Психотерапия и мировоззрение

Понятие коллективного бессознательного имеет большое значение для аналитической психологии. В своей статье Юнг показывает как его можно использовать на практике.

До тех пор, пока невроз коренится исключительно в личностных причинах, архетипы не играют никакой роли. Но если речь идет об общей несовместимости, при наличии неврозов у относительно большого числа людей, то стоит предположить наличие архетипов. Так как неврозы в большинстве случаев являются социальным феноменом, необходимо предположить, что в этих случаях также подключаются архетипы. Архетипов же имеется столько, сколько есть типичных жизненных ситуаций. Поэтому психотерапевту необходимо в своем анализе опираться не только на личностный аспект, но и на роль коллективного бессознательного в неврозе больного.

Особое внимание в своей статье Юнг уделяет описанию метода доказательства, проверке существования архетипов. Поскольку предполагается, что архетипы вызывают определенные психические формы, необходимо определить, как и где можно получить материальную демонстрацию этих форм. Главным источником являются в та­ком случае сновидения, у которых есть то преимущество, что они - непроизвольные, спонтанные продукты бессознатель­ной психики. Тем самым они являются «чистыми произведениями природы, которые не фальсифицируются какой бы то ни было сознательной целью».[3] Спрашивая индивида, можно установить, какие из появившихся в сновидениях мотивов известны самому индивиду. Из тех, что ему незнакомы, необходимо исключить все те мотивы, которые могли бы быть ему известны.

Другим источником необходимого материала явля­ется «активное воображение». Юнг имеет в виду последовательность фантазий, протекающих при произвольной концентрации внима­ния. Он обнаружил, что существование нереализованных, бессоз­нательных фантазий увеличивает интенсивность сно­видений, и в том случае, если фантазии становятся осознанны­ми, сновидения меняют свой характер, делаются более слабыми, редкими.

Получаемая в результате цепь фантазий приоткрывает бессознательное и дает богатый архетипическими образами и ассоциациями материал. Этот метод небезопасен, поскольку может увести пациента слишком далеко от реальности

Наконец, очень интересным источником архетипического материала являются иллюзии параноиков, фантазии, наблюдае­мые в достояниях транса, сновидения раннего детства (от трех до пяти лет). Такой материал имеется в избытке, но он лишен всякой ценности до тех пор, пока нельзя провести убеди­тельные мифологические параллели. Чтобы провести значимую параллель, необходимо знать функциональное значе­ние индивидуального символа, а затем выяснить, не находится ли этот символ — явно параллельный мифологическому — в сходном контексте, а следовательно, не имеет ли он то же самое функциональное значение. Установление подобных фактов не только требует длительного и трудоемкого исследования, но и яв­ляется неблагодарным предметом для доказательств.

Часть 5.       Совесть с психологической точки зрения.

Специфика «совести состоит в том, что это есть знание об эмоциональной ценности представлений, имеющихся у нас по поводу мотивов наших дей­ствий. Уже из этого определения видно, что совесть является сложным феноменом, состоящим частью из элементарного воле­вого акта или сознательно необоснованного стремления к дейст­вию, а частью из разумного чувства. Сложный феномен со­вести состоит из двух уровней. Один из них, образующий основание, содержит в себе психическое явле­ние, а другой — своего рода надстройка содержит утверждаю­щее или отрицающее суждение субъекта.

Сложности феномена соответствует его пространная эмпири­ческая феноменология. Совесть может предварять, сопутство­вать, дополнять сознательное, выступать как просто привходящее аффективное явление при протекании каких-либо психических процессов (причем моральный ее характер тут не сразу различим). Моральная оценка действия не всегда есть дело сознательного, но может функционировать и без его участия.

Далее Юнг анализирует теорию Фрейда о «Сверх-Я». Он утверждает, что бессознательное старше сознательного. Бессознательное не поддается никакому (или почти никакому) воздействию сознательных волевых актов. Или оно может лишь вытесняться или подавляться, да и то по большей части только на время. Это вытеснение исходит из некого психического фактора, так называемого «Сверх-Я»(по Фрейду).

Юнг отождествляет понятие «Сверх-Я» С так называемым «моральным кодексом». В этом понятии нет ничего того, что выходило бы за рамки общеизвестного. Особенностью является тот факт, что в индивидуальном случае тот или иной аспект моральной традиции выступает как бессознательный.  

Пока царствуют традиционные моральные предписания, от­личить от них совесть практически невозможно. Поэтому мы так часто встречаемся с мнением, будто совесть есть не что иное, как воздействие моральных предписаний, что ее не су­ществовало бы вообще без моральных законов. Феномен, имену­емый нами «совестью», обнаруживается повсюду, во всем чело­веческом. Совесть не совпадает с моральным кодексом, а скорее ему предшествует, и она содержательно его превосходит.

Как ни обосновывать совесть, она ставит индивиду требование: следуй своему внутреннему голосу, не бойся сбиться с пути. Можно не повиноваться этому приказу, ссылаясь на моральный кодекс, но при этом испытывая тяжелое чувство измены.

Совесть является автономным психическим фактором. «Совесть — это требование, которое либо вообще направлено против субъекта, либо по меньшей мере готовит ему немалые трудности»[4]. Разумеется, этим не отрицается наличие случаев бес­совестности. Представлять себе совесть чем-то полученным в ре­зультате обучения может лишь тот, кто воображает, будто она была уже в предыстории, когда возникли первые моральные ре­акции. Совесть — далеко не единственный автономный внутрен­ний фактор, противостоящий воле субъекта. Таков всякий ком­плекс, а ведь никто в здравом уме не скажет, что комплекс есть результат обучения. Никто не имел бы ни единого комплекса, если бы ему вдалбливали его путем обучения. Даже домашние животные, которым никак не припишешь совести, имеют ком­плексы и моральные реакции.

Нет другого такого психического феномена, который отчет­ливее высвечивал бы полярность души, нежели совесть. Несом­ненную ее динамику, чтобы вообще ее понимать, следует пред­ставлять энергетически, т.е. как некий потенциал, возникающий из противоположностей. Совесть доводит до сознательного вос­приятия всегда и по необходимости существующие противопо­ложности. Величайшей ошибкой является предположение, будто от этой противоречивости можно избавиться. Она является неиз­бежным структурным элементом психики.

Часть 6.                             Заключение.

Психоанализ представляет собой не только мир, но и философию. Она далеко от оптимизма. Мы обладаем такой, а не иной физической и психической организацией и мало что способны изменить в своем положении. Реальность не подчиняется нашим желаниям и не подвластна мольбам. С нею можно примириться, как и со своей судьбой. Психоанализ — это урок скромности для человека, поскольку ему следует отучиться принимать иллюзорное за самоочевидное, а желаемое за действительное. Обнаружив себя рабом собственных влечений, человек способен уменьшить зависимость, но от цепей ему не избавиться, как и от смерти. Освобождение от иллюзий, от сновидений дает познание необходимости. Такая философия не утешает, она помогает одному бесстрашному принятию судьбы.

Список литературы:

1)     Карл Густав Юнг «Аналитическая психология»; «Мартис»; М.;1997

2)     Философский словарь; Под редакцией И.Т. Фролова;М.;1995

3)     Словарь по психологии; Ж. Лапланж, Ж. –Б. Попталис;М.;Высшая школа;1996

[1] Карл Густав Юнг «Аналитическая психология»; «Мартис»; М.;1997; стр.47

[2] Там же; стр. 62

[3] Там же. Стр.78.

[4] Там же. Стр.89.