Выражение ценностей японской эстетики в творчестве Йоджи Ямомото

Введение. Выбор темы обусловлен интересом автора данной работы к творчеству выдающегося дизайнера одежды Йоджи Ямомото, создателю новой восточной эстетики в мире современной моды. По мнению автора, это немаловажное событие в истории мировой моды и дизайна одежды, не только в корне изменившее предшествующие традиции этого искусства, его функции и представления о красоте, но и трансформировавшее сам смысл дизайна одежды и моды. Обучающемуся на художника по текстилю автору интересны как метод работы японского дизайнера с тканью, создание необычных форм, конструкций, так и то, чем является получившаяся в результате одежда, какую функцию она несет. Это одежда не ради одежды, и материя не ради материи – все имеет глубокий смысл. Не менее важным для автора является также и то, какие ценности японской эстетики нашли выражение в творчестве Йоджи Ямомото, как они отразились на концепции его творчества. Это и будет основной проблемой данной работы. Для начала будут обозначены эстетические ценности японской культуры, затем основные идеи в творчестве японского дизайнера, в итоге будет рассмотрено влияние первого на второе, выявлены важные качества, возникшие в результате этого влияния. 1 Глава. Эстетические ценности японской культуры   “Япония – островная горная страна Восточной Азии с населением около 120 млн. человек. Японцы составляют более 90% населения. Кроме них там проживают корейцы, китайцы, айны и небольшое количество представителей других народов”. [4,5]“Следы древнейшей протокультуры Дземон  относят к III  тыс. до н. э.  В I тыс. до н. э. сложился японский этнос, и зародилась оригинальная японская религия – синтоизм”. [3,104]“Процесс культурного развития пришлых племен, взаимодействие их с коренным населением происходили до V в. В  VI-VII вв. на развитие страны оказали влияние элементы китайской и корейской культуры, а также буддизм, проникший в 552 г. из Индии через Китай. Заимствованные Японией элементы иноземной культуры постепенно ассимилировались, перерабатывались, творчески переосмысливались и, приобретая новый характер, становились органичной частью традиционной японской культуры.Еще во времена неолита японские народные  мифологические верования, основанные на почитании сил природы, культе богов и предков, стали оформляться в религиозную систему “синто” (“божественный путь”). Согласно синтоизму  японская нация ведет свое начало от богини солнца Аматэрасу, которая стоит во главе множества других божеств”. [4,5]“Япония – страна, уникальным образом совместившая две религии: синтоизм и буддизм. Даже сейчас проводимые социологические опросы показывают, что синтоистами и буддистами одновременно считают себя 90% страны”.[3,107]Синтоизм – древняя и оригинальная японская религия, включающая в присущие первобытным народам формы верований и культов – тотемизм, анимизм, магию, культ мертвых, культ вождей и т.п.Основным являлось одухотворение, обожествление природы (явлений природы, людей, животных, растений, душ умерших предков, гор, рек, камней). Объектами почитания были божества земли и полей, дождя и ветра, лесов и гор. Немаловажным был и культ мертвых предков, который усиливал единство и сплоченность членов рода.“Считается, что души умерших предков превращаются в ками – это общее название для всех духов и богов. Сама же религия называется камидо (путь богов), синтоизм – ее китаизированное название”.  “Существуют ками–боги, земные ками (той или иной местности), ками-духи (о существовании которых говорят явления природы)”.[3,108]Из всего этого следует, что высшее божественное и духовное начала синтоизм видит в окружающей природе, в проявлениях земной жизни. Вся культура и искусство тесно связываются с природой, выходят из нее, понимаются через нее. Ведь она является вечным, не иссякающим источником идей, мыслей, чувств; которые в свою очередь могут быть доступны восприятию каждого, ведь каждый представляет собой все ту же природу. “Так, например, отличительными признаками японского искусства становятся устранение чрезмерно строгой симметрии, свобода композиции, динамичность, преодоление засушенности”.[4,6]Если синтоизм – национальная религия, то буддизм был привнесен извне. Он оказал огромное влияние на культурную жизнь японского общества. У буддизма и синтоизма сложился общий пантеон богов, считалось, что тот или иной Будда проявляет себя через синтоистское божество (боги синто включаются в буддистский пантеон в качестве бодхисатв). Буддизм проповедовал покорность, иногда даже в самоуничтожении (что ярко выразилось в культе самураев). “Хотя в японском варианте у каждого человека могли быть свои мнения и убеждения, представления о правильном и мудром, но при этом все-таки следовало действовать, сообразуясь с волей большинства”.[2,328] Буддизм выявляет такие национальные качества  как  преданность обычаям, ответственность. Японский буддизм развивался различными школами (сектами). Например, секта Нитирэн упрощала буддизм, ставив во главе самого Будду: “Будда был вокруг, во всем, в том числе и в тебе самом. Рано или поздно он в любом, даже  самом обиженном и угнетенном, проявит себя”.[2,331]  “С XII в. большую популярность в Японии приобретает секта дзэн, которая использовала в своем учении элементы синтоизма, конфуцианства и буддизма. Дзэн (означает медитацию) – одно из направлений буддизма, которое возникло в Китае в  VI в. Своим прагматизмом, простотой догм, отрицанием ритуалов, культом подвига и самодисциплины дзэнское учение подкрепляло моральные принципы самурайства”.[4,9] Дзэн-буддизм во многом определил кодекс самурайской чести, “путь воина” (бусидо). Мужество и верность, обостренное чувство достоинства и чести, культ самоубийства во имя чести и долга, философия фатализма в сочетании в фанатичной преданностью патрону, а также уверенность в том, что славное имя доблестно павшего будет светиться и почитаться поколениями в веках, все это, вместе взятое, вошедшее в понятие бусидо и оказавшее огромное влияние на японский национальный характер, во многом было воспитано японским дзэн-буддизмом. Не о загробном блаженстве и посмертной жизни, а о достойной смерти и высоком месте в памяти живых мечтали шедшие на смерть самураи. Это отношение к смерти как естественному концу, как к закономерной судьбе каждого, к нормальной смене одного состояния другим (с перспективой возвращения в старое состояние жизни, но уже в новом перерождении) в немалой степени было стимулировано буддизмом, в том числе дзэн-буддизмом”.[2,332] Последователи дзэн не признавали духовных авторитетов и  норм, не доверяли слову и тексту как форме передачи высшей истины и логическому мышлению как способу ее постижения.“Принципы дзэн оказали влияние на развитие японского искусства. Согласно дзэн пожизненное спасение человека состоит в полном единении его с природой. Дзэн сосредоточивает внимание на созерцании, мгновенном просветлении, интуитивизме как божественном пути Дао, который выше всех теоретических методов. По дзэн художник в своих произведениях передает истину, но истина – это Будда, который находится и в сердце человека, и в природе. Поэтому, прежде чем взять кисть в руки, художнику необходимо ввести себя в состояние единения с природой, просветления и созерцания. Тогда кисть будет двигаться сама собой, подчиняясь подсознательному импульсу художника, и рисунок будет отражать  реальность увиденного”.[4,9] Таким образом, эстетическое переживание способствует постижению истины через произведения искусства. Дзэн-буддизм оказал сильное влияние на японскую эстетику, культуру и национальную психологию.В XVII-XVII в.в. конфуцианство в Японии слилось с синтоизмом, что выразилось в поклонении идеалам прошлого, изучении истории Японии, ее культуры, возродило преданность господину. Хотя и были снова поправки: например, “за индивидом предполагалось право решать, определять и быть преданным той идее и тому патрону, которые им самим избраны. Правда выбор делался обычно один раз – далее следовали верность выбранным идее или господину. Но право выбора все же существовало.”[2,335]Далее победа в войне 1904-1905 г.г. вызвала в стране мощную волну национализма. Это стимулировало возрождение синтоизма. “В результате синтоизм становится идеологией, нормой морали и кодексом чести.”[2,339]Четко выявляются основные эстетические ценности национальной японской культуры. Врожденная вежливость, более искренняя и менее церемонная, нежели в Китае – одна из характерных черт японцев. “Как отмечают исследователи, у японцев ощущение принадлежности к социальной группе, в качестве которой выступают семья и соседи, сослуживцы и земляки, выражено острее, чем в другой культуре, за исключением разве что китайской. В социальном поведении японцам свойственна эмпатия, то есть способность сопереживания другому человеку. Стремление понять другого и действовать в соответствии с его ожиданиями стоит на первом месте в поведении японца.  Эмпатия в свою очередь предполагает зависимость от другого”.[3,109]Главное, умение утешить, прийти на помощь в трудный момент, войти в доверие, помочь облегчить душу, почувствовать себя среди своих, среди друзей и единомышленников. Синтоизм учит японцев поклонению предкам и природе (как неисчерпаемой сокровищнице прекрасного) и формирует чувство национальной исключительности. “Необычное, даже для изысканного Востока, чувство прекрасного: скромность и простота, лаконизм и необыкновенное изящество одежды, убранства, интерьера. Умение отрешиться от суеты повседневности и найти душевный покой в созерцании спокойной и величественной природы.” [2,325]Привлекательными сторонами японского характера являются: умение избегать соблазнов, отделять добро от зла, восторгаться красотой. Важнейшей чертой японской нации становится традиционализм. Сложившиеся традиции закрепляют национальные, культурные и бытовые обычаи японцев. Именно традиционализм японцев помог им не просто заимствовать иноземную культуру (сначала китайскую, а позднее и западную), но и сделать ее органичной для себя. В Японии традиции успешно совмещаются с усвоением нового. Любой элемент чужой культуры осваивается в соответствии с потребностями самой Японии. В качестве обыденных житейских черт японцев выступают: вежливость и аккуратность, бережливость и терпеливость, усердие и самообладание, обусловленные буддизмом. “Специалисты не раз отмечали, что японский буддизм и буддисты склонны к получению удовольствий, к вкушению радостей жизни в гораздо большей степени, нежели то вообще свойственно этому учению и его последователям. Видимо, посюсторонняя ориентация японской культуры, заметная с глубокой древности и санкционированная нормами синтоизма, оказала в этом смысле влияние и на буддизм. Своеобразный синтез внутреннего, веками воспитанного умения восхищаться и наслаждаться радостями жизни и красотой бытия и внешнего, стимулированного официальными нормами буддизма стремления к строгости и самоограничению породили своеобразную эстетику. Суровая строгость и церемонность порождали умение найти скрытую красоту во всем, везде и всегда. Искусство интерьера, умение подчеркнуть линию в одежде, наконец, изысканное, годами воспитываемое умение расположить один единственный цветок так, что от этого украсится и осветится все помещение (икебана) – все это результат многовекового развития буддийской эстетики, главным образом эстетики дзэн.”[2,333]Самурайский кодекс поведения (бусидо) ориентирует японца на воспитание воли, мужества и скромности. Взятые из буддизма идеи целеустремленности, самодисциплины и ограничения желаний так же входят в японскую систему воспитания и педагогику. Например, на работу устраиваются чаще всего один раз и остаются на ней до старости. “Удивительно, но даже в рамках бусидо беспощадный меч всегда уживался рядом с красотой, изысканностью и любовью. Это любовь возвышенная, готовая к самопожертвованию, порой сводящая к себе чуть ли не весь смысл жизни. Любовь в японской жизни обладает редкой для Востока силой и значимостью, равноправием чувства и позиций обеих сторон, в этом, возможно, одна из причин, облегчивших японцам восприятие многих сторон западной культуры.”[2,335]Синтоизм и буддизм повлияли не только не формирование национального характера японцев, но и на искусство.Если европейские художники исходили из принципа “человек – мера всех вещей”, то в художественной жизни японцев мерой всех вещей является природа. В мировоззрении японцев согласно синтоизму каждое явление самоценно, все имеем свое божество. На природу японец смотрит как на существующую саму по себе и требующую благоговейного к себе отношения. Нет в синтоизме границ между богами и людьми. Такая картина мира во многом определила особую одухотворенность японского искусства, его способность к восприятию и эстетизации самых незначительных природных событий и перемен.Философско-эстетические взгляды дзэн-буддизма были реализованы в традиционных японских искусствах. К ним относят японскую поэзии в жанре хайку (хокку), японскую живопись и керамику, театр, стрельбу из лука и боевые искусства, чайную церемонию и икебану. “Вкус чая – это вкус дзэн”, - говорили японцы.Сложилась особая культура восприятия предметов искусства, основанная на поэтико-метафорическом мышлении, позволяющем раскрыть внутренний смысл произведения через образ-символ, образ-знак. Признавался лишь минимум художественных средств. “ Так были разработаны эстетические категории: ваби – красота бедности, суровая простота, шероховатость и одновременно изысканность, саби – прелесть старины, печать времени, югэн – не выразимая словами истина “.[3,113]Японская живопись несет на себе отчетливое влияние принципов все той же эстетики дзэн: на свитках изображены бескрайние просторы, полные символики образы, дивная красота линий и очертаний. Характерные черты скульптуры этой поры - сдержанность, изысканность, изящество и утонченный эстетизм. Особого развития в Японии достигло искусство изготовления керамики, что связано с той важностью, которая придавалась чайной церемонии. Японская керамика отличается крайней простотой форм и декора, использует красоту самого материала, отказывается от серийности (все изделия строго индивидуальны).“Японские дома совершенны в решении интерьера. Простота и оригинальность внутренних помещений достигаются тем, что модулем является циновка размером 1,8х0,9 м. Дом не имеет постоянных внутренних перегородок. Мебель в японских домах употребляется минимально. Оформление интерьера чрезвычайно лаконично“.[4,10] “Эстетика дзэн лежит в основе таких жанров японской поэзии, как хайку и танка. По мнению знаменитого популяризатора дзэн-буддизма Д. Судзуки, влияние дзэн на поэзию куда сильнее, чем на философию, поскольку поэзия воздействует не на разум, а на подсознание. Формой жанра хайку является стих из трех строк. Столь малая, даже миниатюрная поэтическая форма требовала от поэта на описания чувств, а лишь намека на них, способного вызвать цепочку ассоциаций и переживания читателя и слушателя. Такое стихотворение могло родиться лишь в особом состоянии мгновенного озарения. Дзэновское искусство медитации было, по сути дела, подготовкой к творчеству самого поэта и сотворчеству читателя и слушателя. Понять поэтические миниатюры можно было, только находясь в состоянии мистического озарения. Содержание их считалось до конца не постигаемым. Хайку содержат в себе скрытый смысл, понять который можно лишь, погрузившись в медитацию, и иллюстрируют такую черту японского характера, как его развитое подсознательное начало. Все виды японского искусства подчиняются идее подсознательного как ведущего принципа жизни, что проявляется и в театре Но и Кабуки, и в японской жизни“.[3,114] “ Драма Но – это спектакль, в котором текст, игра актеров, танец, музыкальное сопровождение на флейтах и барабанах, хор, костюмы и маски актеров составляют гармоничное единство. Стилистика спектаклей полностью условна и символична. Спектакли идут в своеобразном сценическом пространстве с неизменной лаконичной декорацией, изображающей вековую сосну. В созерцательном и утонченном сценическом искусстве каждое движение актера  исполнено большого значения, а каждое его действие приобретает глубокий философский или психологический смысл. Это апогей утонченной простоты, в которой с исключительной силой проявляется красота бытия. В каждом костюме театра Но заложена определенная символика. В нем символично все: покрой, качество и рисунок ткани, сочетания цветов, тематика и характер вышивки“.[4,11] “А особенностями Кабуки являются живописность и скульптурность сценических постановок. Большую роль в них играет костюм. Вместе со сложными и пышными декорациями красочные костюмы создают сцены, которые, по сути, являются великолепными живописными произведениями. В театре разработаны специальная техника переодевания костюмов на глазах у зрителей, что успешно осуществляется благодаря специфической конструкции кимоно. Перемена костюма отражает перемену внутреннего состояния героя. Движения актера в сценическом пространстве, во время которых человек в костюме воспринимается как великолепная скульптура совершенной формы – образец специфического хореографического искусства Кабуки“. [4,16]“Японская живопись была необыкновенно оригинальна. Она характеризовалась каллиграфической тонкостью, деликатным колоритом, использованием особой, плавающей перспективы. Тематикой живописи была повседневная жизнь и пейзаж в монохромной черно-белой технике. В XVIII в. появилась цветная ксилография. Японская ксилография была хорошо известна в Европе и оказала заметное влияние на европейскую живопись, особенно на импрессионистов“.[3,115] “1760-1790 гг. считаются золотым веком японской гравюры. Художники стали обращать большое внимание на раскрытие внутреннего мира человека, его эмоциональных черт. Черты, характерные для японской гравюры: преобладающая роль линии и пятна, композиционное мастерство“.[4,15]“В конце XIX в. в портретной живописи возник психологический портрет, в котором линия и силуэт играли главную роль. В начале XX в. внутри нихонга (живопись водяными красками и тушью на шелковой ткани и бумаге) сформировалось несколько школ, художники которых стремились модернизировать традиционную живопись современными европейскими методами“. [4,17]“Для того чтобы отразить реальность, художнику необходимо слиться с окружающим миром, - учили наставники дзэн. Художник должен не копировать внешние явления, а передавать свое видение действительности, свой внутренний мир. Нужно пережить состояние единения с природой, состояние внутреннего озарения. Именно в этом состоянии, постигая душу вещей, создает художник подлинное произведение. Сама техника японской живописи тушью на рисовой или шелковой бумаге исключала возможность наброска или исправления. Движение кисти художника могло быть единственно верным. Подобно поэту, он давал лишь намек, а все остальное домысливал талантливый зритель, способный не только воспринять образ, но и развить, дополнить его“.[3,114]“Японская мода – явление по-своему уникальное, поскольку вплоть до второй половины XX в. основная масса японцев не имела представления о западноевропейской моде. Тем не менее, сразу после Второй мировой войны японцы начали активно скупать старые и новые одежды на всех европейских рынках, старательно изучали и копировали их. Так, возник известный Институт костюма в Киото, музей которого содержит обширнейшую коллекцию европейского костюма XVIII, XIX и XX вв. В начале 80-х началось массированное наступление японских модельеров на Европу. Первыми ласточками стали Рей Кавакубо и Йоджи Ямомото, Кансай Ямомото. Принятая поначалу, мягко говоря, прохладно, японская мода быстро набрала обороты и практически создала все модные достижения 80-х. Традиционное отношение японцев к женскому телу кардинально отличается от европейского. Отсутствие талии, почти незаметная грудь, маленький рост и седьмой шейный позвонок в качестве главной эрогенной зоны привели японцев к пониманию системы одежды как некоего пластического объема, трехмерно развитой системы, основные принципы существования которой едины с архитектурой и скульптурой“.[1,393]“В основе одежды японских дизайнеров лежат конструкции свободных и многослойных форм, асимметрия, горизонтальные трехмерные структуры. Японский стиль легко узнается и по тканям, часто гофрированным, утонченных цветов. Большие широкие штаны носят с большим топом с рукавами кимоно. Характерны также асимметричность в вырезах, воротниках и отделке.Японский дизайн оказал влияние на деконструктивизм и концептуальный подход к моде. Влияние японцев на европейскую моду до сих пор остается сильным“.[1,395]                                     2 Глава. Основные идеи в творчестве Ямомото                                         «В 1981 году среди модной парижской публики царил ажиотаж, причиной которого стало одно из дефиле. Модели вышли на подиум в черных мешковатых одеждах, напоминающих нищенские лохмотья. Зрители были эпатированы неровными подолами, рукавами разной длины и отсутствием каких бы то ни было декоративных элементов. «Это похоже на одежду после атомного взрыва! Она означает конец света и моды!» — возмущались критики. Такая реакция была вполне понятна. В «пестрые» 1980-е на Западе царил культ тела. Следящие за модой дамы считали своим долгом проводить долгие часы в тренажерных залах, дабы блистать на вечеринках безупречными формами, которые подчеркивались откровенными нарядами.»[6]"Я с самого начала пытался доказать, что с ценностной точки зрения простые хлопчатобумажные брюки ничуть не хуже, чем умопомрачительное вечернее платье. Если дизайнер честно работал над тем и другим, то качество в обоих случаях будет одинаковым. В конце концов, одеться можно и в лохмотья. Не одежда делает человека, а человек одежду". – Й. Я. [10]Главное для дизайнера - показать, что внутренний мир важнее внешней оболочки, и что одежда должна приоткрывать душу, показывать определенные черты характера, т.е. служить в первую очередь способом раскрытия личности. Цвета и материи - вторичны. Одежда ради одежды - нелепость.              «Йоджи родился 3 октября 1943 года в Токио и вырос отнюдь не в тепличных условиях. Отец погиб на войне, когда мальчику было всего два года, и с тех пор его мама всегда ходила в черном. Может быть, поэтому Ямамото так любит черный цвет, которым затем покорил весь мир? Но это случится уже после того, как он закончит факультет дизайна в знаменитой токийской академии Bunka Fukuso Gakuin, создаст в 1972 году собственную торговую марку и начнет делать свои не похожие ни на что вещи, к которым зачастую применяют определение «антимода».   Действительно, Ямамото всегда двигался в своем направлении, не делая никаких уступок салонному стилю. Скептицизм по отношению к модным новинкам у него выработался с ранних лет: «Наша юность пришлась на период промышленного подъема, когда каждую минуту на рынке модной продукции появлялось множество новых товаров. Но мы понимали, что уже завтра все это потеряет актуальность. И мы стали первым поколением, которое покупало одежду в магазинах second-hand». [6]                                                                                                            Ранний период творчества Ямамото - необработанные швы, неподшитые подолы, странные рубища на подобие плащей-палаток, все развевающееся, волочащееся по полу, избыточное, словно японское кимоно.Йоджи Ямамото и его соотечественница Рей Кавакубо применили принцип деконструктивизма в своем творчестве. Они трансформировали саму моду, смысл создаваемой ими одежды и сам процесс создания, отказавшись от сложившихся стереотипов. Они словно разобрали по частям конструкцию дизайна как здания, чтобы дойти до его основания и, укрепившись, выстраивать здание новое, отличающееся от прежнего. "Не путайте красоту с красивостью!" - этот призыв Йоджи сделал своим девизом и лозунгом".[10]            «Техника конструкции платьев в середине XX века стала основой западной моды последующих лет. «New Look», созданный Кристианом Диором в 1947 году, ввел моду на пышную женскую фигуру с крупными выдающимися формами, круглыми плечами, узкой талией и объемными юбками, достигающуюся с помощью четко смоделированных и искусно изготовленных внутренних каркасов. Его современник Кристобаль Баленсиага, напротив, основал свой стиль на особенностях структуры ткани и своем знании конструкторских приемов для создания той прославленной пышности и объема. В противовес западным дизайнерам их восточные коллеги – Реи Кавакубо, Исси Мияке и Йоджи Ямамото – представили в 1980-х годах новую эстетику, основанную на восточной концепции асимметрии. Они использовали драпировки и конструкторские приемы не для создания идеальной фигуры, а для достижения необычных форм, являющихся противоположностью существующим частям человечского тела». [7] Жизнь сама по себе — движение, неоднородность, изменчивость. Ее рваные края — вот что пытался поймать и запечатлеть дизайнер. Когда вещи хороши, симметричны, кажется, что их никто никогда не носил. Они просто-напросто мертвы. Или они сшиты для пластмассового манекена. «Если я вижу, что вещь, сделанная мною, слишком симметрична, — сказал Йоджи Ямамото, — я всегда стараюсь немного разрушить это». [9]  Не колеблясь между бесформенностью силуэта и четкими линиями, Йоджи неизменно делает выбор в пользу первого. "Чувства, отношения, мысли - разве все это имеет форму? - говорит дизайнер. - Мода - это часть моей души, стало быть, я не могу заключить ее в какую-то определенную форму".[8] Его наряды многослойны и воздушны, причем их внешняя простота компенсируется изысканностью и утонченностью кроя. Главный козырь дизайнера – минимализм.Йоджи Ямамото постоянно стремится к тому, что одежда должна гармонировать с личностью человека: «Люди на фотографиях в старых фотоальбомах одеты в реальность. Они не наряжаются в одежду, они живут в ней. Такую одежду я и хочу создавать. Если вы обитаете в холодной стране, то теплое пальто — это ваш друг, ваша семья. Люди носят мои вещи, как носили в те далекие времена, и я могу быть счастлив. Раньше по лицу и по одежде сразу можно было сказать, кто этот человек. И разве не здорово, когда вы, видя пальто, которое валяется на полу или висит на стене, можете сказать: "Ага, вот это Джон, а это — Томми". Потому что одежда — это вы». [6] «Изменение внешнего вида, стиля, одежды влечет за собой перемену образа жизни…Меняешь обувь, прическу, манеру держаться, меняются отношения с другими людьми…Мода – это состояние души, притязание на новую форму свободы, которую затем надо суметь принять…Одежда – это язык, посыл. Средство выражения для целого поколения, образа мыслей». «В этой жизни, которую я веду, самое главное – слышать других людей. Я не хочу уподобляться тем, кто видит, что кто-то упал на улице, но проходит мимо, потому что спешит на свидание. Пусть. Я не прохожу мимо». [5]Вещи от Ямамото требуют некоего сосредоточения, душевного движения со стороны надевшего их человека — иначе они не «оживут» на нем. «Иногда мою одежду трудно носить из-за того, что она как будто немного недоделана. Чтобы завершить образ, человеку нужно проявить собственную фантазию. Это ко многому обязывает, но в то же время раскрепощает. Когда происходит слияние человека и вещи, то возникает ощущение, будто приобретаешь друга, который знает о тебе все» - Й.Я. [6]            «В наше время существует много богатых людей, которые думают, что могут купить все. Для них сферой потребления является даже их собственная жизнь. Они не понимают сущности предметов — камней, деревьев, вещей... Они думают, что могут все получить за деньги. Это очень грустно. Именно поэтому я обращаюсь за вдохновением к старым временам, когда люди многого не могли себе позволить и жили в окружении очень простых вещей». [6]            «Произведения Ямамото сделаны так, чтобы казаться слегка поношенными. Они словно существовали всегда, словно на них пыль веков. Его вещи не кажутся ультрамодными, а потому недолговечными. Его фартуки и шарфы можно было бы носить в Древнем Египте, а кимоно вписываются и в традиционный японский пейзаж, и в толчею Елисейских Полей. Они принадлежат вечности. Ямамото - мастер элегантной, утонченной и в то же время практичной моды». [9]            Ямамото творит для женщин. И совсем немного для мужчин. Дизайнер убежден, что главная задача мужской одежды состоит не в украшении мужчины, а в чисто функциональном его прикрытии. Если же кто-то хочет выглядеть нарядно — пожалуйста. Простые тужурки, штаны и рубахи от Йоджи Ямамото приобретают яркий цвет или обильно украшаются. «Создавать мужскую одежду для меня естественно. Моя одежда словно говорит мужчинам: "Эй, идем, прогуляемся, это так просто!" Это как разговор с братом. Но большая часть моей работы посвящена женщинам. В этом мире, в этом обществе, которым управляют мужские законы, я хочу защитить женщин. Я думаю: "Чем я могу им помочь?" Мне кажется, мужчины живут в своем воображении, в своих идеях, а женщины проживают жизнь в реальности» - Й.Я.[6]Он не одевает женщину — он ее заново создает, отсекая все лишнее, бессмысленное. Женщина Ямамото - прежде всего, личность, которой важно выразить свою индивидуальность.  Ямамото видит ее непрактичной, мечтательной, углубленной в себя и немного странной, "не от мира сего". Именно такие женщины, по мнению дизайнера, и притягивают к себе внимание сильного пола. «…Вот идет женщина на высоких каблуках, в шелковых чулках со швом... Когда я встречаю такую женщину на улице, я всегда думаю, что она старше меня, несмотря на то, что мне много лет. Она выглядит жестко, угрожающе. Когда я вижу эти высокие каблуки, то чувствую, что ничего не могу сделать для нее...». [6]Черный цвет является основным в работах Ямомото. Дизайнер признается, что черный для него - как полотно для художника, и что из черной ткани можно сшить что угодно. Этот цвет помогает четче выявить форму, силуэт, обобщить детали и главное не отвлекает от основного – от восприятия личности человека. "Когда я рисую эскизы, - делится секретами своего искусства Ямамото, - я закрашиваю платье черным. Когда я решаю сделать его цветным, я просто надписываю сверху название цвета. Так что даже если вы видите красное платье, знайте, на самом деле его цвет - черный ", - смеется он".[8]Сегодня Ямамото продолжает экспериментировать с силуэтами, пропорциями, формами, хотя со временем его коллекции стали «легче», веселее: у него появились костюмы по фигуре, цветовые акценты, но суть их остается неизменной.          ЗаключениеВ одежде от Ямамото есть то, чего нельзя не заметить: его корни, его философия, его мировоззрение, в которых явно выражается эстетика японской культуры. Даже сами модели, удивившие Запад, порой напоминают трансформированные куртки японских фермеров, доспехи самураев, кимоно гейш... Самая главная черта японской эстетики: обращение к природе, поиска в ней новых идей, выражена в стремлении Ямомото раскрыть внутренний мир человека, являющего собой все ту же природу. Через свои произведения дизайнер постигает истину. Также как японские художники Йоджи старается достичь гармонии, взаимодействия с окружающим миром. Как в древнем искусстве давался лишь намек, а все остальное домысливал талантливый зритель, способный не только воспринять образ, но и развить, дополнить его, так в творчестве Ямамото необходимо некое сосредоточение, душевное движение со стороны человека. Йоджи оставляет одежду немного недоделанной. Чтобы завершить образ, человеку нужно проявить собственную фантазию. Тогда одежда «оживет» на нем.             Легко объяснима и любовь Ямамото к асимметрии: неправильность, незавершенность всегда ценились в восточной культуре, изначально ориентированной на законы природы. Вот мнение самого Йоджи Ямамото (здесь использованы фрагменты интервью из фильма Вима Вендерса «Заметки о платьях и городах»): «Идеальная симметрия в предмете или в человеке для меня не содержит красоты. Ощущение человеческого существа как изящного, достойного, доброго, нежного рождается из асимметрии. Я так чувствую. Для меня абсолютная симметрия — это безобразие, потому что в ней отсутствуют руки человека, то есть не видно усилий, которые были потрачены на эти вещи». Отчетливо выделяется и стремление Ямомото к минимализму, простоте. В создаваемой им одежде, внутреннее умение восхищаться красотой бытия сочетается с внешним стремлением к некой строгости, что так же является отличительной чертой японской эстетики.                 Другим немаловажным составляющим его творчества (берущим начало все в той же национальной культуре) предстает умение сопереживать человеку, понять его и помочь ему, с помощью создаваемой одежды. Еще один характерный признак моделей Ямамото — их нарочитая «потрепанность». И этот художественный прием имеет философское объяснение: «Я существую сегодня, и за мной тянется мое прошлое — вот и все, что я знаю». [6] Это слова истинного уроженца Японии — страны, где очень трепетно относятся к прошлому и чтят традиции.Японский традиционализм помог дизайнеру не просто заимствовать иноземную культуру, но и сделать ее органичной для себя.   Список литературы и других используемых материалов 1.      Балдано И.Ц.. “Мода XX века. Энциклопедия”  Москва, ”Арт-Родник”, 2002 2.      Васильев Л.С. “История религий Востока”  Москва, ”Высшая школа”, 19833.      “История мировой культуры. Учебное пособие”  Ростов-на-Дону., ”Феникс”, 20004.      Петрова И.В., Бабушкина Л.Н. “Что вы знаете о японском костюме?” Москва, ”Легпромбытиздат”, 19925.      Франсуа Бодо “ELLE. журнал” статья, 80-86стр., апрель 1998, № 20 6.      WWW/ Моя Япония.ru / автор: Софья Лебедева7.      WWW/ Пространство и время.ru / автор: Софья Лебедева8.      WWW/ Johji Yamamoto.ru / мода как кусок души / автор: Дарья Заверняк9.      WWW/ Karatenomichi. ru / статьи / Йоджи Ямомото10.  WWW/ Pelican Underwear.ru / статьи / У моды их лицо / Йоджи Ямомото: “Я самобытный самурай”