Прагматический аспект перевода имен собственных

2. ПЕРЕВОД РАЗЛИЧНЫХ ВИДОВ ИМЕН СОБСТВЕННЫХ

 

Среди имен собственных, иначе  онимов, одно из главных мест занимают именования людей - антропонимы. Основной функцией антропонима служит назывная, то есть за человеком должно закрепиться то или иное обозначение, но при именовании человека, за исключением прозвищ, характеристику носителя не учитывают. Личные имена выбираются из установленной в той или иной стране номенклатуры, в христианских странах большинство имен библейского происхождения. Фамилии же передаются по наследству. Важную роль имена собственные играют в художественных произведениях, где они могут указывать на время действия, социальный статус, национальность. Фамилии, многие из которых содержат в своих основах нарицательные компоненты, способны параллельно с функцией именования выполнять и функцию характеристики персонажа.

При передаче на другой язык имена собственные принято в  настоящее время транскрибировать, иногда с элементами транслитерации. Стремление транскрибировать онимы  в художественной литературе обосновывается тем, чтобы сохранить назывную функцию, а также, чтобы избежать излишней экспрессивной окраски и придания имени оттенка прозвищности. Транскрибирование «значимых» имен, как правило, не приведет ни к утрате смысла, ни выразительности текста в целом, поэтому их передачу можно отнести к сверхзадаче, но ее успешное преодоление еще больше приблизит текст перевода к тексту оригинала, будет свидетельствовать о профессионализме, стремлении к предельно точной передаче подлинника, готовности к нестандартным решениям и, как следствие, мастерстве переводчика [21, с. 68].

 

1. Перевод имен и фамилий

 

Имена собственные в переводе на русский язык чаще всего передаются средствами практической транскрипции, в которой для передачи слов одного языка пользуется средствами орфографии другого языка.

В официальных юридических документах (уставы, доверенности и так далее) рекомендуется в скобках после перевода указывать имена собственные латинскими буквами во избежание возможного неправильного понимания написания русскими буквами или для удобства пользования ссылкой на это имя собственное в дальнейшем.

Например:  Джон Смит - John Smith

При транскрибировании фамилий  и имен известных ученых, государственных  деятелей и др. следует руководствоваться  установившейся практикой, поскольку  традиционное написание их фамилии  и имени может не соответствовать  фонетическому принципу, например:

Louis de Broglie - Луи де Бройль, Carl Friedrich von Weizsackar – Карл Фридрих фон Вейцзеккер, Ван Клиберн, а не Вэн Клайберн, Рузвельт, а не Розевельт.

Иностранные имена нельзя русифицировать, их следует транскрибировать в соответствии с правилами произношения данного имени, например: Johann – Иоганн, а не Иван, Paul – Пауль (нем.), Поль (фр.), Пол (англ.), а не Павел, Georg – Георг (нем.) – George – Джордж (англ.), Жорж (фр.), а не Георгий. Исключение составляют имена, которые по традиции русифицированы, например: Nikolaus Kopernikus – Николай Коперник.

Артикли, предлоги (в том  числе однобуквенные), частицы в  иностранных фамилиях и именах da, das, de, del, der, don, dona, du, la, le, van, von и др. транскрибируют и пишут со строчной буквы и  раздельно с относящейся к  ним частью имени, например: Leonardo da Vinchi – Леонардо да Винчи, von der Stolz – фон дер Штольц. Артикли, предлоги и частицы пишут с прописной буквы, если они с фамилией образуют одно слово, если они по традиции соединяются с фамилией через дефис или апостроф или если в иностранном написании они имеют прописную букву, например: O'Neill – О'Нилл, Van de Graaf – Ван-де-Грааф, Laplace – Лаплас.

Частицы Мас-, Mс-, Saint чаще всего  присоединяют к имени через дефис (Сент-, Сан-та-, Мак-, Сен-) и пишут  в переводе с прописной буквы, например: McClain – Мак-Клейн, Saint Lawrence – Сент-Лоуренс, Saint-Simon – Сен-Симон, San Marino – Сан-Марино, Santa Cruz – Санта-Крус. Однако имеются и устоявшиеся отклонения от этого общего правила (например, Маккарти, Макдоналдс, Маккензи).

Одним из аспектов, определяющих географическую принадлежность текста, является наличие в нем имен собственных, будь то имена людей или какие-нибудь названия. На первый взгляд, кажется, что перевод личных имен проблемы не представляет. Принято считать, что такое явление, как адаптация известных имен к языку и культуре конкретного народа, осталось в прошлом. Вот несколько подобных примеров на итальянском языке: Карло Диккенс (Carlo Dickens), Леоне Толстой (Leone Tolstoi), Густаво Флобер (Gustavo Flaubert), Вольфанго Амадео Моцарт (Volfango Amedeo Mozart).

На самом деле это и  по сей день практикуется то тут, то там. Например, граф Толстой в американской культуре известен как Лео. И это не перевод имени Лев со значением «лев», а его ономастический вариант — английское имя собственное, произошедшее от того же латинского корня — leo — leonis.

Подобная картина наблюдается  на Западе с некоторыми именами, изначальное  написание которых было нелатинским. Русское имя Дмитрий то переводится как Demeter, то, адаптируясь, например, к английскому произношению, пишется «Dmitri» или «Dmitry» (британцу или американцу сложно произнести сочетание звуков «ij»). Или другое имя — Vasilij — легко произносится как на английском, так и на итальянском и французском языках без необходимости удвоения согласного s. Однако часто, особенно в ненаучных изданиях, встречается написание «Vassily» или «Vassili». Это всего лишь стремление к уподоблению и удобству в произношении вне зависимости от того, правильно ли это с позиций филологической науки.

 

2. Перевод прозвищ

 

При переводе текстов, содержащих прозвища, важно уяснить, к какому типу относится то или иное прозвище английского языка, так как эквивалентное соответствие должно быть, прежде всего, функциональным. Иначе говоря, необходимо стремиться к тому, чтобы русское прозвище в той же мере обнаруживало зависимость от ситуации, от подлинного антропонима или содержало указания на те же признаки своего носителя.

При переводе ситуативных прозвищ ( нужно в той же мере сохранить их ориентированность на определённую ситуацию, яркую мотивированность образной номинации, как это сделано в следующем примере:

I'm through with behaving like the Madame of a private bordello for him, taking down telephone numbers for him, saying, "Mr. Brenner is busy now, Yvette or Odile or Miss Big Tits, can he call you back?" (I. Shaw).

Хватит с меня разыгрывать роль хозяйки его  персонального борделя, записывать номера телефонов и говорить: «Мистер  Бреннер сейчас занят, Иветта — Одилия — мисс Большое Вымя. Может ли он вам позвонить?» (Пер. К. Чугунова)

Иногда ситуативные прозвища вполне адекватно передаются и просто словосочетанием из нарицательных слов. В противоположность этому внеситуативные прозвища должны иметь постоянный эквивалент в тексте перевода, поскольку такие прозвища служат для индивидуализации человека и не могут быть опущены.

Существенно при этом то, насколько актуальна мотивированность прозвища.

Скажем, героя одного из рассказов  О. Генри зовут Soapy — то есть кличкой, совпадающей по форме с прилагательным soapy «мыльный». Всё же мотивации этого прозвища из рассказа не ясна, а подлинное имя персонажа не называется. Поэтому прозвище здесь уже как бы выполняет функции антропонима, и переводчики применили ономастическое соответствие — Сопи.

Однако, если мотивация прозвища обосновывается контекстом, она воссоздаётся и в переводе. Так, в одной из повестей Г. Роббинса среди персонажей встречается подросток по имени Spit, о котором говорится, что он брызжет слюной при разговоре. Понятно, за что он получил своё прозвище, и в переводе его можно назвать, например, Слюнявый. Ещё пример:

His name was O'Shean, but they called him Sugar-Boy because he ate sugar. Every time he went to a restaurant, he took all the cube sugar there was in the bowl. (R. Warren)

Фамилия его была О'Шин, а Рафинадом его звали потому, что он вечно сосал сахар. Каждый раз, уходя из ресторана, он забирал из вазочки весь кусковой сахар (Пер. В. Голышева).

Ассоциация, вызвавшая к  жизни то или иное прозвище, может быть настолько случайной, что потом не поддаётся расшифровке. В художественных произведениях с использованием прозвищ такая ассоциация часто раскрывается в тексте. Но если она основана на забавных созвучиях, игре слов, перед переводчиком встают сложные задачи. Он должен воссоздать процесс и характер прозвищной номинации, использовав средства русского языка.

Рассмотрим такой пример. В повести П. X. Джонсон одного из персонажей зовут Hairy, буквально «Волосатик». Так и можно было бы передать это прозвище на русском языке, если бы в книге не раскрывалась ассоциативная связь, лежащая в основе этого прозвища: Hair Apparent —Hair —Hairy.

«Hairy?» Toby asked, astonished by this nickname.

«Hair Apparent. That's what we call him.» (P. Johnson)

— С Перчиком? — переспросил Тоби, удивлённый этой странной кличкой.

— Ну да, будущий  пэр, пэрчик. Он же Перчик. (Пер. С. Митиной)

Переводчица построила по-русски такую ассоциативную цепочку: пэр — пэрчик — перчик. Такая новая игра слов даёт наименование с иной мотивировкой, чем в оригинале, сравните: Hairy— Перчик. Но это оправдано, так как для использования подобного внеситуативного прозвища его происхождение не имеет существенного значения. Мотивация, основанная на случайной ассоциативности, возникает при начальном акте номинации и гибнет при последующих.

В силу этого у разных переводчиков одного и того же произведения эквивалентные соответствия в подобных случаях могут и не иметь ничего общего между собой. В этом легко убедиться, если рассмотреть различные варианты перевода уже приводившегося выше отрывка из сказки Л. Кэрролла. Приведём его ещё раз.

«The master was an old Turtle — we used to call him Tortoise»—

"Why did you call him Tortoise if he wasn't one?" Alice asked.

"We called him Tortoise because he taught us," said the Mock

Turtle angrily...

1. Мы называли его сухопутной черепахой... Мы называли его так, потому что он двигался очень медленно (Издание т-ва И.О. Вольф, без указания переводчика).

2. Учительницей была старая  Черепаха, но мы обычно звали её Жучихой.

— Почему же вы называли её Жучихой, если она не была Жучихой? — спросила Алиса.

— Ведь она ж учила  нас! (Пер. А. Щербакова под ред. М. Лорие)

3. — Он был Питон.  Ведь мы — его питонцы! (Пер. Б. Заходера)

4. Учительницей у нас  была тётя Черепаха. Но мы её звали Черемама.

— Вот странно! Почему? — удивилась Алиса.

— Не называть же тётю Черепапа.

(Пер. Л. Яхнина)

5. У нас был старый, строгий учитель, мы его звали Молодым Спрутом... Мы его звали так потому, что он всегда был с прутиком (В. Набоков «Аня в стране чудес»).

6. — Мы его звали  Спрутиком, потому что он всегда ходил с прутиком (Пер. Н. Демуровой).

Перед переводчиками стояла нелёгкая задача: создать прозвище, мотивацией которого была бы смешная игра слов, основанная на созвучии, и при этом не слишком удалиться от «морской» семантики самого прозвища (Tortoise — морская черепаха).

В примере (1) переводчик вовсе  отказался от использования прозвищ, но и юмористического эффекта, пожалуй, не добился. В примере (2) придумано прозвище Жучиха (далёкое от морской тематики), однако оно не слишком созвучно словам, предлагаемым как мотивация, — «она ж учила нас». Перевод (4) получился довольно смешным, однако мотивация (Черепаху называли Черемама, потому что не называть же её Черепапа) всё-таки мало логична, что нехарактерно для Кэрролла, у которого даже в выстраиваемом им абсурдном мире есть своя логика. Да и приём, который используется для создания юмористического прозвища, весьма далёк от применяемого Кэрроллом.

Пожалуй, наиболее удачными следует признать варианты Б. Заходера (3) и Н. Демуровой (6), хотя только в последнем точно воспроизводится сам принцип, по которому образовано прозвище в оригинале (омофония слова и словосочетания). Нельзя не отметить и сходность решений В. Набокова и Н. Демуровой, использовавших практически одну и ту же игру слов, хотя, согласно статье Н. Демуровой, описывающей её работу над переводом, она не была знакома с вариантом Набокова, выполненным намного раньше. Странно только, что Набоков создал прозвище не на основе прямой омонимии (Спрутик), а почему-то использовал перифразу (Молодой Спрут) — явно в ущерб ясности и эффектности игры слов.

Обратимся теперь к качественно-смысловой  структуре прозвищ с точки зрения соответствий в переводе. В категории антропонимических прозвищ необходимо отметить трудность сохранения английских аббревиатур в русском языке. Это сужает возможности передачи таких прозвищ:

LBJ, now, as soon as he got his four-year guarantee, went into Vietnam where nobody wanted us... LBJ, he was an FDR man (Updike).

Джонсон, как только получил  гарантию на четырёхлетний президентский срок, полез во Вьетнам, куда нас никто не просил... Джонсон был человеком Рузвельта (Пер. Д.Е.).

Тот факт, что аббревиатурное прозвище является сокращенной формой ИС, делает возможным заменить в переводе сокращение на антропоним. Бывает, что антропонимические и эндоцентрические прозвища сочетают ориентацию на антропоним и ассоциативную игру слов. Когда желательно эту игру слов воспроизвести, приходится опираться на иные ассоциации, которые могут возникнуть у русского в связи с формой иностранного имени.

В пьесе Ш.О'Кейси один из персонажей — домовладелица мисс Мосси, которую жильцы в шутку называет the Mossie one, ассоциируя это имя со словом moss «мох». Возможен следующий вариант его передачи по-русски:

Speak lower, Angela, or you'll have the Mossie one down on top of us! (S. O'Casey)

Тише, Анджела, а то эта Моська сейчас сюда нагрянет и всем задаст! (Пер. Д.Е.)