ЭТИКА НАУКИ
— область философской и внутринаучной
рефлексии о моральных аспектах как собственно
научной деятельности, включая взаимоотношения
внутри научного сообщества, так и взаимоотношений
науки и научного сообщества с обществом
в целом. Если в 19 в. в науке усматривали
источник технического и морального преобразования
общества (М. Бертло, Э. Ренан), то после
2-й мировой войны на фоне убедительных
свидетельств беспрецедентной мощи научно-технических
достижений становится очевидной и осознается
неоднозначность и даже опасность как
их социальных и человеческих последствий,
так и самих процедур и процессов получения
новых научных знаний. Вопрос о последствиях
использования научно-технических достижений
встал особенно остро в связи с созданием
оружия массового уничтожения и его первым
применением (проведенные США в августе
1945 атомные бомбардировки японских городов
Хиросима и Нагасаки). Это привело к тому,
что объектом самого пристального внимания
сообщества физиков, прежде всего ядерщиков,
стала моральная оценка как их участия
в разработке такого оружия, так и разрушения
этического фундамента цивилизации наукой
и техникой (А. Эйнштейн, М. Борн и др.). Одновременно
с этим миру становится известно о жестоких
научных экспериментах над заключенными,
которые проводились в нацистских концлагерях;
свидетельства этого были представлены
на Нюрнбергском трибунале, судившем немецких
ученых и врачей. Впоследствии, уже в 60—70-е
гг., моральной оценке начинают подвергаться
и те многообразные негативные последствия
развития науки, которые обнаруживаются
во взаимодействии человечества со средой
своего обитания. Создаются Общество социальной
ответственности ученых (1949), организация
“Ученые и инженеры за социальные и политические
действия” (1969), проходят Пагоушские конференции.
Главным объектом
дискуссий становится вопрос
о том, ответственны ли, и если
да, то в какой мере, наука и
ученые за негативные социальные
и человеческие последствия научнотехнического
прогресса. Тем самым ставится под сомнение
безусловность и восходящего к просветителям
представления о научном знании как о
социальном благе, и столь значимой для
европейской культуры ценности, как свобода
научного поиска (во многих государствах,
включая Россию, соответствующая норма
закреплена в Конституции). В ходе обсуждения
социальной ответственности ученых были
выявлены следующие альтернативы: развитие
науки подчинено объективной логике, так
что отказ какого-нибудь конкретного ученого
от участия в потенциально опасных для
человека и общества исследованиях ничего
не изменит, либо социально ответственное
поведение позволяет, хотя бы в принципе,
избежать негативного развития событий
и вредных последствий; негативные эффекты
научно-технического прогресса порождаются
не собственно научной деятельностью,
а теми социальными силами, которые контролируют
практическое применение научно-технических
достижений, либо наука и ученые могут
играть какую-то роль в определении того,
как именно используются эти достижения;
результаты фундаментальных исследований
принципиально непредсказуемы (в противном
случае их проведение не имело бы смысла),
так что проблема социальной ответственности
имеет смысл лишь в отношении прикладных
исследований, либо же при планировании
и проведении фундаментальных исследований
следует, учитывая уже имеющийся у человечества
горький опыт, хотя бы пытаться предвидеть
и предотвращать возможные негативные
последствия.
Множащиеся негативные
последствия развития науки порождают
не только общественные дискуссии
и критику науки, но и попытки
регулирования как собственно
научной деятельности, так и практического
применения ее результатов. Уже
в 1947 в рамках судебного решения,
вынесенного Нюрнбергским трибуналом,
был сформулирован перечень требований,
получивший название Нюрнбергского
кодекса. В нем содержался ряд
жестких ограничений на проведение
медицинских исследований на
человеке. Так, подобные исследования
считаются допустимыми только
в тех случаях, если с их
помощью предполагается получить
ценные научные знания, которые
не могут быть получены иным путем
(напр., в экспериментах на животных). Проведение
исследования с участием человека, далее,
допустимо лишь в том случае, если сам
испытуемый добровольно и осознанно соглашается
на это, будучи надлежащим образом проинформирован
о целях и продолжительности эксперимента,
о связанном с ним риске и т. п.
Нюрнбергский кодекс
не обладал юридической силой
— он был значим лишь как моральный
призыв, и в первые десятилетия не оказывал
непосредственного воздействия на практику
биомедицинских экспериментов. Научное
и медицинское сообщества были склонны
воспринимать антигуманные эксперименты
нацистов как эксцессы, не имеющие ничего
общего с их собственной повседневной
исследовательской деятельностью. Лишь
в 60-е гг., когда широкой общественности
стало известно об опасных и жестоких
исследованиях на людях, проводившихся
в США, начинают приниматься действенные
меры по защите испытуемых — участников
экспериментов. Эта информация оказалась
весьма актуальной в период активизации
на Западе массовых движений протеста,
направленных против господствующих ценностей
культуры, включая науку. Доверие общества
к науке, а значит, и ее моральный авторитет
существенно снизились, так что с тех пор
одной из важных задач научного сообщества
становится активность, специально направленная
на поддержание и укрепление доверия к
науке со стороны общества. Одной из форм
реализации этой активности стала разработка
мер и механизмов этического регулирования
исследований, проводимых на людях.
В соответствии с
ныне принятой в большинстве стран мира
практикой, закрепленной в таких международных
документах, как, напр.. Хельсинкская декларация
Всемирной медицинской ассоциации (первый
вариант принят в 1964, в дальнейшем в нее
неоднократно вносились изменения), каждый
проект исследования, включающего эксперименты
на человеке (а также на животных), перед
началом его реализации должен пройти
этическую экспертизу. Она осуществляется
этическим комитетом соответствующего
научно-исследовательского учреждения,
независимым от всех тех, кто планирует,
финансирует и проводит исследование.
Характерно, что в ряде стран, напр. в США,
предварительной экспертизе этического
комитета подлежат не только биомедицинские,
но и любые другие (психологические, социологические,
этнографи
ческие и т. д.) исследования,
проводимые на людях; речь при этом идет
о защите не только жизни и здоровья испытуемых,
но и их прав, достоинства, частной жизни,
касающейся их чувствительной информации,
и т. п.
Наряду с этическим
саморегулированием научной деятельности,
которое осуществляется внутри
самого научного сообщества, задачи
регулирования нередко берут
на себя и органы власти, что
является источником напряжений
во взаимоотношениях науки и
общества. Так, в связи с успешным клонированием
овцы, проведенным в 1997 шотландскими учеными,
и последующими дискуссиями о возможностях
применения этого метода к воспроизводству
человека возник конфликт между научным
сообществом, считавшим, что оно само в
состоянии регулировать исследования
в данной области, и органами власти, которые
во многих странах запретили эти исследования
еще до того, как научное сообщество успело
сформулировать свою позицию. Ряд моральных
проблем биомедицинских, экологических
и генетических исследований стали предметом
внимания биоэтики и экологической этики.
К проблематике этики науки относится
и моральная оценка собственно познавательной
деятельности, ее мотиваций и организации
в науке. Для характеристики этой проблематики
принято использовать термин “этос науки”,
введенный Р. Мертоном. Он понимал под
этосом тот комплекс ценностей и норм,
который воспроизводится в науке и принимается
учеными. Этот подход, подчеркивающий
самоценность науки, отвергается в тех
трактовках науки, в которых она истолковывается
сугубо инструментально (напр., Г. Маркузе).
Концепция этоса науки, развитая Р. Мертоном,
исходила из представлений о науке как
воплощении свободного поиска истины
и рациональной критической дискуссии.
В силу этого наука, с одной стороны, репрезентирует
ценности демократии и, с другой, именно
в демократическом обществе находит оптимальные
условия для своего развития. Впервые
эта позиция была четко выражена Р. Мертоном
в работе 1942 “Нормативная структура науки”
(Merton R. К. The Sociology of Science. N. Y, 1973, p. 267—278).
Иной, противоположный подход, представлен,
напр., в работах М. Фуко (см.: Фуко М. Воля
к знанию. — В кн.: Воля к истине: По ту сторону
знания, власти и сексуальности. М., 1997),
который истолковывает научное познание
как выражение воли к власти и принудительное
подчинение дисциплине восприятия и концептуального
конструирования, а тем самым — как источник
и воплощение тоталитаристских сил, подавляющих
человека. В содержательном плане этос
науки описывался Р. Мертоном при помощи
четырех основополагающих ценностей:
1) универсализм (все изучаемые наукой
природные явления повсюду протекают
одинаково, а истинность научных утверждений
должна оцениваться независимо от возраста,
пола, расы, авторитета и т. п. того, кто
их формулирует); 2) общность (научное знание
—всеобщее достояние); 3) незаинтересованность
(первичным стимулом деятельности ученого
является бескорыстный поиск истины, свободный
от соображений собственной выгоды); 4)
организованный скептицизм (каждый несет
ответственность за оценку доброкачественности
того, чтосделано его коллегами, и за то,
чтобы эта его оценка была предана гласности).
Критики концепции
Мертона отмечали абстрактный
характер этих ценностей и
то, что в своей реальной деятельности
ученые нередко нарушают их, не
подвергаясь при этом санкциям
и осуждению со стороны коллег.
Под воздействием этой критики
Мертон позднее (1965) стал говорить
об амбивалентности моральных
норм, действующих в науке. Так,
ученый одновременно должен как
можно быстрее делать свои
результаты доступными для коллег
и в то же время тщательно
проверять их перед публикацией;
быть восприимчивым по отношению
к новым идеям, но в то
же время не должен слепо
следовать интеллектуальной моде;
знать все относящиеся к области
его интересов работы коллег,
но при этом его эрудиция
не должна подавлять самостоятельность
его мышления. Эта амбивалентность
свидетельствует о противоречивости
и гибкости нормативно-ценностной
системы науки.
Объектом исследований
этики науки стали моральные
проблемы, касающиеся не только
проведения исследований, но и
других сторон деятельности ученого
— публикации результатов, консультирования
и участия в экспертизах и
т. п.
3. Свобода
и ответственность ученого
Одним из необходимых условий и
особенностей развития науки является
свобода научного творчества. Во всех
своих аспектах - в психологическом
(свобода воли), социально-политическом
(свобода действий), связанных между собой,
свобода в области науки проявляется в
особых конкретных формах и выступает,
как необходимое основание ответственности
не только ученого, но и человечества в
целом.
Свобода должна проявляться не только
во вне и при помощи науки, но и
внутри нее самой во всех формах
свободы мысли (постановка научных
проблем, научная фантазия, предвидение
и т.п.), свободы выбора объектов исследований
и методов научной работы, свободы
действий (эксперимент, практическое использование
научных достижений и т.п.), социальной
свободы ученого как личности
и др. (Медянцева,1973,с.102).
Одним из проявлений свободы научного
творчества, а следовательно, и ответственности,
является способность ученого освободится
от предвзятых мнений, умение практически
проанализировать свою работу и доброжелательно
отнестись к работе другого, увидеть в
ней зерна истины. Постоянное сомнение
в правильности и достоверности выводов
и открытий, является одним из оснований
научной добросовестности, чувства ответственности
ученого за истинность научных взглядов.
Победа сомнений, которой предшествовала
интенсивная работа мысли по проверке
выводов и выражает подлинную свободу
творчества.
Одной из особенностей современной
науки является ее все большее
сближение с производством, уменьшается
дистанция от момента научного открытия
до его практического воплощения,
ответственность ученого увеличивается.
Появляется необходимость того научного
риска, без которого невозможно претворение
лабораторных результатов и научных
выводов в производство в широком
масштабе. Таким образом вопрос о практическом
применении научных открытий заключает
в себе проблему риска, то есть осознания
ученым необходимости той смелости, которая
выступает одной из конкретных форм проявления
ответственности.
Формы проявления научного риска многообразны,
но всегда вопрос о нем тесно связан
с проблемой моральной ответственности
ученого.
В осознании ученым возможности
или необходимости определенного
научного риска проявляется противоречивый
характер свободы научного творчества,
с одной стороны, и ответственности
- с другой.
Ответственность ученого является
оборотной стороной свободы его
научного творчества. С одной стороны,
ответственность немыслима без
свободы, с другой - свобода без
ответственности становится произволом.
Когда четкие нравственные критерии
утрачивает современный ученый, вооруженный
всей мощью современной техники
и поддержаный всеми “активами” современных
государств, когда он “в интересах науки”,
а не из нравственности, а часто и из чисто
“эстетического” интереса к “делу”,
к открытию и творчеству, как таковому,
изобретает наборы ядов, атомное, бактериальное,
психопатогенное и т.д. оружие, это смертельно
для человечества, не говоря о том, что
это смертельно и для науки (Трубников,
1990, с.279).
Среди областей научного знания, в
которых особенно остро и напряженно
обсуждаются вопросы социальной
ответственности ученого и нравственно-этической
оценки его деятельности, особое место
занимают генная инженерия, биотехнология,
биомедецинские и генетические исследования
человека, все они довольно близко соприкасаются
между собой.
Именно развитие генной инженерии
привело к уникальному в истории
науки событию, когда в 1975 году ведущие
ученые мира добровольно заключили
мораторий, временно приостановив - ряд
исследований, потенциально опасных
не только для человека, но и для
других форм жизни на нашей планете.
Мораторию предшествовал резкий рывок
в исследованиях по молекулярной
генетике. Однако другой стороной этого
прорыва в области генетики явились таящиеся
в нем потенциальные угрозы для человека
и человечества. Такого рода опасения
и заставили ученых пойти на столь беспрецедентный
шаг, как установление добровольного моратория.
Тем не менее дискуссии вокруг этических
проблем генной инженерии отнюдь не утихли
(Фролов, 1989,с.410).