Аудитория внимательно
следит также за поведением
оратора во время речи. Лишние,
механические движения выступающего
отвлекают внимание слушателей,
становятся предметом обсуждения
аудитории. Обращают внимание
слушатели и на позу лектора.
Иные ораторы, добравшись до
трибуны, ложатся на нее, раскачиваются
то вправо, то влево, переминаются
с ноги на ногу, топчутся на
месте. Все это отрицательно
действует на слушателей, не способствует
установлению контакта с оратором.
Слушателям далеко
не безразлично, куда смотрит
оратор. Нередко можно наблюдать
такую картину: делает начальник
доклад, выступает на собрании
и время от времени посматривает
в окно, окидывает взглядом стены,
опускает глаза на пол, поднимает
их к потолку, рассматривает
свои руки, т.е. смотрит куда
угодно, только не на слушателей.
Бывает еще хуже: выступающий
смотрит на аудиторию, как в
пустое пространство, смотрит отсутствующим
взглядом. Можно ли в таком
случае говорить о подлинном
взаимопонимании между оратором
и аудиторией? Конечно, нет! Правда,
зрительный контакт со слушателями
вовсе не означает, что нужно
все время стараться смотреть
на всех и каждого. Но если
во время речи медленно переводить
взгляд с одной части аудитории
на другую, то можно создать
впечатление хорошего зрительного
контакта со слушателями.
4. Форма изложения материала
Форма преподнесения
материала существенно влияет
на взаимоотношения оратора и
аудитории.
Необходимо ли категорически
запретить всем читать текст,
кроме докладов, где заключена
коллективная мысль? Невольно
возникает вопрос, а кто должен
запретить читать текст речи
с листа?
Обратимся к методической
литературе. Ни один из авторов
не рекомендует читать текст
по написанному. Более того, психологи
предупреждают: при чтении текста
с листа в получасовом выступлении
его содержание воспринимается
лишь на 17%.
Вопрос "Читать или
говорить? " - один из вечных
вопросов истории ораторского
искусства.
Традиция написания
и чтения с листа ораторских
речей родилась задолго до
наших дней. Так, с конца V века
до н.э. в Афинах появились
логографы, т.е. составители речей
для выступления тяжущихся сторон
в суде. Они готовили речи с
учетом индивидуальности "заказчика".
Самым знаменитым логографом
Древней Греции был Лисий, который
сочинял речи для участников
многочисленных в Афинах судебных
процессов.
Во Франции в XVIII
веке считалось неприличным выходить
на кафедру без заранее написанной
речи. Текст речи обязательно
читался. Таков был обычай.
А вот Петр I в 1720
году издал Указ № 740, который
гласил:
Указую: господам сенаторам
речь в присутствии схода держать
не по писаному, а токмо словами,
дабы дурь каждого всем видна
была.
Издавая этот указ,
великий государь преследовал,
по-видимому, свои цели, но вольно
или невольно документ подчеркивал
действенность живого устного
слова.
Интересное сравнение
использовал лауреат Нобелевской
премии физик Уильям Брегг,
высказывая свои суждения по
поводу искусства научной беседы:
Я считаю, что собрать
слушателей, а затем читать им
написанный материал - это все
равно, что, пригласив приятеля
прогуляться, спросить, не возражает
ли он пройтись пешком, а самому
ехать рядом с ним в автомобиле.
Вопрос "Читать или
говорить? " влечет за собой
еще целый ряд вопросов.
Первый вопрос: "Чей
текст читать? "
Обратимся к истории.
Известно, что крупнейший русский
историк профессор В.О. Ключевский
называл свои лекции просто "чтением",
и он, действительно, читал их
по своим записям, читал медленно,
тихо, спокойно. Но это были им
сотворенные, им найденные, им
продуманные тексты. "Властителем
гибкого и покорного слова" назвал его
А.Ф. Кони. Чтобы занять место в аудитории
на лекции Ключевского, студенты вынуждены
были отсиживать две-три предыдущие пары.
Другой известный русский
историк профессор Т.Н. Грановский
тщательно готовился к своим
лекциям, но по записям никогда
не читал. Писал он мало, и
написанное, как оно ни драгоценно,
не может дать нам полного
представления о его ораторском
мастерстве. Это был лектор-импровизатор.
Названные ораторы
сами создавали тексты выступлений,
выражали свои мысли, высказывали
собственные суждения. Поэтому независимо
от того, читали они или говорили
свои речи, их было интересно
слушать.
К сожалению, в жизни
приходится сталкивать с ораторами,
которые просто озвучивают чужие
тексты.
Об этой укоренившейся
вредной практике пишет в своем
романе "Белый свет" С. Бабаевский.
Алексей Фомич Холмов, главный
герой романа, вспоминает, как в
первые годы своей работы он
просиживал ночи, так как дни
были заняты, чтобы написать речь
или статью в газету. И какие
это были замечательные статьи!
А речи получались ершистые, задиристые.
Тогда и на ум молодому Холмову
не могло прийти, что кто-то
сможет написать для него речь.
Сам писал, сам говорил, где
по писаному, а где и без
писаного.
А потом как-то повелось,
что писать стали другие. Для
него писал Чижов. Находились
такие товарищи, которые с трибуны
читали то, что перед выступлением
видели впервые. Поэтому не
очень опытный трибун заикался,
сбивался со слов, путал фразы.
Холмову запомнился анекдотичный
случай. Одному доверчивому оратору
какой-то смельчак ради шутки
подложил в папку не те листы.
В нужных листах речь шла
об улучшении заготовки кормов,
а в тех, подложенных, излагались
какие-то советы по женским
модам. Оратор осрамился.
Второй вопрос: "Как
читать свой или чужой текст?
"
В книге профессора
Парижского университета А. Олара
"Ораторы революции", изданной
в Москве в 1907 г., есть интересное
описание ораторской манеры выступлений
Мирабо, деятеля Великой французской
революции. Приведем отрывок из
этой книги:
... действие занимало крупное
место в красноречии Мирабо. Он
был замечательным, восхитительным
чтецом. Он умел читать все,
как свое собственное произведение.
Своей умелой и легкой дикцией
он оживлял вялые фразы, делил
на два слишком длинный период,
придавал плавность тяжеловесным
местам. Находясь на трибуне во
время самого чтения, он экспромтом
делал поправки. Не меняя стиля
своих помощников, он в чтении
придавал ему силу и горячность,
уподобляясь тем умелым актерам,
которые, оставаясь верны плохо
написанной роли, придают безжизненным,
тусклым фразам силу и яркость,
поражающие самого автора пьесы
рассказывают, что речь о наследовании,
прочитанная Мирабо в клубе
Якобинцев, произвела очень сильное
впечатление. Между тем как
эта же речь, прочитанная в
Национальном Собрании Талейраном,
который хотя и был хорошим
чтецом, показалась бесцветной, бесстрастной.
Вот, следовательно, естественное
объяснение загадки: Мирабо своим
талантом чтеца и актера совершенно
видоизменял те страницы, которые
ныне нам кажутся холодными,
и которым он один умел придавать
живость. Сотрудничество прекращается,
как только он поднимается
на трибуну, где он проявляет
те свои дарования, которые
умерли вместе с ним, которые
не существовали уже даже для
тех, кто на следующий день
читал его речь. Современники
могли поэтому забывать о роли,
которую друзья оратора играли
в составлении его речей. Они
всегда видели и слушали самого
Мирабо.
Этот пример красноречиво
свидетельствует, какое огромное
значение в ораторской практике
имеет умелое произнесение речи.
Установление контакта,
овладение вниманием аудитории
обеспечивает успех публичного
выступления, является необходимым
условием для передачи информации,
оказания желаемого воздействия
на слушателей, закрепления у
них определенных знаний и
убеждений.
Заключение
В заключение подчеркнем,
что ораторская практика настолько
сложна, разнообразна, многогранна,
что невозможно все предусмотреть
заранее и дать советы и
рекомендации на все случаи
жизни.
Очень важно, чтобы
каждый человек творчески подходил
к подготовке и произнесению
ораторской речи, полнее и шире
использовал свои природные данные,
индивидуальные возможности, умело
применял приобретенные риторические
навыки и умения.
Можно сформулировать
общее положение, которое имеет
силу определенного закона в
ораторском искусстве. Если лектор
или докладчик увлечен предметом
своего нового выступления, глубоко
продумал и прочувствовал тему
речи, если он естествен и искренен,
если он с удовольствием вышел
на трибуну, то обязательно
будет говорить правдиво и
вдохновенно. Творческое волнение
непременно обнаружится во всем
поведении говорящего, скажется
в тембре его голоса, в звучащей
речи, в интонациях и вообще
в том, как он говорит. Такое
волнение - важный импульс к тому, чтобы
самый ответственный этап ораторского
труда-публичное исполнение - был пройден
успешно.
Надо уметь завладеть
своими чувствами и быстро
подавить в себе сомнения, а
тем более чувство страха. Начав
речь спокойно, нужно уметь не
только ясно излагать свои
мысли, но и видеть, чувствовать
аудиторию, если она даже многолюдна.
Через пять-шесть минут после
начала речи опытный оратор
безошибочно определит, как настроились
слушатели, и действует соответственно
этому настроению. Все дело в
том, чтобы уметь поддерживать
внимание собравшихся до конца
речи, поддерживать тактично и
незаметно для самих слушателей,
строго придерживаться единства
содержания и формы развертывающейся
речи.
Необходимо уметь подавить
неизбежно возникающее всякий
раз желание сказать слушателям
как можно больше. Во-первых, само
время ораторского выступления
не позволяет объять необъятное.
Во-вторых, приходится считаться
с механизмом слушательского
восприятия, в частности, с возможностью
восприятия и усвоения определенного
объема информации и знания. Вот
почему опытный лектор, пропагандист,
докладчик или обозреватель никогда
не стремится, если можно сказать,
"выговориться" по данной теме
до конца. Он всегда оставляет
кое-что "про запас", и хорошо,
когда слушатели чувствуют или
догадываются, что говорящий мог
бы выступать по освещенной
теме вновь и вновь, каждый
раз обнаруживая новый подход
к ней, раскрывая новые ее
грани.
Библиографический список
Апресян Г.З. Ораторское искусство
/ Г.З. Апресян. - М.: Издательство Московского
университета, 1969. - 160с.
Введенская Л.А. и др. Русский
язык и культура речи: Учебное пособие
для вузов / Л.А. Введенская. - Ростов
н / Д: изд-во "Феникс", 2002. - 544с.
Карнеги Д. Как вырабатывать
уверенность в себе и влиять на
людей, выступая публично / Д. Карнеги.
- М.: "Проспект", 1989. - 419с.
Шейнов В.П. Риторика / В.П.
Шейнов. - Мн.: Амалфея, 2000. - 592с.
Сопер П. Основы искусства
речи / П. Сопер. - М.: Б.И., 1992. - 446с.