Энди Уорхол

Американский  художник Энди Уорхол стал сенсацией  искусства 60-х годов, нарисовав знаменитый портрет актрисы Мэрилин Монро  в вызывающе ярких цветах. Этот портрет размножают и копируют до сих пор. Почти пол века спустя он все еще актуален и эксцентричен. Кем же в действительности был  чудаковатый гений, создавший его? 
 
В жизни Энди Уорхол был до того робким, что говорил шепотом, прикрывая рот ладонью. До одиннадцати лет он пережил три нервные депрессии, детская болезнь изуродовала его; у него выпали все волосы, а кожа сделалась белой, как у альбиноса. Родился Уорхол в 1927 роду близ Питтсбурга, в семье иммигрантов из Чехии. Отец его трудился на угольных шахтах, мать по вечерам читала сыну книжки с комиксами. Он был воспитан на Дике Трейси. Разменяв третий десяток, он переехал в Нью-Йорк, и стал рисовать ботинки для рекламы и оформлять витрины магазинов. В 1961 году он декорировал витрины крупного престижного магазина «Лорд-энд-Тейлорс» увеличенными портретами Дика Трейси и других персонажей комиксов. Обладая остроумием, он выступил как глашатай нового культурного климата, поднося его в игровой и пародийной форме. Сойдя со своего плаката, художник-отшельник захотел сделаться предпринимателем, как все вокруг. Этот робкий человечек в серебристом парике, черных очках и напудренным белой пудрой лицом сделался асом рекламы автомобилей. Всем вокруг было предписано носить маски — и Уорхолу это подходило как нельзя лучше. Он казался наполовину мертвецом; он был принцем небытия. Пока Уорхол писал свои банки с супом и бутылки кока-колы, Америка переживала рану, нанесенную войной во Вьетнаме, смерти Кеннеди, Мэрилин Монро и Мартина Лютера Кинга. 
 
Размножая портреты Мэрилин, превратившиеся у него в фантомные образы, исполненные его сильным чувством амнезии, Уорхол утешал Америку. Его работа «Пятнадцать электрических стульев, плавающих в голубой серебряной пустоте» заставляла позабыть о самой функции электрического стула. Все это, по словам критика Джека Кролла, составляло часть «творческой кататонии» Уорхола — его потребность отодвинуться на расстояние и гипнотизировать нас до полного забвения. «Я хочу сделаться машиной», — заявлял Уорхол о себе и о современной культуре, тайным замыслом которой, казалось, была дегуманизация. Минным полем и живой моделью этой дегуманизации был Манхэттен, где Уорхол процветал. Его мастерская, которую он назвал «Фабрикой», стала местом, куда сходились все «прекрасные люди» Манхэттена — великолепные и свободные юноши и девушки. Уорхол превращал их в одушевленные манекены, которые помещал на сцену своей живой витрины. 
 
Уорхол обожал играть с символами Манхэттена. Его восьмичасовой фильм «Эмпайр» — безжалостный взгляд на «Эмпайр Стейт Билдинг» сквозь объектив неподвижной камеры, словно он вглядывался в интерьер лирической пустоты. В нем не было ни тени сентиментализма. Он обнажал перед глазами зрителя неумолимую магическую руину Нового Света. 
 
Энди открыл, что культура может продаваться и покупаться. И он сам создавал свою эпоху.