Появление университетов
В этих условиях происходит
и подъём духовной жизни. Одним из
наиболее ярких его выражений
явилось возникновение новых
образовательных учреждений — университетов.
Ещё в XII веке возник университет
в Болонье. 1200 год считается годом
основания Парижского университета.
В XIII веке появляется много
университетов в других городах
Западной Европы: в Неаполе (1224), в
Тулузе (1229) и др.
В XIV веке появляются университеты
в Священной Римской империи:
Пражский (1349), Венский (1365), Гейдельбергский
(1385) и др.
В жизни университетов
в концентрированной форме отражались
и воспроизводились духовные традиции
средневековой культуры. Среди них
в первую очередь — особое отношение
к знанию. Знание не рассматривалось
как главная цель духовной деятельности;
оно трактовалось как некоторый
её побочный продукт. Удвоение мира в
сознании на земной, грешный, бренный
и небесный, божественный, возвышенный,
идеальный — предполагало постановку
вопроса о возможности приобщения
к миру «по ту его сторону». Способом
такого приобщения считались не знания,
а вера (в том числе и формы
чувственно-эмоциональной экзальтации,
связывавшие человека с божественной
первосущностью). Поэтому вере здесь
отдаётся предпочтение перед знанием.
В период позднего средневековья
(XIV—XV века) постепенно осуществляется
пересмотр основных представлений
античной естественнонаучной картины
мира и складываются предпосылки
для создания нового естествознания,
новой физики, новой астрономии,
возникновения научной биологии.
Такой пересмотр базируется, с
одной стороны, на усилении критического
отношения к аристотелизму, а
с другой стороны, на трудностях в
разрешении тех противоречий, с которыми
столкнулась схоластика в логической,
рациональной интерпретации основных
религиозных положений и догматов.
Одно из главных противоречий,
попытки разрешения которого толкали
средневековую схоластическую мысль
на «разрушение» старой естественнонаучной
картины мира, состояло в следующем:
как совместить аристотелевскую
идею замкнутого космоса с христианской
идеей бесконечности божественного
всемогущества? Ссылки на всемогущество
Бога служили у средневековых
схоластов основанием для отказа
от ряда ключевых аристотелевских представлений
и выработки качественно новых
образов и представлений, которые
впоследствии способствовали формированию
предпосылок новой механистической
картины мира. К таким качественно
новым представлениям и образам
могут быть отнесены следующие.
1) допущение существования
пустоты, но пока не абстрактной,
а лишь как нематериальной
пространственности, пронизанной божественностью
(поскольку Бог не только всемогущ,
но и вездесущ, как считали
схоласты).
2) изменяется отношение
к проблеме бесконечности природы.
Бесконечность природы все чаще
рассматривается как позитивное,
допустимое и очень желательное
(с точки зрения религиозных
ценностей) начало. Такое начало
как бы проявляло такую атрибутивную
характеристику Бога как его
всемогущественность.
3) как следствие образа
бесконечного пространства возникает
и представление о бесконечном
прямолинейном движении.
4) возникает идея о возможности
существования бесконечно большого
тела. Образ пространственной бесконечности
постепенно перерастает в образ
вещественно-телесной бесконечности.
При этом рассуждали примерно
так: «Бог может создать всё,
в чём не содержится противоречия;
в допущении бесконечно большого
тела противоречия нет; значит,
Бог может его создать».
5) всё чаще допускалось
существование среди движений
небесных тел не только идеальных
(равномерных, по окружности), соизмеримых
между собой, но и несоизмеримых.
Иррациональность переносилась
из земного мира в надлунный,
божественный мир. В этом перенесении
усматривали признаки творящей
силы Бога: Бог способен творить
новое повсюду и всегда. На
этом пути снималось принципиальное
аристотелевское различие мира
небесного и мира земного и
закладывались предпосылки интеграции
физики, астрономии и математики.
Качественные сдвиги происходят
как в кинематике, так и в
динамике. В кинематике средневековые
схоласты вводят понятия «средняя скорость»
и «мгновенная скорость», «равноускоренное
движение» (они его называли униформно-дифформное).
Они определяют мгновенную скорость
в данный момент как скорость, с
какой стало бы двигаться тело,
если бы с этого момента времени
его движение стало равномерным.
И, кроме того, постепенно вызревает
понятие ускорения.
В эпоху позднего средневековья
получила значительное развитие динамическая
«теория импетуса», которая была
мостом, соединявшим динамику Аристотеля
с динамикой Галилея. Жан Буридан
(XIV век) объяснял с точки зрения теории
импетуса падение тел. Он считал, что
при падении тел тяжесть запечатлевает
в падающем теле «импетус», поэтому
и скорость его все время возрастает.
Величина импетуса, по его мнению, определяется
и скоростью, сообщенной телу, и «качеством
материи» этого тела. Импетус расходуется
в процессе движения для преодоления
трения, и когда импетус растрачивается,
тело останавливается.
Аристотель считал главным
параметром для любого момента движения
расстояние до конечной точки, а не
расстояние от начальной точки движения.
Благодаря теории импетуса внимание
исследовательской мысли постепенно
переносилось на расстояние движущегося
тела от начала движения: тело, падающее
под действием импетуса, накапливает
его все больше и больше по мере
того, как оно отдаляется от исходного
пункта. На этом пути складывались предпосылки
для перехода от понятия импетуса к понятию
инерции. Всё это постепенно готовило
возникновение динамики Галилея.