Высшее образование

Высшее образование: повестка 2008–2016

После нескольких лет дискуссий в среде ведущих российских экспертов достигнуто если не полное согласие, то по крайней мере существенное сближение позиций по ключевым вопросам модернизации высшей школы. Общее понимание позволяет дать реалистичную оценку сегодняшней ситуации.

За последние годы удалось серьезно улучшить ресурсное обеспечение высшего образования. Финансирование только из средств федерального бюджета выросло почти в два раза: с 71,8 млрд рублей в 2004 году до 161,7 млрд в 2006-м. При этом за счет других источников, главным образом средств семей, в высшую школу приходят вполне сопоставимые средства. Это означает, что кризис серьезного недофинансирования системы высшего образования преодолевается, хотя до паритета с ведущими образовательными сверхдержавами еще далеко.

Впервые за последние двадцать лет удалось запустить в федеральном масштабе программу поддержки ведущих вузов страны. Инвестиции в размере 37 млрд рублей в рамках приоритетного национального проекта «Образование» получили 57 вузов, и в ряде случаев эти инвестиции сопоставимы с их годовым бюджетом.

После трехлетних дискуссий мы переходим на двухуровневую структуру высшего образования: бакалавриат и магистратура. Такой переход актуален не столько потому, что Россия присоединилась к Болонскому процессу. Он обусловлен современными экономическими и социальными реалиями, когда человеку приходится менять профессии и получать образование на протяжении всей жизни. Теперь у студента появится возможность выбора индивидуальной образовательной траектории: после бакалавриата он может поступить в магистратуру или начать работать и при желании поступить через несколько лет. При этом появляется возможность учиться в магистратуре любого вуза, а значит, получать дополнительные карьерные преимущества на рынке труда.

Наконец, результатом совместных усилий в последние годы стало движение в сторону открытости системы образования. Сегодня участие работодателей и других социальных институтов в оценке и развитии образовательных программ закреплено на законодательном уровне и активно входит в практику передовых университетов.

Зависимость ресурсного обеспечения вузов от результатов их деятельности — основная цель институциональных преобразований

Можем ли мы теперь перестать тревожить общественность разговорами о реформе, терпеливо ожидая, когда проведенные изменения дадут результаты? Определенно не можем. Никто не даст России пятнадцать-двадцать лет на неспешное завершение этих изменений, особенно в ситуации, когда страна вновь вернулась на арену глобальной геополитической и экономической конкуренции. Экономический рост в стране и структурные изменения в экономике уже не обеспечены необходимыми квалифицированными кадрами, и этот дефицит при невысоком темпе изменений будет только нарастать.

Вызовы и тренды

Увеличивающийся разрыв между качеством образования и ростом требований к компетенциям персонала — специфика мирового образования. Переход от индустриального общества и простых технологических операций к постиндустриальному типу экономики требует большого числа людей, которые могут работать с пакетами современных технологий в изменяющихся внешних условиях, заставляющих человека самостоятельно оценивать ситуацию и принимать ответственные решения. Несоответствие того, чему учат, тому, что требуют социально-практические ситуации, может быть охарактеризовано как глобальный кризис сферы высшего образования: система образования готовит людей к «уходящей» экономике.

Этот кризис разворачивается на фоне нескольких общемировых тенденций. Растет массовость образования, и это дает основания говорить о переходе к всеобщему высшему образованию в экономически развитых странах. Численность студентов в нашей стране самая высокая в мире: в 2005 году на каждые 10 тысяч жителей России приходилось 495 студентов, в США — 445, в Германии — 240, Великобритании — 276, Японии — 233. При этом сама система образования работает по принятому десятилетия назад шаблону: содержание учебных курсов составляют упрощенные копии зачастую устаревших экономических, социальных, естественнонаучных или технических концепций. А что касается российских студентов, то они все меньше связывают обучение в вузе с реальной конкурентоспособностью на рынке труда. Наличие высшего образования для многих является знаком социальной нормальности.

Вторая тенденция — коммерциализация образования. К концу прошлого века сформировалась целая отрасль мирового хозяйства — международный рынок образовательных услуг с ежегодным объемом продаж в несколько десятков миллиардов долларов и объемом потребителей в несколько миллионов студентов. Появилась новая статья экспорта — получение высшего образования иностранными студентами.

По оценкам Всемирной торговой организации, емкость мирового рынка образования 50–60 млрд долларов. Устойчивый лидер — США, контролирующие почти четверть мирового финансового образовательного оборота. На втором месте по объемам образовательных продаж Великобритания с 15 процентами. Следом идут Германия и Франция: первая держит чуть больше 10% мирового рынка, вторая чуть меньше. Завершают лидерский список Австралия, Канада и Испания, освоившие по 7–8% рынка. Скромное место российского высшего образования в этом ряду (десятые доли процента мирового рынка) — одно из свидетельств неконкурентоспособности нашей высшей школы.

Глобализация при этом идет через стандарты и дипломы. Все больше образовательных программ следуют международным, а отнюдь не национальным стандартам качества. Те системы образования, которые не участвуют в международной конкуренции за иностранных студентов и, как следствие, в конкуренции стандартов качества образования, в конечном итоге делают неконкурентоспособными свои страны не только в сфере образования, но, в перспективе, и в сфере экономики.

Третий фактор, оказывающий мощное влияние на сферу высшего образования во всем мире, — информационная трансформация. Взрывное развитие цифровых технологий и средств интернета привело к тому, что содержание образования вообще и содержание предметного знания в частности уже не являются уникальной собственностью конкретного профессора, а в последнее время — и конкретного вуза. И это заставляет нас, как минимум, пересмотреть формы доставки и оценки знаний в учебном процессе.

Ситуация России кроме описанных выше трендов характеризуется особыми тенденциями. Демографические процессы оказывают серьезное влияние на ситуацию в российском образовании на всех его уровнях. Демографический спад в наибольшей степени затронул общеобразовательную школу: число учеников уменьшилось за десять лет с 22 до 14 млн. В ближайшие годы сокращение общей численности учащихся начнется на всех уровнях профессионального образования: количество абитуриентов к 2010 году по сравнению с 2006-м сократится вдвое.

Значительно усиливала тягу к знаниям существовавшая до последнего времени схема армейского призыва. Чтобы не служить в рядах Вооруженных сил, многие шли учиться куда угодно, потом три-четыре года аспирантуры, и вскоре призыв на срочную военную службу уже не грозил. Переход на одногодичную службу одновременно с резким сокращением числа военных кафедр должен не только изменить эту практику, но и поставить вопрос, чему учить молодых людей до и во время военной службы и как использовать в армии уже полученные ими компетенции.

Характерным для российского высшего образования является значительный возраст профессорско-преподавательского состава и менеджеров вузов: 38,6% работающих старше 65 лет. За последние годы оживился приток молодежи в вузы, но темпы естественного старения пока выше динамики обновления профессорско-преподавательских кадров, и фактически мы имеем поколенческий разрыв. При этом, как ни парадоксально, рост бюджетной обеспеченности не способствует обновлению кадров в образовании: чем лучше идут дела, тем меньше находится желающих освобождать свои места, предоставляя возможность карьерного роста молодым.

Эти тенденции лишь фон, на котором трансформируется образовательная система. А что происходит с ней самой? Ее нынешнее состояние — это продукт естественной эволюции и влияния трендов или результат продуманной и политически — суть общественно — принятой программы модернизации? На последний вопрос можно определенно ответить: к сожалению, этот общественно важный институт «прогнулся» под обстоятельства и принял весьма причудливую форму. Сегодня российское высшее образование — институт социальной консервации в гораздо большей степени, чем «социальный лифт» и «тренировочная база» для конкуренции в жизни.

Горизонты. На что ориентироваться?

Определяя следующие шаги модернизации образования, необходимо задавать целевые ориентиры и расчетное время. Временным горизонтом мы считаем семь-десять лет, и за этот срок нужно достичь следующих показателей.

Доля российских вузов на мировом рынке образования должна вырасти до 10%. В денежном выражении это означает, что годовой доход от обучения иностранных студентов в российских вузах должен составить не менее 5 млрд долларов США и стать сравнимым с бюджетным финансированием этой сферы (сегодня в России численность иностранцев от общего числа студентов менее 1%, что обеспечивает годовой доход порядка 100 млн долларов). И что еще более важно — экспорт образования обеспечит для страны не только прямую экономическую выгоду, но и экспансию своих социальных, экономических и технологических стандартов.

Годовой доход профессуры в ведущих университетах России должен стать сравним с доходами коллег в высокоразвитых государствах (средние доходы профессоров в Европе 60–80 тыс. долларов в год, в США — 80–120 тыс.). Нельзя сделать образование перспективной отраслью для карьеры и самореализации молодых исследователей и преподавателей, если сохранятся неконкурентные социальные условия.

Не менее 25% объема финансирования сферы высшего образования должно осуществляться со стороны реального сектора экономики (сейчас эта доля менее 5%). Речь идет о целевой подготовке специалистов, финансировании конкретных программ профессионального образования, фондах целевого капитала и других способах проявления инвестиционной заинтересованности бизнеса в деятельности образовательных учреждений.

Доля НИР и НИОКР в структуре доходов ведущих университетов должна составить не менее 25%. Только в единстве с реальными научными исследованиями и разработками может осуществляться подготовка высококлассных специалистов, адекватных современной жизни. Не могут считаться полноценными профессорами и преподавателями те, кто не ведет собственную исследовательскую работу и/или не вовлечен в реализацию социально-экономических проектов.

Стратегия. Как двигаться вперед?

Стратегически реформирование образования предполагает действия в трех измерениях: структурном, институциональном и содержательном. Закон об образовании 90-х годов начал структурную реформу, в результате которой появились негосударственные вузы и огромный сектор внебюджетного образования. Но проведенная структурная демократизация не была поддержана институциональными изменениями (в сфере финансов, управления, имущества и проч.) и совсем не коснулась содержания образования. Такой несистемный подход привел к резким перекосам во всей сфере высшего образования, что мы фиксируем в виде падения качества, коррупции, неэффективности расходования бюджетных расходов. В этом и состоит сложность реформы: ее нельзя проводить, не осуществляя изменений во всех трех измерениях.

Искусство стратегического управления на следующем шаге заключается в создании и отладке такой образовательной инфраструктуры, которая задавала бы векторы инновационного развития, готовя людей к экономике будущего; реагировала на изменения рынка труда и одновременно решала задачи, связанные с передачей культурных и социальных норм и стандартов общественной жизни. Важно при этом избежать крайностей «госплана» (централизованное распределение ресурсов и разнарядки на подготовку специалистов) и «свободного рынка» (образование обслуживает рынок труда). Инновационный подход к реформе образования основан на представлении о том, что система образования не столько подстраивается под рынок труда, сколько сама является источником и инкубатором новых идей, инновационных решений, прорывных технологий.

Ближайшие структурные шаги

Без структурных изменений и концентрации инновационного потенциала и ресурсов в точках роста вероятность качественного улучшения ситуации мала. Такая работа была начата при отборе лучших инновационных программ развития вузов. Экспертная конкурсная комиссия, определяющую роль в которой играли видные представители науки и бизнеса, обеспечила выбор лидеров инновационных преобразований. Опираясь на них, необходимо сделать следующий шаг структурной реформы: продолжить инвестиции в исследовательские университеты и создать 8–10 новых научно-образовательных кластеров. Создать за счет «пересборки» существующих научных и образовательных структур, причем не только в столицах. Эти кластеры призваны вести образовательную и научно-технологическую деятельность мирового уровня, став научными центрами и интеллектуальными резервуарами для оснащения кадрами и технологиями всех сфер жизни страны.

Речь, собственно, идет о том, чтобы через механизмы конкурсного финансирования усилить тех, кто готов работать на переднем крае, обеспечивая при этом продвижение к новому качеству и всей системы образования в целом. Фактически этому процессу дали старт создание двух федеральных университетов в Красноярске и Ростове-на-Дону и подготовка к получению нового статуса Московским и Санкт-Петербургским университетами, что повлечет их существенную реорганизацию.

Ближайшие институциональные шаги

В отличие от структурной реформы, которая осуществляется за счет точечных действий, институциональная реформа предполагает изменение правил поведения для всех игроков. Основная цель: добиться, чтобы доступ вузов к ресурсам был жестко связан с предъявляемыми результатами образования. Повышение самостоятельности университетов и одновременно их ответственности за результаты деятельности — единственное условие реальной академической свободы, понимаемой нами как развитие и движение вперед, а не бездействие и деградация.