Современный монетаризм: основные взгляды

Описанная последовательность эффектов объясняет, почему всякая попытка  удержать учетную ставку на низком уровне вынуждает финансовые органы все шире и шире использовать операции на открытом рынке. Она показывает на исторических примерах, почему высокие и продолжающие расти ставки, сопровождаются быстрым ростом денежной массы, как это произошло в Бразилии, Чили или за последние годы в Соединенных Штатах, и, наоборот, почему низкие и падающие ставки означают медленный рост денежной массы, как сейчас в Швейцарии или с 1929 по 1933 г. в США. Можно считать эмпирически установленным фактом, что низкие учетные ставки являются признаком проведения рестрикционной монетарной политики, т.е. политики ограниченного, медленного увеличения денежной массы, тогда как высокие ставки означают проведение экспансионистской монетарной политики, когда денежная масса увеличивается быстро. И многочисленные эмпирические данные свидетельствуют — на практике все происходит прямо противоположно тому, что принято считать в финансовых кругах или в среде ученых-экономистов.

Парадоксально, что финансовые органы могли бы добиться снижения номинальной учетной ставки, но для этого им необходимо было начинать движение в прямо противоположном направлении, проводя дефляционную монетарную политику. И аналогично: можно прийти к высоким номинальным ставкам, проводя инфляционную политику и временно допустив их снижение.

Представленный анализ не только объясняет, почему монетарная политика не может обеспечить привязку учетных ставок, но и показывает, почему эти ставки являются на самом деле весьма обманчивым показателем монетарной политики — ее характера — "рестрикционного" или "экспансионистского.

2. Занятость как критерий  политики

Второе ограничение  идет прямо вразрез с общепринятым образом мышления. Утверждают, что рост денежной массы должен стимулировать занятость, а ее сжатие — тормозить. Спрашивается: почему тогда финансовые ведомства не могут поставить своей целью достижение определенного уровня занятости или безработицы — скажем, безработицы в 3%? Опускается безработица ниже 3% —должна проводиться рестрикционная политика, поднимается выше 3% — проводиться экспансионистская, проинфляционная политику, и занятость в любом случае будет зафиксирована на уровне 3%. Ответ не тот, что в случае с учетной ставкой, и причина — в разнице между мгновенной реакцией на проводимую политику и реакцией с временной задержкой.

Благодаря Викселлю мы знаем, что такое естественная учетная ставка и, что возможны расхождения между естественной и рыночной ставками. Предшествующий анализ может быть целиком перенесен на викселлевские определения ставок. Финансовые власти имеют возможность установить величину рыночной ставки ниже ее естественного значения только с помощью инфляции, а выше — только с помощью дефляции. Остается добавить к Викселлю лишь один штрих — введенную Ирвингом Фишером разницу между номинальной и реальной учетными ставками. Допустим, финансовые органы опустили на какое-то время с помощью проинфляционной политики номинальную рыночную ставку ниже естественной. Инфляция, в свою очередь, поднимет номинальную естественную ставку, так как уже само ожидание инфляции ускоряет ее, чтобы поддержать на низком уровне рыночную ставку. Точно так же благодаря эффекту Фишера потребуется запускать не просто механизм дефляции, но дефляции самоускоряющейся, чтобы поддерживать рыночную ставку на уровне выше первоначального "естественного".

Этот анализ имеет  своего двойника на рынке занятости. Пусть в некоторый момент существует определенный уровень безработицы, соответствующий равновесной величине реальной заработной платы. При данном уровне безработицы реальная заработная плата имеет тенденцию в среднем подниматься до "нормального" уровня, который сформировался бы при достаточно длительном накоплении капитала, совершенствовании технологии и т.д., если бы "столетний" тренд зарплаты при этом сохранялся. Более низкий уровень безработицы указывает на существование избыточного спроса на труд, который давит вверх на реальную заработную плату, а более высокий уровень — на избыточное предложение труда, которое давит вниз на реальную заработную плату. Иными словами, естественный уровень безработицы является равновесным уровнем, от которого ведется отсчет в системе уравнений Вальраса, определяющей условия общего равновесия. Тогда, конечно, когда в нее введены реальные структурные характеристики рынков труда и товаров, учитывающие также несовершенства рынков, случайные колебания спроса и предложения, издержки на получение информации о рабочих вакансиях, издержки перемещения рабочей силы и т.д. и т.п.

Таким образом, становится очевидным сходство со знаменитой "кривой Филлипса". Но только сходство, а не совпадение. Анализ Филлипса, по праву считающийся важным и оригинальным исследованием, уже в своей основе содержит дефект — в нем не проводится различие между номинальной и реальной заработной платой, так же как в анализе Викселля не различаются номинальная и реальная учетные ставки. Разумеется, Филлипс писал свою работу тогда, когда каждый был уверен, что номинальные цены будут стабильными и останутся незыблемыми независимо от того, что случится с реальными ценами и зарплатой. Но представим себе обратное, что кто-то смог предугадать будущий рост цен, скажем, на 75% в год, как это случилось в Бразилии. Тогда зарплата также должна подняться на 75% просто для того, чтобы не изменилась ее реальная величина. Избыток предложения на рынке труда отразится в менее быстром росте номинальной зарплаты по сравнению с прогнозируемым ростом цен, а отнюдь не в абсолютном ее снижении. Когда Бразилия вступила на путь борьбы с ростом цен и достигла определенных успехов, сократив темп их роста примерно до 45% в год, в стране резко поднялась безработица, так как под влиянием существовавших до этого ожиданий темп роста зарплаты стал в новых условиях выше темпа роста цен, хотя и он также понизился. Таков результат данного опыта и, надо полагать, всех других возможных попыток сократить темп инфляции ниже ожидаемого большинством населения.

Допустим теперь, что  финансовые органы попытаются зафиксировать рыночный уровень безработицы ниже естественного. Для определенности: пусть ставится цель достичь 3%, а естественный уровень выше этого значения, причем в исходном состоянии цены стабильны. Итак, финансовые власти начинают увеличивать темп прироста денежной массы, т.е. производят денежную экспансию. Создание большего, чем это необходимо, запаса номинальной наличности сначала приведет к снижению учетной ставки и тем самым, а также в силу привычки к меньшему запасу будет стимулировать людей больше тратить. Доходы и расходы начнут расти.

Начавшись с роста доходов, процесс этот мало-помалу перейдет в рост производства и занятости, а поскольку люди ожидают, что цены будут стабильными, последние, как и зарплата, действительно некоторое время будут оставаться на прежнем уровне. В течение этого периода потребители приспособятся к новому состоянию спроса, и производители, реагируя на первоначальное его расширение, увеличат выпуск продукции за счет большего количества рабочих часов, причем безработным, получающим работу теперь, будет предлагаться прежняя номинальная зарплата. Такова почти стандартная доктрина.

Однако это лишь начало процесса. Поскольку цены на продаваемые товары реагируют на неожиданный рост спроса, как правило, быстрее, чем цены на факторы производства, реально получаемая заработная плата пойдет вниз, несмотря на то, что реальная заработная плата, которую рабочие ожидали получить, действительно должна была быть выше, поскольку, рассчитывая ее, наниматель исходил из прежних цен. В действительности же одновременно происходит падение реальной зарплаты ex post для нанимателя и ее рост ex ante для нанимаемого, что и дает возможность повысить занятость. Но снижение ex post реальной зарплаты очень скоро скажется на ожиданиях. Наемные рабочие начнут подсчитывать свои затраты с учетом прогнозируемого роста цен и, исходя из них, станут требовать более высокой номинальной зарплаты на будущее. Уровень безработицы опустится ниже естественного. Появится избыточный спрос на рабочую силу, так что реальная зарплата поднимется до своего первоначального уровня.

Но даже если увеличение денежной массы происходит с ускорением, рост реальной зарплаты приведет, в конце концов, сначала к замедлению роста занятости, а затем вернет безработицу на прежний уровень. Чтобы удержать безработицу на заданных 3%, финансовые органы должны еще быстрее наращивать денежную массу. Как и в случае с учетной ставкой, рыночный уровень можно поддерживать ниже естественного только за счет инфляции, причем инфляции ускоряющейся. И наоборот, если бы власти решили выбрать целевой уровень безработицы выше естественного, потребовалось бы проводить дефляцию, и опять-таки ускоряющуюся.

Общий вывод можно  сформулировать так — финансовые органы способны непосредственно контролировать собственные обязательства, лишь когда последние выражены в номинальных величинах. Они могут фиксировать, например, величину валютного курса, номинальный уровень национального дохода, величину того или иного денежного агрегата либо задать темпы изменения некоторых номинальных показателей — уровня

инфляции или дефляции, роста или падения национального дохода, увеличения или сжатия денежной массы. Они, однако, не способны контролировать реальные показатели, такие, как реальная учетная ставка, реальный уровень безработицы, уровень реального национального дохода, реальное количество денег, равно как и темпы роста реального дохода или реального количества денег.

\

2.3 Что может монетарная политика.

Монетарная политика не может зафиксировать реальные показатели на определенном уровне, однако она может оказывать на них серьезное влияние. И одно совсем не противоречит другому.

Верно, что деньги только механизм, но механизм в высшей степени эффективный. Без него  не удалось бы достичь тех поразительных успехов в росте производства и уровня жизни, которые произошли за последние два столетия, — никакая другая чудесная машина не смогла бы столь безболезненно и с малыми затратами труда окончательно поставить крест на нашей деревенской жизни.

Но от других машин  деньги отличает то, что эта машина слишком капризна и при поломке повергает в конвульсии все другие механизмы. Великая депрессия является самым драматичным, но не единственным примером этого. Любая из инфляции явилась следствием денежной эмиссии, к которой прибегали во время войны для покрытия неудовлетворенного спроса в дополнение к явным налогам.

Первый и самый важный урок, которому учит история, урок, возможно, наиболее поучительный, состоит в  том, что монетарная политика способна отвлечь деньги от роли главного источника экономических затруднений. Это звучит как предостережение избегать больших ошибок, и отчасти так оно и есть. Великой депрессии могло и не быть, а если бы она и произошла, то протекала бы гораздо мягче, не наделай финансовые органы ошибок или не имей они в своих руках столь мощных инструментов, какие оказались в то время в распоряжении Федеральной резервной системы.

Даже если бы рекомендация не делать деньги источником экономических потрясений оказалась целиком негативной, она не наделала бы много вреда. К сожалению, она не совсем негативна. Монетарная машина выходила из строя и тогда, когда центральные власти не обладали той мощью, какая сосредоточена в руках ФРС. В истории Соединенных Штатов эпизод 1907 г. и банковские паники более раннего периода являются примерами того, что денежная машина может ломаться и сама по себе. Поэтому перед финансовыми институтами стоит нужная и важная задача: внести в нее такие усовершенствования, которые свели бы к минимуму ее случайные сбои и позволили извлечь из нее наибольшую пользу.

Вторая задача монетарной политики как основы стабильной экономики — поддерживать машину, если пользоваться аналогией Милля, в хорошо смазанном состоянии. Экономическая система будет функционировать нормально, когда производители и потребители, работодатели и наемные рабочие полностью уверены в том, что средний уровень цен будет вести себя в будущем предсказуемым образом: лучше всего — оставаясь стабильным. При любых мыслимых институциональных ограничениях, существует лишь весьма ограниченная подвижность цен и заработной платы. Необходимо сохранить эту степень подвижности, чтобы обеспечить возможность относительных колебаний цен и зарплаты, которые требуются для приспособления к прогрессивным изменениям в технологии и вкусах. Правительства не должны стремиться к достижению какого-то абсолютного уровня цен, который сам по себе не несет никакой экономической функции. В прежние времена уверенность в стабильности денег связывалась с золотым стандартом, и в пору его расцвета он служил этой цели весьма успешно. Конечно, эти времена уже не вернуть, и в мире осталось считанное количество стран, готовых позволить себе роскошь золотого стандарта, — существуют веские причины от него отказаться. Финансовые институты фактически прибегают к некоему суррогату золотого стандарта, когда фиксируют обменные курсы, реагируя на колебания платежного баланса исключительно изменением объема денежной массы, нисколько не заботясь при этом о "стерилизации" избытков и дефицитов и не прибегая в открытой или скрытой форме к контролю за курсом валюты или к введению тарифов и квот. И опять-таки, хотя многие центральные банки говорят о такой возможности, только единицы действительно хотели бы следовать этим курсом, и отнюдь не безобидные причины заставляют большинство воздерживаться от такого шага. Дело в том, что подобная политика отдает страну во власть не безличного автомата в образе золотого стандарта, а финансовых органов, которые могут действовать как обдуманно, так и спонтанно.

В современном мире, если уж на монетарную политику возлагается обеспечение стабильности экономического фундамента, пользоваться ее мощью следует в высшей степени осмотрительно.

И последнее. Монетарная политика может в определенной мере нейтрализовать самые сильные возмущения, воздействующие на экономическую систему со стороны. Например, если происходит естественное долговременное оживление экономики — так характеризовали послевоенное развитие апологеты секулярной стагнации, — монетарная политика в принципе способна помочь удержать рост денежной массы на таком уровне, какой другими инструментами обеспечить невозможно. Или, скажем, когда раздутый федеральный бюджет грозит вылиться в беспрецедентные дефициты, монетарная политика может погасить инфляционные страхи, если удерживать рост денежной массы на более низком уровне, чем это было бы желательно по некоторым соображениям. Это означает временное повышение учетных ставок, что, вполне вероятно, весьма болезненно отразится на бюджете сейчас, но зато даст возможность правительству получить необходимые займы для финансирования дефицитов, а это, в свою очередь, предотвратит ускорение инфляции и, значит, в долгосрочном плане определенно сулит и более низкие цены, и более низкие учетные ставки. Наконец, если окончание войны требует от страны перемещения ресурсов в сферу мирного производства, монетарная политика может облегчить такой переход, рекомендуя увеличение темпа роста денежной массы выше необходимого для нормальных условий, хотя имеющийся опыт и не является воодушевляющим, поскольку здесь можно зайти слишком далеко.

Заключение

Монетаризм приобрел популярность в 70-х гг., когда проявилась несостоятельность  кейнсианских методов обеспечения  высокой занятости и преодоления  инфляции. Причину экономической  нестабильности монетаристская теория усматривает в нарушениях функционирования денежного сектора, в чрезмерном росте денежной массы.

Положения и выводы монетаристской школы опираются на количественную теорию денег, признание способности  рыночной экономики к саморегулированию. Подчеркивается исключительная роль денег — особого товара, позволяющего максимизировать доходы от других видов активов.

М. Фридмен и его  последователи исходят из того, что  между ростом денежной массы и  динамикой национального дохода существуеттесная корреляционная связь. Она наиболее рельефно проявляется в рамках долгосрочного периода. В пределах одного хозяйственного цикла изменения в темпах роста денежной массы и номинального дохода происходят с разрывом во времени в несколько месяцев. Наличие временных лагов говорит о неэффективности краткосрочных методов регулирования.