Космогония Иммануила Канта

     Кант  не ограничился рассмотрением одной  лишь Солнечной системы, но сделал также попытку понять и объяснить место, занимаемое Солнечной системой в Большой вселенной. Вся плодотворность этой постановки вопроса выяснилась в полной мере лишь в течение последних десятилетий, когда на основе наблюдений было доказано не только то, что Солнечная система принадлежит к нашему Млечному пути, или Галактике, как теперь его обычно называют (это положение высказывалось уже в конце XVIII в.), но что кроме нашей Галактики существуют отделенные от нее колоссальными расстояниями многочисленные, подобные ей галактики, в своей совокупности составляющие систему высшего порядка. Кант, следуя Дж. Бруно, полагал, во-первых, что Солнце есть одна из звезд Млечного пути. Сгущение звезд в полосу Млечного пути Кант объяснял как оптический результат положения земного наблюдателя и структуры самого Млечного пути: так как Солнечная система находится в той же плоскости, в которой сконцентрированы другие звезды Млечного пути, то из занимаемого Солнечной системой места мир звезд должен представляться в виде слабо светящегося пояса, расположенного вдоль дуги большого круга. Это и есть Млечный путь. Во-вторых, Кант полагал, что и Млечный путь не есть еще предел строения Вселенной. Уже Мопертюи¹⁴ обратил внимание на некоторые известные в то время туманности эллиптической формы. Сам Мопертюи полагал будто эти образования суть небесные тела чудовищных размеров, сплющившиеся и принявшие эллиптическую форму вследствие центробежной силы, вызванной их вращением вокруг собственной оси. В противоположность Мопертюи, Кант высказал предположение, что эти туманности являются весьма отдаленными млечными путями, т. е. системами, состоящими из огромного количества звезд. Общей всем галактикам механической причиной их строения и порядка Кант считал ньютоновский закон тяготения. Мысль Канта о существовании Большой вселенной и о единстве физических законов ее происхождения и развития представляла ценнейший вклад в науку. Как почти всякая гениальная идея, догадка эта в эпоху Канта была почти одновременно высказана несколькими учеными. Своим предшественником в представлении о строении Млечного пути и о Большой вселенной Кант признавал Томаса Райта¹⁵. Спустя шесть лет после появления кантовской космогонии, сходные с кантовскими идеи о существовании вселенных возрастающего порядка сложности развил Ламберт¹⁶.

     Однако  Кант превосходит всех своих предшественников и современников не только систематическим  развитием этой мысли, но прежде всего тем, что у него идея Большой вселенной оказалась связанной с вопросами космогонии и с представлением о единстве динамических сил, управляющих движениями миров и систем миров. К кантовской космогонии тесно примыкает написанная годом ранее работа Канта о приливном трении - Исследование вопроса, претерпела ли Земля в своем вращении вокруг оси, благодаря которому происходит смена дня и ночи, некоторые изменения со времени своего возникновения (1754). Несмотря на небольшой объем, статья эта по идее и по выводам оказалась полезной не только для решения вопроса, которому она непосредственно посвящена, но и для гораздо более широких по своему значению космогонических проблем. Содержание статьи Канта таково. Изменение суточного вращения, о котором идет речь, может заключаться только в изменении скорости этого вращения, т. е. только в замедлении, так как ускорение немыслимо. Но поскольку межпланетное пространство пусто, то единственной причиной замедления вращения может быть только соединенное гравитационное действие Солнца и Луны. Гравитационное действие Луны заставляет приподниматься жидкие частицы океана, покрывающего большую часть земной поверхности. При этом частицы воды приподнимаются во всех точках Земли, находящихся в данный момент напротив Луны, как на обращенном к Луне полушарии Земли, так и на ее противоположном полушарии. Результатом этого взаимодействия оказывается двукратное, в течение суток, чередование приливов  и отливов. Явление это было объяснено Ньютоном. Но Кант идет дальше. Так как точки земной поверхности, приходящиеся под Луной, рассуждает он, увлекаются суточным вращением Земли, то возникает постоянная приливная волна в направлении, противоположном вращению Земли. Волна эта необходимо должна тормозить суточное вращение Земли. Правда, величина этого торможения ничтожна. Однако, будучи вековым явлением, т. е. непрерывно возрастая и ничем не компенсируясь, замедление это приводит к важным результатам. В настоящее время, рассуждает Кант, Луна всегда обращена к Земле одним и тем же своим полушарием. Происходит это вследствие того, что нынешнее время ее вращения вокруг собственной оси равняется времени обращения ее вокруг Земли. Однако, по мнению Канта, это равенство периодов суточного и орбитального движения Луны существовало не всегда. Возможно, некогда скорость суточного вращения Луны была значительно больше, но приливное трение, обусловленное гравитационным действием Земли, как бы тормозило вращение Луны, пока период его не сравнялся с периодом обращения ее вокруг Земли. Философский вывод из работы Канта о приливном трении состоял в мысли, что небесные тела, например, система Земля — Луна возникли не вдруг, но во времени, в процессе развития. Универсальность закона тяготения и явления приливного трения превращали эту мысль в вывод, имеющий общее космогоническое значение. В отношении же Земли работа Канта заключала в себе, в частности, предвидение отдаленного результата приливного трения. А именно, Кант, и притом впервые, предсказал, что действие приливного трения, замедляющего суточное вращение Земли, прекратится только тогда, когда поверхность Земли окажется в состоянии покоя по отношению к Луне, т. е. когда Земля начнет вращаться вокруг своей оси в то самое время, в какое Луна делает оборот вокруг Земли, следовательно, когда Земля будет всегда обращена к Луне одной и той же стороной. При всей исторической плодотворности гипотез, развитых Кантом, его космогонические работы заключали в себе и ряд существенных недостатков как философских, так и естественнонаучных. В них уже сказываются те черты мировоззрения Канта, которые знаменовали не силу Канта, но половинчатость, непоследовательность, недостаточность его материалистических и эволюционистских позиций. Как уже говорилось выше, принципиальный шаг вперед, сделанный Кантом по сравнению с Ньютоном, заключался в том, что Кант расширил область естественнонаучного исследования, распространив его на вопросы происхождения и развития мира.

     Однако  Кант не довел этой своей тенденции  до конца. Расширяя область естественнонаучного исследования, он сохраняет все же границы, дальше которых исследование, по его мысли, не вправе распространяться. Такой границей Кант считает вопрос о начале естественного развития мира. Даже естественная история неба доходит, по Канту, до предела, у которого физическое объяснение оказывается бессильным. Восходя от нынешнего состояния Вселенной до хаотического ее состояния в виде разреженной наподобие туманности материи, Кант разъясняет, что это хаотически разреженное вещество не должно быть отождествляемо с первопричиной мира. Такой первопричиной в точном смысле может быть, по Канту, только бог. Ни наличие самой материи, ни причина, в силу которой природа получила способность самостоятельно, по собственным естественным законам, развиваться из хаоса, не могут быть постигнуты из одних механических условий. Механические законы заключаются в материи, но не вытекают из нее, и причина мира есть не материя, а бог. Таким образом, дуализм бога и мира сохраняется у Канта, хотя и в несколько затушеванном виде. Акт творения отделяется им от процесса естественного развития, сверхъестественное вмешательство не отрицается, но только ограничивается; бог исключается из мира как его непосредственный строитель, но сохраняется в качестве верховной причины миропорядка. Основная механическая ошибка Канта состояла в допущении того, что находившееся в сфере притяжения Солнца газо-пылевое облако могло приобрести вращательное движение вокруг Солнца. Развитие науки показало несостоятельность такого предположения. И Лаплас, предложивший вскоре после Канта свою знаменитую космогоническую гипотезу (1796), так поражавшую современников сочетанием изящной простоты с научной строгостью и законченностью, вынужден был взять за исходный пункт уже вращающееся облако материи. Позже было доказано также, что не могло осуществиться и сгущение чрезвычайно разреженного вращающегося облака в отдельные комки-планеты, как это предполагал Кант, а затем — в несколько измененном виде, и Лаплас: вещество в таких условиях рассеялось бы в пространстве. Гипотеза Канта (как и гипотеза Лапласа) противоречила и еще одной чрезвычайно важной, но замеченной лишь в начале XX в. закономерности:

распределению в Солнечной системе момента  количества движения (произведения массы на линейную скорость и радиус-вектор). В среднем в Солнечной системе на одну тонну вещества планет приходится момент количества движения в десятки тысяч раз больший, чем на ту же массу Солнца. Вопрос о моменте количества движения явился камнем преткновения не для одной космогонической гипотезы и в более позднее время (гипотезы Фая — 70-е годы XIX в., Ф. Мультона и Т. Чемберлена-Трубенс XIX—XX вв., Джинса — 1919 г.). Некоторое решение вопрос этот нашел в космогонической гипотезе математика и геофизика О. Ю. Шмидта, разработанной в советское время и наиболее полно с единой точки зрения объясняющей многие существенные особенности строения Солнечной системы. Таковы наиболее важные недочеты космогонической гипотезы Канта. Гипотеза Канта оказалась чрезвычайно ценной

своим подходом к исследованию природы, выдвинутой в ней идеей развития. Научные ошибки Канта нельзя судить слишком строго: космогоническая проблема оказалась неизмеримо более трудной и сложной, чем это представлялось во времена Канта. Для сколько-нибудь обоснованного решения заключенных в ней частных вопросов требуется не только глубокое развитие математических методов и механики, но и целого ряда других наук и прежде всего теоретической и экспериментальной физики, геологии, химии. Для разрешения космогонических вопросов требуются новые комплексные методы исследования, так как космогония Солнечной системы оказалась тесно связанной с историей развития, с одной стороны, самой Земли, а с другой — звезд нашей Галактики. 
 

Заключение 

      Сегодня многое из работ Канта представляется устаревшим. Современная наука не приемлет ни основную гипотезу об образовании солнечной системы из холодных рассеянных частиц вещества, ни ряд других положений, которые пытался обосновать Кант. Но главная философская идея – историзм, идея развития – остается незыблемой. «Кантовская теория возникновения всех теперешних небесных тел из вращающихся туманных масс была величайшим завоеванием со времени Коперника, – писал Энгельс. – Впервые было поколеблено представление, будто природа не имеет никакой истории во времени. До тех пор считалось, что небесные тела с самого начала движутся по одним и тем же орбитам и пребывают в одних и тех же состояниях... В этом представлении, вполне соответствовавшем метафизическому способу мышления, Кант пробил первую брешь»¹⁷.

Список  литературы 

1. Иммануил  Кант. Всеобщая естественная история и теория неба. - M: «Директ-Медиа». – 2002.
2. А.В.Гулыга. Кант.  – М: «МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ». – 2006.
3. К. Mapкс и Ф. Энгельс. Сочинения в тридцати девяти томах. В сорока двух книгах, т. 20. – М.: Государственное издательство политической литературы. -   1954 г.
4. В.Ф.Асмус. Иммануил Кант. –М: Издательство «Наука». – 1973.