жеманства, ни кокетства, никакой лжи, никакой мишуры, пи умысла! Зато ее и ценил почти один Штольц, зато не одну мазурку просидела она одна, не скрывая скуки... Одни считали ее простой, недальней, неглубокой, потому что не сыпались с языка ее ни мудрые сентенции о жизни, о любви, ни быстрые, неожиданные и смелые реплики, пи вычитанные или подслушанные суждения о музыке и литературе..." 
Штольц приводит Обломова в дом Ильиной не случайно: зная, что она обладает пытливым умом и глубокими чувствами, он надеется, что своими духовными запросами Ильина сумеет пробудить Обломова — заставит его больше и разборчивее читать, смотреть, узнавать. 
Обломов в одну из первых же встреч захвачен ее удивительным голосом — Ольга поет арию из оперы Беллини "Норма", знаменитую "Саsta diva» и «это уничтожило Обломова; он изнемог", все более и более погружаясь в новое для себя чувство. 
Литературная предшественница Ильиной — Татьяна Ларина ("Евгений Онегин"). Но как героиня иного исторического времени, Ильина более уверена в себе, ум ее требует постоянной работы. Это отмечал еще Н.А.Добролюбов в статье "Что такое обломовщина?": "Ольга по своему развитию представляет высший идеал, какой только может теперь русский художник вызвать из теперешней русской жизни... В ней-то более, нежели в Штольце, можно видеть намек на новую русскую жизнь; от нее можно ожидать слова, которое сожжет и развеет обломовщину..." 
Характер Ольги, сплавленный одновременно из силы и слабости, знания о жизни и неумения этим знанием одарить других, получит развитие в русской литературе — в героинях драматургии А.П.Чехова — в частности, в Елене Андреевне и Соне Войпицкой из "Дяди Вани". 
Главное свойство Ильиной, присущее многим женским персонажам русской литературы прошлого столетия, — не просто любовь к конкретному человеку, а непременное желание изменить его, поднять до своего идеала, перевоспитать, привив ему новые понятия, новые вкусы. Обломов оказывается для этого самым подходящим объектом; "Она мечтала, как "прикажет ему прочесть книги", которые оставил Штольц, потом читать каждый день газеты и рассказывать ей новости, писать письма и деревню, дописывать план устройства имения, приготовиться ехать за границу, — словом, он не задремлет у нее; она укажет ему цель, заставит полюбить опять все, что он разлюбил, и Штольц не узнает его, воротясь. И все это чудо сделает она, такая робкая, молчаливая, которой до сих пор никто не слушался, которая еще не начала жить!.. Она даже вздрагивала от гордого, радостного трепета; считала это уроком, назначенным свыше". 
Перевоспитание становится целью, цель увлекает настолько, что отодвигается в сторону все остальное, а чувство любви постепенно подчиняется учительству. Учительство же в каком-то смысле укрупняет и обогащает любовь. Именно от этого и происходит в Ольге та серьезная перемена, что так поразила Штольца при встрече с ней за границей, куда она вместе с теткой приехала после разрыва с Обломовым. 
Ильина сразу понимает, что в отношениях с Обломовым ей принадлежит главная роль, она "мигом взвесила свою власть над ним, и ей нравилась эта роль путеводной звезды, луча света, который она разольет над стоячим озером и отразится в нем". Жизнь словно просыпается в Ольге вместе с жизнью Обломова. Но в ней этот процесс происходит куда более интенсивно, чем в Илье Ильиче. .Ильина словно проверяет на нем свои возможности женщины и воспитательницы одновременно. Ее незаурядные ум и душа требуют все более и более "сложной" пищи. Не случайно в какой-то момент Обломов видит в. ней Корделию: все чувства Ильиной пронизывает простая, естественная, как у шекспировской героини, гордость, побуждающая осознавать сокровища своей души как счастливую и заслуженную данность: "Что я раз назвала своим, того уже не отдам назад, разве отнимут..." — говорит она Обломову. 
Чувство Ильиной к Обломову цельно и гармонично: она просто любит, тогда как Обломов постоянно пытается выяснить глубину этой любви, оттого и страдает, полагая, что Ильина "любит теперь, как вышивает по канве: тихо, лениво выходит узор, она еще ленивее развертывает его, любуется, потом положит и забудет". Когда Илья Ильич говорит героине, что она умнее его, Ильина отвечает: "Нет, проще и смелее", высказывая тем самым едва ли не определяющую линию их отношений. Ильина вряд ли сама ведает, что испытываемое ею чувство более напоминает сложный эксперимент, нежели первую любовь. Она не говорит Обломову о том, что улажены все дела по ее имению, с одной лишь целью — ...доследить до конца, как в его ленивой душе любовь совершит переворот, как окончательно спадет с него гнет, как он не устоит перед близким счастьем..." Но, как всякий эксперимент над живой душой, этот опыт увенчаться успехом не может. 
Ольге необходимо увидеть своего избранника на пьедестале, выше себя, а это, согласно авторской концепции, невозможно. Даже Штольц, за которого после неудачного романа с Обломовым она выходит замуж, только временно стоит выше, чем она, и Гончаров это подчеркивает. К финалу становится ясно, что И перерастет своего мужа и по силе чувств, и по глубине размышлений о жизни. Осознав, насколько далеко расходятся ее идеалы с идеалами Обломова, мечтающего жить согласно старинному укладу родной Обломовки, Ильина вынуждена отказаться от дальнейших экспериментов. "Я любила будущего Обломова! — говорит она Илье Ильичу. — Ты кроток, честен, Илья; ты нежен... как голубь; ты прячешь голову под крыло — и ничего не хочешь больше; ты готов всю жизнь проворковать под кровлей... да я не такая: мне мало этого, мне нужно чего-то еще, а чего — не знаю!" Это "что-то" не оставит Ильину: даже пережив разрыв с Обломовым и счастливо выйдя замуж за Штольца, она не успокоится. Наступит момент, когда и Штольц окажется перед необходимостью объяснять жене, матери двоих детей, таинственное "что-то", не дающее покоя ее мятущейся душе. "Глубокая бездна ее души" не пугает, но тревожит Штольца. В Ильиной, которую он знал почти девочкой, к которой испытывал сначала дружбу, а потом и любовь, он постепенно обнаруживает все новые и неожиданные глубины. Привыкнуть к ним Штольцу трудно, потому его счастье с Ольгой представляется во многом проблематичным. Бывает, что Ильиной овладевает страх: "Она боялась впасть во что-нибудь похожее на обломовскую апатию. Но как она ни старалась сбыть с души эти мгновения периодического оцепенения, сна души, к ней нет-нет да подкрадется сначала греза счастья, окружит ее голубая ночь и окутает дремотой, потом опять настанет задумчивая остановка, будто отдых жизни, а затем смущение, боязнь, томление, какая-то глухая грусть, послышатся какие-то смутные, туманные вопросы в беспокойной голове". 
Эти смятения вполне соотносятся с финальным размышлением автора, заставляющим задуматься о будущем героини: "Ольга не знала... логики покорности слепой судьбе и не понимала женских страстишек и увлечений. Признав раз в избранном человеке достоинство и права на себя, она верила в него и потому любила, а переставала верить — переставала и любить, как случилось с Обломовым... Но теперь она уверовала в Андрея не слепо, а с сознаньем, и в нем воплотился ее идеал мужского совершенства... Оттого она не снесла бы понижения ни на волос признанных ею достоинств; всякая фальшивая нота в его характере или уме произвела бы потрясающий диссонанс, Разрушенное здание счастья погребло бы ее под развалинами, или, если б еще уцелели ее силы, она бы искала..." 
Марья Михайловна — тетка Ольги Ильинской, воспитывающая племянницу после смерти родителей. Образ подобной наставницы характерен для русской литературы XIX в. Мировосприятие Ольги сложилось таким, каким оно предстает в романе, во многом благодаря именно Марье Михайловне, предоставившей своей воспитаннице достаточно свободы для проявления душевных склонностей и развития ума. Марья Михайловна "была женщиной очень умной, приличной, одетой всегда прекрасно, всегда в новом шелковом платье, которое сидит на ней отлично, всегда в таких изящных кружевных воротничках; чепец тоже со вкусом сделан, и лепты прибраны кокетливо к ее почти пятидесятилетнему, но еще свежему лицу... Позы, жесты ее исполнены достоинства... ее никогда не увидишь за работой: нагибаться, шить, заниматься мелочью нейдет к ее лицу, важной фигуре. Она и приказания слугам и служанкам отдавала небрежным тоном, коротко и сухо". 
Человек светский, внешне раскованный (в соответствии, разумеется, с принятыми нормами), хотя и внутренне замкнутый, Марья Михайловна оказалась типом настолько важным для Гончарова, что в каком-то смысле послужила основой для создания одного из главных в его творчестве характеров — бабушки Татьяны Марковны Бережковой в романе "Обрыв". Особенно существенны два момента. "У этой женщины впереди всего шло умение жить, управлять собой, держать в равновесии мысль с намерением, намерение с исполнением. Нельзя было застать ее неприготовленную, врасплох, как бдительного врага, которого, когда ни подкараульте, всегда встретите устремленный на вас, ожидающий взгляд. Стихия ее была свет, и оттого такт, осторожность шли у ней впереди каждой мысли, каждого слова и движения". Это — первое, что роднит Марью Михайловну с Бережковой. Второе заключено в факте биографическом: темные слухи давно связали Марью Михайловну с бароном фон Лангвагепом, занимающимся делами по имению Ольги Ильинской и потому часто бывающим в доме. Но здесь Гончарова совершенно не занимает тема прошлого героини. В "Обрыве" же тема взаимоотношений Татьяны Марковны и Тита Никоновича Ватутина не только выльется в самостоятельную сюжетную линию, по и во многом определит сложные сплетения романного повествования. 
Отношения Марьи Михайловны с племянницей были и остались до самой смерти тетушки спокойными и ровными. Они, указывает автор, "так бесцветны, что нельзя было никак решить, есть ли в характере тетки какие-нибудь притязания на послушание Ольги, на ее особенную нежность, или есть ли в характере Ольги послушание к тетке и особенная к ней нежность". 
На протяжении романа Ольги с Обломовым Марья Михайловна остается верна себе, ничем не выдавая собственного отношения к их частым встречам. Обычно во время визитов Ильи Ильича "тетка... глядит на него своими томными большими глазами и задумчиво нюхает свой спирт, как будто у нее от него болит голова". Именно в поведении Марьи Михайловны, у которой он так и не попросил официально руки Ольги, Обломов находит немую поддержку мысли о бесполезности этого решительного шага. 
Мухояров Иван Матвеевич — брат Агафьи Матвеевны Пшеницыной, персонаж, на первый взгляд, малоприметный, но являющийся важной пружиной в сюжете романа. Читатель узнает о Мухоярове от земляка Обломова, Михея Андреевича Тарантьева, аттестующего Обломову своего "кума": "Это, брат, золотой человек, не чета какому-нибудь выскочке немцу! Коренной, русский служака, тридцать лет на одном стуле сидит, всем присутствием вертит, и деньжонки есть, а извозчика не наймет; фрак не лучше моего; сам тише воды, ниже травы, говорит чуть слышно, по чужим краям не шатается..." 
Мухояров — человек "лет сорока, с прямым хохлом на лбу и двумя небрежно на ветер пущенными такими же хохлами на висках, похожими па собачьи уши средней величины. Серые глаза не вдруг глядели на предмет, а сначала взглядывали украдкой, а во второй раз уже останавливались". Мухояров постоянно прячет свои руки, словно стыдится их, — этот жест представляется многозначным: дело не только в красноте пальцев, в том, что они трясутся от неумеренного употребления спиртного. Руки Мухоярова — словно клешни, загребающие к себе все, вцепляющиеся мертвой хваткой в то, во что можно вцепиться. Подобно пушкинскому Скупому рыцарю, Мухояров живет бедно, одевается небрежно и плохо, обладая достаточными средствами, — в этом сказывается определенная философия: чтобы никто не мог заподозрить его во взяточничестве. Зато он не отказывает себе в роскоши стола, справедливо полагая, что никто не увидит, что у пего в желудке, а значит, и не сможет узнать о его средствах. Жизнь потайная, не на виду, — это идеал и способ существования Мухоярова, а потому так глубоко прячет он всегда свои интриги. И когда Обломов признается, что ничего не смыслит в барщине и оброке, не знает, богат он или беден, — опытный Мухояров мгновенно понимает, что можно наложить лапу на все хозяйство Ильи Ильича. И рекомендует ему нового управляющего имением, Исая Фомича Затертого — прожженного мерзавца, несколько десятилетий упражняющегося в разорении помещиков под видом благодетельствования. 
Мухояров торопится жить, потому что на смену чиновникам его типа уже приходят другие — "прошло времечко... все молокососы перебили: ломаются, читают да говорят по-французски... все гадят нам...". Именно эта торопливость заставляет Мухоярова выслеживать отношения Обломова и Пшеницыной, чтобы суметь вовремя заставить Илью Ильича "прикрыть бесчестие", дав заемное письмо на имя Агафьи Матвеевны, которое немедленно будет переписано на его имя. И тогда уж наверняка окажется неисчерпаемым колодец, из которого собирается. Мухояров черпать средства. Б результате точного расчета .Мухоярову удается на протяжении какого-то времени выдавать сестре на хозяйство Обломова по пятьдесят рублей в месяц, забирая себе все доходы с Обломовки. И только приезд Андрея Штольца разрушил идиллию, напугав Мухоярова и лишив его службы. 
Первая же реакция Мухоярова на то, что Штольц знаком с генералом, у которого он служит в департаменте, — выставить себя невиновным, подставив под удар Тарантьева. Никакие чувства ему неведомы: Мухояров легко и охотно жертвует сестрой, "кумом", лишь бы спастись самому. Спустя какое-то время ему удается вновь устроиться на службу, жениться и наладить свою жизнь. 
Обломов Илья Ильич — главный герой романа, молодой человек "лет тридцати двух от роду, среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица... мягкость была господствующим и основным выражением, не лица только, а всей души; а душа так открыто и ясно светилась в глазах, в улыбке, в каждом движении головы, руки". Таким читатель застает героя в начале романа, в Петербурге, на Гороховой улице, где он живет со своим слугой Захаром. 
С образом Обломова связана основная идея романа, о которой писал Н.А.Добролюбов: "...Не бог весть какая важная история. Но в ней отразилась русская жизнь, в ней предстает перед нами живой, современный русский тип, отчеканенный с беспощадной строгостью и правильностью, в ней сказалось новое слово нашего общественного развития, произнесенное ясно и твердо, без отчаяния и без ребяческих надежд, но с полным сознанием истины. Слово это — обломовщина, мы видим нечто более, нежели просто удачное создание сильного таланта; мы находим в нем... знамение времени". Н.А.Добролюбов был первым, кто причислил Обломова к "лишним людям", ведя его родословную от Онегина, Печорина, Бельтова. Каждый из названных героев по-своему полно и рельефно характеризовал определенное десятилетие русской жизни. Обломов — символ 1850-х, "послебельтовских" времен в русской жизни и русской литературе. Б личности Обломова, в его склонности к бездеятельному наблюдению пороков доставшейся ему эпохи, мы отчетливо различаем принципиально новый тип, введенный Гончаровым в литературно-общественный обиход. Тип этот олицетворяет философское ничегонеделанье, осознанное отчуждение от окружающей среды, которую отвергают душа и ум молодого провинциала, попавшего из сонной Обломовки в столицу. "Жизнь: хороша жизнь! Чего там искать? интересов ума, сердца? — объясняет Обломов свое мировоззрение другу детства Андрею Штольцу. — Ты посмотри, где центр, около которого вращается это все: нет его, нет ничего глубокого, задевающего за живое. Все это мертвецы, спящие люди, хуже меня, эти члены совета и общества! Что водит их в жизни? Ведь они не лежат, а снуют каждый день, как мухи, взад и вперед, а что толку?.. Под этой всеобъемностью кроется пустота, отсутствие симпатии ко всему!.. Нет, это не жизнь, а искажение нормы, идеала жизни, который указала природа целью человеку". Природа же, по Обломову, указала единственную цель: жизнь, как она от века протекала в Обломовке, где боялись новостей, традиции соблюдали строго, книги и газеты не признавали вовсе. 
Из "Сна Обломова", названного автором "увертюрой" и опубликованного значительно раньше романа, а также из отдельных, разбросанных по всему тексту штрихов, читатель узнает достаточно полно о детстве и юности героя, проведенных среди людей, понимавших жизнь "не иначе, как идеалом покоя и бездействия, нарушаемого по временам разными неприятными случайностями... труд сносили как наказание, наложенное еще на праотцев наших, но любить не могли, и где был случай, всегда от него избавлялись, находя это возможным и должным". Гончаров изобразил трагедию русского характера, лишенного романтических черт и не окрашенного демонической мрачностью, по тем не менее оказавшегося на обочине жизни — по вине собственной и по вине общества, в котором не нашлось места Обломовым. Не имеющий предшественников, этот тип так и остался уникальным. В образе Обломова присутствуют также автобиографические черты. В путевом дневнике "Фрегат "Пал-лада" Гончаров признается, что во время путешествия охотнее всего лежал в каюте, не говоря уже о том, с каким трудом вообще решился на кругосветное плаванье. В дружеском кругу Майковых, нежно любивших писателя, у Гончарова нашлось многозначное прозвище — "принц де Лень". Путь Обломова — типичный путь провинциальных российских дворян 1840-х г., приезжавших в столицу и оказывавшихся не у дел. Служба в департаменте с непременным ожиданием повышения, из года в год однообразие жалоб, прошений, навязывания отношений со столоначальниками — это оказалось не по силам Обломову, который предпочел передвижению по лестнице "карьеры и "фортуны" лежание па диване, никакими надеждами и мечтами не окрашенное. В Обломове дремлет та мечтательность, что рвалась наружу в Александре Адуеве, герое гончаровской "Обыкновенной истории". В душе Обломов тоже лирик, человек, умеющий глубоко чувствовать — его восприятие музыки, погружение в пленительные звуки арии "Casta diva" свидетельствуют о том, что не одна только "голубиная кротость", но и страсти ему доступны. Каждая встреча с другом детства Андреем Штольцем, полной противоположностью Обломова, способна всколыхнуть его, но ненадолго: решимость что-то предпринять, как-то обустроить свою жизнь овладевает им па короткое время, пока Штольц рядом с ним. А у Штольца недостает ни времени, ни упорства "вести" Обломова от поступка к поступку — находятся другие, кто в корыстных целях готов не отходить от Ильи Ильича. Они в конечном счете и определяют русло, по которому протекает его жизнь. Встреча с Ольгой Ильинской на время изменила Обломова до неузнаваемости: под влиянием сильного чувства с ним происходят невероятные превращения — заброшен засаленный халат, Обломов встает с постели, как только просыпается, читает книги, просматривает газеты, энергичен и деятелен, а переехав на дачу поблизости от Ольги, по нескольку раз в день отправляется на встречи с пей. "...В нем появлялась лихорадка жизни, сил, деятельности, и тень исчезала... и симпатия била опять сильным и ясным ключом. Но все эти заботы не выходили пока из магического круга любви; деятельность его была отрицательная: он не спит, читает, иногда подумывает писать и план (благоустройства имения), много ходит, много ездит. Дальнейшее же направление, самая мысль жизни, дело — остается еще в намерениях". 
Любовь, несущая в себе потребность действия, самосовершенствования, в случае Обломова обречена. Ему нужно другое чувство, что связало бы сегодняшнюю реальность с давними детскими впечатлениями о жизни в родной Обломовке, где от существования, наполненного тревогами и волнениями, отгораживаются любыми средствами, где смысл жизни укладывается в мысли о еде, сне, приеме гостей и переживания сказок как действительных событий. Любое иное чувство кажется насилием над природой. Не осознавая этого до конца, Обломов понимает, к чему нельзя стремиться именно в силу определенного склада своей натуры. В письме к Ольге, написанном почти на пороге решения о женитьбе, он говорит о страхе будущей боли, пишет горько и пронзительно: "А что будет, когда я привяжусь... когда видеться — сделается не роскошью жизни, а необходимостью, когда любовь вопьется в сердце? Как оторваться тогда? Переживешь ли эту боль? Худо будет мне". 
Агафья Матвеевна Пшеницына, хозяйка квартиры, которую нашел для Обломова его земляк проходимец Тарантьев, — идеал обломовщины в самом широком значении этого понятия. Она так же "природна", как и Обломов. О Пшеницыной можно сказать теми же словами, какими говорит Ольге об Обломове Штольц: "...Честное, верное сердце! Это его природное золото; он невредимо пронес его сквозь жизнь. Он падал от толчков, охлаждался, заснул, наконец, убитый, разочарованный, потеряв силу жить, но не потерял честности и верности. Ни одной фальшивой ноты не издало его сердце, не пристало к нему грязи... Это хрустальная, прозрачная душа; таких людей мало, они редки; это перлы в толпе!" 
Черты, сблизившие Обломова с Пшеницыной, указаны здесь точно. Илье Ильичу необходимо более всего чувство заботы, теплоты, ничего не требующих взамен, потому и привязался он к своей хозяйке, как к осуществленной мечте о возвращении в благословенные времена счастливого, сытого и безмятежного детства. С Агафьей Матвеевной не связаны, как с Ольгой, мысли о необходимости что бы то ни было предпринимать, как-то изменять жизнь вокруг и в себе самом. Свой идеал Обломов объясняет Штольцу просто, сравнивая Ильинскую с Агафьей Матвеевной: "...она споет "Casta diva", а водки сделать не умеет так! И пирога такого с цыплятами и грибами не сделает!" А потому, осознав твердо и ясно, что больше стремиться ему некуда, просит Штольца: "Что ты хочешь делать со мной? С тем миром, куда ты влечешь меня, я распался навсегда; ты не спасешь, не составишь две разорванные половины. Я прирос к этой яме больным местом: попробуй оторвать — будет смерть". 
В доме Пшеницыной читатель видит Обломова все более и более воспринимающего "настоящий свой быт, как продолжение того же обломовского существования, только с другим колоритом местности и отчасти времени. И здесь, как в Обломовке, ему удавалось дешево отделываться от жизни, выторговать у ней и застраховать себе невозмутимый покой". 
Спустя пять лет после этой встречи со Штольцем, вновь произнесшим свой жестокий приговор: "обломовщина!" — и оста вившим Обломова в покое, Илья Ильич "скончался, по-видимому, без боли, без мучений, как будто остановились часы, которые забыли завести". Сына Обломова, рожденного Агафьей Матвеевной и названного в честь друга Андреем, забирают на воспитание Штольцы. 
Пшеницина Агафья Матвеевна — вдова чиновника, оставшаяся с двумя детьми, сестра Ивана Матвеевича Мухоярова, кума Тарантьева. Именно Тарантьев поселяет Обломова, вынужденного искать новую квартиру, в домике Пшеницыной на Выборгской стороне. "Ей было лет тридцать. Она была очень бела и полна в лице, так что румянец, кажется, не мог пробиться сквозь щеки. Бровей у нее почти совсем не было, а были на их местах две немного будто припухлые, лоснящиеся полосы, с редкими светлыми волосами. Глаза серовато-простодушные, как и все выражение лица; руки белые, но жесткие, с выступившими наружу крупными узлами синих жил". Пшеницина неразговорчива и привыкла жить, не задумываясь ни над чем: "Лицо ее принимало дельное и заботливое выражение, даже тупость пропадала, когда она заговаривала о знакомом ей предмете. На всякий же вопрос, не касавшийся какой-нибудь положительной известной ей цели, она отвечала усмешкой и молчанием". А ее усмешка была не более чем форма, прикрывавшая незнание предмета: не ведая, что она должна сделать, привыкшая, что все решает "братец", только в умелом ведении дома достигла Пшеницина совершенства. Все остальное годами и десятилетиями проходило мимо неразвитого ума. 
Почти сразу после переезда Обломова на Выборгскую сторону Пшеницына начинает вызывать у Ильи Ильича некий интерес, который можно расценить как чисто эротический (постоянно привлекающие внимание Обломова круглые белые локти хозяйки). Но разгадка ждет в конце романа, когда незадолго до смерти Илье Ильичу снится сон, где мать, указывая ему на Пшеницыну, шепчет: "Милитриса Кирбитьевна". Она называет имя его мечты, навеянной Илье Ильичу в раннем детстве няниными сказками. 
Образ Пшеницыной никогда не вызывал у критиков романа особенного интереса: натура грубая, примитивная, на которую привыкли смотреть лишь глазами Штольца, как на ужасную женщину, символизирующую глубину падения Ильи Ильича. Но не случайно Гончаров дает этой простой женщине имя, близкое имени его горячо любимой матери — Авдотьи Матвеевны Гончаровой, купеческой вдовы, на протяжении многих лет прожившей в одном доме с крестным Гончарова, дворянином Н.Н.Трегубовым, который воспитал ее сыновей и дал им образование. 
Пшеницына находится в постоянном движении, в отличие от Обломова осознавая, что "работа всегда есть" и именно она является подлинным содержанием жизни, а вовсе не наказанием, как считали в Обломовке. Ее беспрестанно мелькающие локти привлекают внимание Обломова не только красотой, по и не до конца осознаваемой им активностью героини. Внешне Пшеницына воспринимается неким перпетуум-мобиле, без мысли, без проблеска чувства, "братец" называет ее не иначе как "корова" или "лошадь", видя в сестре только даровую рабочую силу. "Ее хоть ударь, хоть обними — все ухмыляется, как лошадь на овес", — говорит он о ней куму Тарантьеву, готовясь по совету последнего выследить отношения Пшеницыной с Обломовым и стребовать с Ильи Ильича деньги "за бесчестие". 
Постепенно, по мере того как Обломов понимает, что стремиться ему больше некуда, что именно здесь, в домике на Выборгской стороне, обрел он вожделенный строй жизни родной Обломовки, в судьбе самой Пшенициной происходит серьезнейшая внутренняя перемена. В постоянных трудах по устроению и обихаживанью дома, в хлопотах по хозяйству находит она смысл своего существования. В Пшенициной начало пробуждаться нечто неведомое ей прежде: тревоги, проблески размышлений. Иными словами —любовь, все более и более глубокая, чистая, искренняя, не умеющая выразить себя словами, но проявляющаяся в том, что Пшеницина хорошо знает и умеет: в заботе о столе и одежде Обломова, в молитвах о его здравии, в сидений но ночам у постели больного Ильи Ильича. "Все се хозяйство... получило новый, живой смысл: покой и удобство Ильи Ильича. Прежде она видела в этом обязанность, теперь это стало ее наслаждением. Она стала жить по-своему полно и разнообразно... Она как будто вдруг перешла в другую веру и стала исповедовать ее, не рассуждая, что это за вера, какие догматы в ней, а слепо повинуясь ее законам". 
Обломов для Пшенициной человек из другого мира: прежде она никогда таких людей не видела. Зная о том, что где-то живут барыни и барины, она воспринимала их жизнь примерно так же, как Обломов слушал в детстве сказку о Милитрисе Кирбитьевне. Встреча с Обломовым послужила импульсом к перерождению, но сам виновник этого процесса "не понимал, как глубоко пустило корни это значение и какую неожиданную победу он сделал над сердцем хозяйки... И чувство Пшенициной, такое нормальное, естественное, бескорыстное, оставалось тайною для Обломова, для окружавших ее и для нее самой". Обломов "сближался с Агафьей Матвеевной — как будто подвигался к огню, от которого становится все теплее и теплее, но которого любить нельзя". Пшеницина является единственным абсолютно бескорыстным и решительным человеком в окружении Обломова. Не вникая ни в какие сложности, она делает то, что необходимо в данный момент: закладывает собственные жемчуг и серебро, готова занять деньги у родни покойного мужа, только чтобы Обломов не чувствовал ни в чем недостатка. Когда интриги Мухоярова и Тарантьева достигают пика, Пшеницина решительно отрекается и от "братца", и от "кума". Посвятив себя заботам об Обломове, Агафья живет так полно и многообразно, как никогда прежде не жила, а её избранник начинает чувствовать себя словно в родной Обломовке: "...он тихо и постепенно укладывался в простой и широкий гроб остального своего существования, сделанный собственными руками, как старцы пустынные, которые, отворотясь от жизни, копают себе могилу". 
У Пшенициной и Обломова рождается сын. Понимая разницу между этим ребенком и детьми от первого мужа, Пшеницина после смерти Ильи Ильича безропотно отдает его на воспитание Штольцам. Смерть Обломова вносит в существование Пшенициной новую краску — она вдова помещика, барина, чем постоянно попрекают ее "братец" и его жена. И хотя образ жизни Пшенициной ни в чем не изменился (она по-прежнему прислуживает семье Мухоярова), в ней постоянно пульсирует мысль о том, что "проиграла и просияла ее жизнь, что Бог вложил в ее жизнь душу и вынул опять... теперь уж она знала, зачем она жила и что жила не напрасно... На всю жизнь ее разлились лучи, тихий свет от пролетевших, как одно мгновение, семи лет, и нечего ей было желать больше, некуда идти". 
Бескорыстие Пшенициной дано понять в финале романа и Штольцу: ей не нужны его отчеты в управлении имением, как не нужны и доходы от Обломовки, приведенной Штольцем в порядок. Свет жизни Пшенициной угас вместе с Ильёй Ильичом. 
Тарантьев Михей Андреевич — земляк Обломова. Откуда он появился и каким образом втерся в доверие Ильи Ильича, — неизвестно. Тарантьев появляется па первых же страницах романа — "человек лет сорока, принадлежащий к крупной породе, высокий, объемистый в плечах и во всем туловище, с крупными чертами лица, с большой головой, с крепкой, коротенькой шеей, с большими навыкате глазами, толстогубый. Беглый взгляд на этого человека рождал идею о чем-то грубом и неопрятном". Но есть у Тарантьева еще одна любопытная черта. "Дело в том, что Тарантьев мастер был только говорить; на словах он решал все ясно и легко, особенно что касается других; но как только нужно было двинуть пальцем, тронуться с места — словом, применить им же созданную теорию к делу и дать ему практический ход... он был совсем другим человеком: тут его не хватало..." Эта черта, как известно, характеризует не только грубых и неотесанных персонажей названных писателей, но в какой-то мере "лишних людей". Подобно Тарантьеву, они тоже оставались "теоретиками на всю жизнь", прилагая свою отвлеченную философию к месту и не к месту. Подобному теоретику необходим рядом практик, который мог бы воплотить в жизнь его замыслы. Тарантьев находит себе "кума" Ивана Матвеевича Мухоярова, человека нравственно нечистоплотного, готового на любую подлость, ничем не брезгающего в жажде накопления. 
На первых порах Обломов верит в то, что Тарантьев в состоянии помочь ему в заботах по имению, в перемене квартиры. Постепенно, не без влияния Ольги Ильинской и Андрея Штольца, Илья Ильич начинает понимать, в какую трясину пытается затянуть его Тарантьев, медленно заставляя Обломова опускаться на самое дно жизни. Отношение Тарантьева к Штольцу — не столько презрение русского человека к немцу, которым Тарантьев скорее прикрывается, сколько страх разоблачения грандиозных махинаций, которые он надеется довести до конца. Ему важно с помощью доверенных лиц прибрать к рукам Обломовку, получая проценты с доходов Ильи Ильича, да и самого его как следует запутать, раздобыв доказательство связи Обломова с Пшеницыной. Тарантьев ненавидит Штольца, называя его "продувной бестией". Из страха перед тем, что Штольц все же увезет Обломова за границу или в Обломовку, Михей Андреевич торопится при содействии Мухоярова заставить Илью Ильича подписать грабительский контракт на квартиру па Выборгской стороне. Этот контракт лишает Обломова возможности каких бы то ни было действий. Вслед за этим Тарантьев уговаривает Мухоярова, "пока не перевелись олухи на Руси", поспеть сосватать Обломову нового управляющего в имение, Исая Фомича Затертого, весьма удачливого во взятках и подлогах. Следующим шагом Михея Андреевича становится проведение в жизнь (с помощью того же Мухоярова) идеи о "долге" Обломова. Будто бы оскорбившись за честь сестры, Мухояров должен обвинить Илью Ильича в притязаниях на вдову Пшеницыну и подписать бумагу о возмещении морального ущерба на сумму десять тысяч рублей. Бумага затем переписывается на имя Мухоярова, и кумовья получают с Обломова деньги. После разоблачения этих махинаций Штольцем Та-рантьев исчезает со страниц романа. Лишь в самом конце он упоминается Захаром, который при встрече со Штольцем у кладбища на Выборгской стороне рассказывает, сколько пришлось ему вытерпеть после смерти Ильи Ильича от Мухоярова и Тарантьева, хотевших сжить его со свету. "Михей Андреич Тарантьев все норовил, как пройдешь мимо, сзади йогой ударить: житья не стало!" Таким образом Тарантьев мстил Захару за пренебрежение, выказываемое слугой в те времена, когда Михей приходил к Обломову пообедать и попросить то рубашку, то жилет, то фрак — естественно, без возврата. Всякий раз Захар вставал на защиту хозяйского добра, по-собачьи ворча на незваного гостя и не скрывая своих чувств к низкому человеку. 
Штольц Андрей Иванович — один из главных героев, друг Ильи Ильича Обломова, сын Ивана Богдановича Штольца, обрусевшего немца, управляющего имением в селе Верхлеве, что в пяти верстах от Обломовки. "Штольц был немец только вполовину, но отцу: мать его была русская; веру он исповедовал православную; природная речь его была русская: он учился ей у матери и из книг, в университетской аудитории и в играх с деревенскими мальчишками, в толках с их отцами и па московских базарах. Немецкий же язык он наследовал от отца да из книг". 
Образование Штольц получил специфическое: "С восьми лет он сидел с отцом за географической картой, разбирал по складам Гердера, Виланда, библейские стихи и подводил итоги безграмотным счетам крестьян, мещан и фабричных, а с матерью читал священную историю, учил басни Крылова, разбирал по складам же Телемака". Воспитание, как и образование, было двойственным: мечтая о том, чтобы из сына вырос "добры)! бурш", отец всячески поощрял мальчишеские драки, без которых ни дня не мог обходиться сын, исчезновения ребенка па полдня и больше с неизвестными целями в неизвестные места. Если же Андрей появлялся без подготовленного "назубок" урока, Иван Богданович отправлял сына туда, откуда пришел, — и всякий раз юный Штольц возвращался с выученными уроками. Мать Штольца наоборот, стремилась воспитать истинного джентльмена, порядочного, чистенького мальчика с завитыми кудрями — "в сыне ей мерещился идеал барина, хотя выскочки, из черного тела, от отца бюргера, но все-таки сына русской дворянки". Из этого причудливого сочетания и сформировался характер Андрея, о котором много и по-разному говорят не только персонажи романа — о нем составилась целая литература. Сам Гончаров в статье "Лучше поздно, чем никогда" писал: "...Я молча слушал тогда порицания, соглашаясь вполне с тем, что образ бледен, не реален, не живой, а просто идея". Н.А.Добролюбов увидел в образе Штольца тип буржуазного дельца-предпринимателя, сосредоточенного лишь на устройстве личного счастья и благополучия: "...как мог Штольц в своей деятельности успокоиться от всех стремлений и потребностей, которые одолевали даже Обломова, как мог он удовлетвориться своим положением, успокоиться па своем одиноком, отдельном, исключительном счастье..." ("Что такое обломовщина?") 
О Штольце было много споров: вскоре после выхода романа он оценивался критиками и современниками Гончарова как фигура почти безусловно положительная, призванная разбудить сонное царство Обломовых и воззвать его обитателей к полезной деятельности. Смущало то, что героем был избран не русский, а немец. "Инородство" Штольца вызывает неприятие его личности и некоторыми персонажами романа, в частности Тарантьевым, который говорит о нем откровенно враждебно не только потому, что Штольц развенчивает нее его махинации. "Хорош мальчик! Вдруг из отцовских сорока тысяч сделал тысяч триста капиталу, и в службе за надворного перевалил, и ученый... теперь вот еще путешествует! Пострел везде поспел! Разве настоящий-то хороший русский человек станет все :-т> делать? Русский человек выберет что-нибудь одно, да и то еще не спеша, потихоньку да полегоньку, кое-как, а то нако, поди! Нечисто! Я бы под суд таких!" 
Иначе воспринимает своего друга Обломов: с ранних лет "юношеский жар Штольц заражал Обломова, и он сгорал от жажды труда, далекой, по обаятельной цели". Обломов привык жить по указке Штольца, в самых мелких делах ему необходим совет друга. Без Штольца Илья Ильич не может ни на что решиться, впрочем, и следовать советам Штольца Обломов не торопится: слишком разное у них понятие о жизни, о труде, о 'Приложении сил. Не умеющий обходиться без посторонней помощи, Обломов именно в этой черте своего характера представляет полную противоположность Штольцу, который с раннего возраста был приучен отцом ни на кого ни в чем не рассчитывать. Он хочет заниматься одновременно всем: в равной степени интересуют Андрея Ивановича коммерция, путешествия, сочинительство, государственная служба. Расставаясь с отцом, Отправляющим его из Берхлева в Петербург, Штольц говорит, что непременно выполнит отцовский совет и зайдет к старинному приятелю Ивана Богдановича Рейнгольду — но только тогда, когда у него, Штольца, будет, как у Рейнгольда, четырехэтажный дом. Подобная самостоятельность и независимость, а также уверенность в своих силах — основа характера и мировосприятия младшего Штольца, которую так горячо поддерживает его отец и которой так недостает Обломову. Стихия Штольца — постоянное движение. В свои тридцать с небольшим лет он чувствует себя хорошо и привольно только тогда, когда ощущает свою нужность сразу во всех концах света. "Он весь составлен из костей, мускулов и нервов, как кровная английская лошадь. Он худощав; щек у него почти вовсе нет, то есть есть кость да мускул, но ни признака жирной округлости; цвет лица ровный, смуглый и никакого румянца; глаза хотя немного зеленоватые, но выразительные". Самое же главное в характере Штольца — "как в организме нет у него ничего лишнего, так и в нравственных отправлениях своей жизни он искал равновесия практических сторон с тонкими потребностями духа. Две стороны шли параллельно, перекрещиваясь и перевиваясь на пути, но никогда не запутывались в тяжелые, неразрешимые узлы". 
Штольц относится к тем героям, что, по словам Гончарова, распускают зонтик, пока идет дождь, "то есть страдал, пока длилась скорбь, да и страдал без особой покорности, а больше с досадой, с гордостью, и переносил терпеливо только потому, что причину всякого страдания приписывал самому себе, а не вешал, как кафтан, на чужой гвоздь... Мечте, загадочному, таинственному не было места в его душе... У него не было идолов, зато он сохранил силу души, крепость тела, зато он был целомудренно-горд, от него веяло какой-то свежестью и силой, перед которой невольно смущались и незастенчивые женщины". 
Подобный человеческий тип, как в реальной жизни, так и в литературном воплощении, всегда несет в себе нечто двойственное: его положительность вроде бы несомненна, однако многое заставляет сопротивляться возникающим симпатиям, тем более что одной из важных составляющих философии Штольца является достижение цели любым путем, невзирая на преграды ("выше всего он ставил настойчивость в достижении целей"). Именно эта черта скорее всего и заставила Гончарова сделать своего героя немцем, правда, с надеждой на то, что не сегодня завтра под русскими именами явятся новые Штольцы. 
Из самых добрых побуждений Штольц знакомит Ильинскую и Обломова, чтобы, "привив" им, как оспу, любовь, пробудить Обломова к разумной деятельности. Когда этот эксперимент успехом не увенчивается, Штольц позволяет проявиться собственному чувству: он женится на Ольге, воспринимая ее не только как любимую женщину, жену, но и как ученицу. На ней Штольц словно проверяет свои собственные теории и философию отношения к жизни. Здесь возможно одно биографическое сближение. Известно, что еще до своего путешествия на фрегате "Паллада" Гончаров познакомился с юной девушкой Елизаветой Толстой. Бе красота и душевные качества не произвели на писателя особенно сильного впечатления, но после возвращения в Петербург Гончаров словно новым взглядом увидел и оценил Толстую. Ей довелось стать единственной и безответной любовью Гончарова на всю жизнь. И хотя у Штольца с Ольгой роман завершается счастливо, линия развития их отношений напоминает эпизод биографии писателя. Штольц страдает, насколько ему это доступно, но не в силах осознать происшедшей с Ольгой перемены. Он постепенно погружается в любовь, становясь для читателя все более и более человечным: "Все теперь заслонилось в его глазах счастьем... В его памяти воскресла только благоухающая комната его матери, вариации Герца... — Ольга — моя жена! — страстно вздрогнув, прошептал он". 
Полностью раскрывается характер Штольца, когда спустя годы он объяснит Ольге в ответ на ее беспричинные тоску и грусть: "Мы не Титаны с тобой... мы не пойдем, с Манфредами и Фаустами, на дерзкую борьбу с мятежными вопросами, не примем их вызова, склоним головы и смиренно переживем трудную минуту, и опять потом улыбнется жизнь..." Именно Штольц произносит слово, ставшее впоследствии одновременно оценкой и явлением: "обломовщина". Неизлечимость подобной болезни Штольц вряд ли осознает в полной мере. Он вынужден смириться после целого ряда попыток вытащить Об-ломова из той трясины, в которую тот почти добровольно попал. ("Началось с неуменья надевать чулки и кончилось неуменьем жить", — произносит Штольц свой приговор.) Единственное, что остается Штольцу, — это взять после смерти Ильи Ильича на воспитание названного в его честь сына Обломова, Андрюшу. Таким образом, иллюзорной оказывается мысль Обломова о том, что "Штольц — ум, сила, уменье управлять собой, другими, судьбой. Куда ни придет, с кем ни сойдется -смотришь, уж овладел, играет, как будто на инструменте..." Штольц с его попытками преодолеть привычный уклад жизни представляет, в частности, интерес расхождением между поставленной автором задачей и явленным результатом.