Рыночное равновесие по Леону Вальрасу

Рыночное равновесие по Л.Вальрасу

 

 

 

Ишкина Елена Рафитовна

 

 

1.  Предельная полезность по Вальрасу.

 

 Леон Вальрас  (1834—1910) стал основателем так называемой Лозаннской школы маржинализма. Ею труд "Элементы чистой экономической науки, вышедший в 1874 г, ознаменовал собой начало первого шествия математики по пространствам экономического знания. Стремление математизировать всякое экономическое рассуждение — характерная черта Лозаннской школы и ее последователей. Вальрас утверждал, что только с помощью математики можно доказывать экономические теории коротко, ясно и точно. Сам он владел математикой превосходно, а вдохновение свое черпал у Курно.

 

 То, что вскоре было названо предельной полезностью, Вальрас называл редкостью (rarete). Определил он ее так: убывающая функция от потребленного количества (т.е. чем более растет потребленное количество какого-то блага, тем меньше становится величина его rarete).

 

 Вальрас установил,  что предельная полезность достигается  тогда, когда последние порции  средств, расходуемых потребителем (при данном его доходе), принесут  ему одинаковое удовлетворение  от всех потребляемых им благ (еще раз вспомним второй закон  Госсена). При этом потребитель сам учитывает, что благо А для него более ценно, чем благо Б. Носки предпочтительнее галстуков, мясо предпочтительнее носков и т.д. Иначе говоря, из своего фиксированного дохода потребитель будет на носки тратить скорее, чем на галстуки, а на мясо — скорее, чем на носки. Именно при этих различиях он купит каждого блага такое количество, при котором получается одинаковое удовлетворение от последней пары носков, последнего галстука и последнего кусочка мяса. Только тогда совокупность всего купленного им даст ему максимальное общее удовлетворение.

 

 Когда все потребители  достигают максимума в удовлетворении  своих потребностей (с учетом  всего сказанного выше, в том  числе и с учетом фиксированного  дохода каждого из них), наступает  экономическое равновесие, говорит  Вальрас. Отсюда он делает шаг  к исследованию того, что представляет  собой общее рыночное равновесие. Дело в том, что каждый потребитель  и каждый производитель (каждый  покупатель и каждый продавец) не совершают свои действия  изолированно, в отрыве от всех  своих коллег и всех процессов,  происходящих в экономике.

 

1.  Все зависит от всего.

 

 В экономике все  переплетено. Все процессы взаимосвязаны.  Каждая оценка зависит от других  оценок, но и сама влияет на  них.

 

 В 70-е гг. нашего  столетия произошли два отдаленных  друг от друга события. США  стали передавать со спутников  программы телевидения на СССР. А у нас алюминиевые тарелки  для катания со снежных гор,  которые годами можно было  свободно купить в магазинах,  вдруг стали дефицитным товаром.  Спрос на них никогда не  был очень большим, соответственно и производство было умеренным и теперь, видимо, производилось не меньше, зато резко вырос спрос. В чем дело?

 

 Трудно представить  себе, чтобы в течение одного  сезона количество желающих кататься  с горы вдруг выросло в несколько  раз. Тем более что спрос  на санки (конкурирующий товар)  вырос лишь незначительно. Произошло  совсем другое.

 

 В связи с началом  передач спутникового ТВ США  на нашу страну в СССР возник  спрос на спутниковые антенны,  а их у нас не производили.  Российские умельцы приноровились  превращать детские приспособления  для катания с гор в спутниковые  антенны — и спрос на эти  тарелки сразу подскочил. В  тогдашних условиях рост спроса  не вызывал автоматически повышения  цены до точки насыщения, поэтому  тарелки практически исчезли  из продажи.

 

 В экономике, где  действуют рыночные механизмы,  подобные вещи проявляются еще  сильнее и заметнее. Здесь в  непрерывной игре постоянно воздействуют  друг на друга цены, издержки, спрос, предложение и пр. При  этом какое-то событие в одной  отрасли, или в одном секторе  экономики, или в одной группе  потребителей (или продавцов) может  вызвать подчас следствия в  совершенно иной сфере экономики,  казалось бы, совсем не связанной  с первой.

 

2.  Взаимозаменяемость и взаимодополнительность.

 

 Экономисты различают  два типа взаимозависимости, которые  нам полезно знать: взаимозаменяемость  и взаимодополнительность. Каждый из них может быть отмечен и в области спроса, и в области производства. Примеры взаимозаменяемых потребительских товаров: плащи и зонты, пиво и пепси-кола, говядина и курятина. Взаимозаменяемые ресурсы производства — это кирпич и бетон, хлопковолокно и синтетическое волокно, уголь и торф.

 

 Взаимозаменяемость редко  бывает полной, поэтому обычно  один из таких товаров предпочтительнее  другого (все зависит от их  оценки покупателем).

 

 Взаимодополняющие блага  — это такие, которые люди  по обыкновению желают или  должны потреблять совместно.  Например, рубашки и галстуки, видеомагнитофоны  и видеокассеты, иголки и нитки,  автомобили и бензин. Примеры  взаимодополняющих производственных  благ станки и электроэнергия, дрели и сверла, любой материал  и соответствующий ему инструмент, комплектующие изделия.

 

 Труд и рабочие машины  могут в одних случаях быть  взаимозаменяемыми ресурсами, в  других же случаях — взаимодополняющими. То же самое можно сказать  о труде и земле, капитале  и земле. Мы помним, что классики  считали все три ресурса только  взаимодополняющими, а неоклассики  (начиная с Тюнена) стали рассматривать их как в определенной мере взаимозаменяемые.

 

 Экономисты выработали  более четкие определения обоих  типов зависимости. Применительно  к товарам один или другой  тип зависимости определяется  в соответствии с тем, как  изменяется спрос на один товар  при изменении цены другого  (считая доход потребителей неизменным). Если цена одного товара снижается  и при этом уменьшается спрос  на второй товар, значит, они  оба взаимозаменяемы. Например, при  снижении цены на мясо снижается  спрос на макароны. Если снижение  цены одного товара вызывает  рост спроса на второй, значит, эти товары взаимодополняющие, Например, снижение тарифа на электроэнергию может увеличить спрос на электропылесосы.

 

 На самом деле взаимозаменяемость  товаров гораздо шире, чем показывают  приведенные выше примеры. Это  вытекает из того, что покупательный  фонд потребителя всегда ограничен  его доходом. Потребителю всегда  приходится делать выбор: на  что лучше потратить свой доход,  чтобы достичь максимальной совокупной  полезности. В условиях инфляции, которая обесценивает наши доходы, мы часто замечаем, что потребление  одного товара приходится заменять  потреблением другого, не столь  качественного, но зато более  дешевого и при этом все  же удовлетворяющего соответствующую  нашу потребность.

 

 Все сказанное в  этом разделе имеет целью показать, что, если мы хотим получить  действительно достоверную функцию  спроса (или предложения) для товара "икс", в эту функцию следует  включить не только цену данного  товара, но и цены всех товаров.  Ибо мы заранее не знаем,  в каком отношении находится  товар "икс" с любым другим  товаром и находится ли он  с этим товаром в каком-либо  из двух отношений взаимозависимости  вообще.

 

 Теперь мы можем  подступиться к одному из главных  теоретиче­ских достижений Вальраса  — его теории общего рыночного  равновесия.

 

3.  Проблема равновесия.

 

 Уравнения Вальраса  охватывают экономику целой страны  — весь ее рынок. Предполагается (для простоты), что экспорт и  импорт отсутствуют. Чтобы нам  попроще и понагляднее разобраться  в этой теории, мы можем смоделировать  такое же "изолированное государство", если вернемся на остров Тюрго.  Земля, затерянная в океане, —  тут уж точно ни экспорта, ни  импорта. Мы оставили остров, когда  там владелец маиса и владелец  дров пришли, наконец, к соглашению  о том, в какой пропорции  они согласны меняться своими  товарами. С тех пор на острове  произошли важные перемены.

 

 Вначале наши робинзоны увидели, что их запасы скоро подойдут к концу. Оглядевшись по сторонам, они решили, что пора заняться производством. Покопавшись в прибрежном песке, они среди обломков какого-то давнего кораблекрушения нашли заржавевшие инструменты, напоминающие лопату и топор. Зная, что разделение труда ведет к обоюдной выгоде, они поделили инструменты между собой и хорошенько наточили их о камни. Один стал выращивать маис, второй стал рубить дрова, а дальше — уже знакомая нам бартерная торговля.

 

 Так они и жили, пока  однажды из моря на берег  не вышел еще один человек.  Он сам подошел к ним и  рассказал, что удрал с проплывающего  судна, так как проигрался в  карты, а заплатить было нечем,  и его хотели утопить (еле  доплыл до острова). Его пригласили  к костру и угостили кашей.

 

 Долго ли, коротко ли, новичок сообразил, что, если  у него не будет, чем платить  за еду и обогрев, ему будет  плохо. Законы рынка суровы, хочешь  жить — умей вертеться. Но  чем платить, если нет товара? Он попросил у одного взаймы  мешочек маиса, а у другого  — немного дров, сказав обоим,  что, если он не вернет долги,  они могут утопить его в  море.

 

 Маис — это обыкновенная кукуруза. А коли есть кукуруза, значит, должно быть и кукурузное виски. Как новичок соорудил перегонный аппарат – это его коммерческая тайна. Но дело пошло — и у него появилось то, чем можно было вернуть долги и далее платить за зерно и дрова. Как теперь будут формироваться цены?

 

 Мы получили экономику  с тремя видами товаров и  двумя видами факторов производства  — землей да трудом (производственный  инвентарь наших островитян, формально  принадлежащий к категории капитала, столь малоценен, что им можно  пренебречь для простоты). Теперь  можно поговорить о рыночном  равновесии.

 

 В чем проблема равновесия?

 

 Прежде робинзонов было двое, и каждый обладал запасом товаров. Было две функции спроса и две функции предложения. Тогда цена равновесия зависела только от соотношения интенсивности их потребностей в товаре — своем и чужом. Эта равновесная цена, как почти выяснил сам Тюрго, устанавливалась на уровне равенства предельных полезностей одного и другого товара.

 

 Теперь ситуация стала  иной.

 

 Во-первых, их уже трое. Что качественно нового вносит  такое изменение в количестве? Спрос дровосека на кукурузу  зависит теперь не только от  его предельной потребности в  зерне, но и от его же спроса  на виски. Если он готов часть  своих дров обменять на веселящий  напиток, значит, к обмену на  маис будет предназначаться уже  меньше дров, чем раньше. Отсюда  меняется степень убывания полезности  каждой охапки его дров. Но  ведь то же самое можно сказать  и про кукурузника, и про  винокура.

 

 Мы имеем три вида  сделок по обмену:

 

1. маис на дрова;

 

2. маис на виски;

 

3. дрова на виски.

 

 У каждого из участников  своя функция спроса на оба  товара его партнеров и своя  функция предложения своего товара. Таким образом, теперь мы имеем  шесть функций спроса и три  функции предложения. И каждая  из них зависит от всех остальных.

 

 Во-вторых, теперь в  расчет берутся ресурсы производства  — труд и земля. Возможно  такое рассуждение: если за 20 мер  маиса земледелец получает кружку  виски, то, чем больше маиса  он произведет, тем больше кружек  виски получит. И вот он начнет  расширять посевную площадь и  соберет значительный урожай, и  окажется, что его продукт от  этого просто подешевел и теперь  за кружку виски ему приходится  отдавать 25 мер зерна. То же  самое может произойти и с  дровосеком, и с винокуром, хотя  у них наращивание продукта  потребует увеличения скорее  затрат труда, чем площади обработки  земли.

 

 Что же делать? Сокращать  производство, чтобы единица продукта  стала дороже? Но можно насокращать до такой степени, что не обеспечишь себя всем необходимым. Значит, требуется найти некое равновесное количество продукта, при котором предельный расход ресурсов будет равен предельному доходу от продажи продукта.

 

 Но и это еще не  все. Хитрый новичок может задумать  комбинацию: наменяю, мол, побольше  маиса, сделаю запас, потом  какое-то время смогу получать  дрова за маис, у кукурузника  вообще ничего не покупать  — и устрою себе безделье. Такой  поворот вносит в ситуацию  элемент конкуренции: дровосек  может выбирать, у кого покупать  зерно в обмен на свои дрова.  Правда, для этого винокуру пришлось  бы затратить предварительно  много труда.

 

 Однако земледелец, видя, что винокур покупает у него  больше, чем ему нужно для собственного  потребления, начинает припрятывать  свой запас, повышая зерновую  цену одной кружки виски. И  выходит, что винокур лишь удешевил  свой продукт и перерасходовал  труд.

 

 Мы видим, что даже  в такой простой экономике  становится очень непросто установить  цены и производство на уровне  равновесия. И что даже при  достижении равновесия здесь  могут происходить разнообразные  колебания с отклонениями и  возмущениями. А каким образом  это все происходит в современной  стране с многомиллионным населением?