Компьютерная преступность: понятие и виды компьютерных преступлений

Западная Европа, Япония, США, являясь пионерами в области компьютеризации практически всех сфер деятельности человека, лидируют и в росте компьютерных преступлений. Страны же СНГ, отставая в данном процессе, не испытывают значительных негативных последствий этого. Однако такое состояние носит временный характер.

Наиболее глубоко исследованы правовые аспекты компьютеризации именно в тех странах, где острее ощутим ущерб, наносимый преступным применением ЭВМ. В нашей стране эти проблемы остаются без внимания, поскольку отсутствует социальный заказ.

Таким образом, неоднозначность подхода к правовой оценке компьютерных преступлений в целом в мировой практике находит свое социально-историческое объяснение. При этом составляющие компоненты, ведущие к однозначности решения проблемы, должны пониматься как целостные категории, но не их элементы, так как последние никогда не будут совпадать в полном объеме. Применительно к теме исследования важно признание мировым сообществом компьютерных преступлений как уголовно-правовой категории, а конкретное правовое регулирование и исполнение в каждой стране зависит от состояния и структуры права и закона.

Вместе с тем представляется, что имеются некоторые основания для совпадения даже более тонкой конкретной правовой материи, например, элементов классификации компьютерных преступлений, признаков уголовной квалификации. И эта относительная общность может проистекать из существа самого компьютера как инженерно-технического сооружения, реализующего свои функции на строгой математической основе, которая является до некоторой степени жесткой субстанцией, характеризующейся определенной инвариантностью. Именно инвариантность диктует схожесть признаков несанкционированного применения компьютеров, а отсюда и схожесть характера последствий такого применения. И еще одно обоснование данного положения: производство компьютеров монополизировано. То есть, компьютеры одних и тех же фирм, классов обслуживают нужды человека, без преувеличения, во всем мире. Значит и характер, методы, формы, пути преступного применения ЭВМ в силу архитектурной специфики последних будут спектрально ограничены, что и является предпосылкой для совпадения этих форм и методов при преступном использовании компьютеров в разных странах. При этом необходимо повториться, что это совпадение ограничено тонкостями и деталями, присущими конкретной сфере производства или отношений, где эти компьютеры применяются.

Независимо от экономических и политико-правовых особенностей страны, испытывающей последствия преступного применения ЭВМ, характеристики, составляющие предмет уголовно-правовой оценки, в определенной части должны совпадать. Отмеченная же ранее однозначность в уголовно-правовой оценке компьютерных преступлений — явление временное, обусловленное несовпадением степени компьютеризации в различных странах, а также спектра её негативного проявления на данном этапе.

Именно этими обстоятельствами объясняются такие расхождения в данном вопросе, как полное отрицание компьютерной преступности в качестве уголовно-правовой категории в одних странах и, в противовес этому, глубина разработки проблемы вплоть до принятия самостоятельных законов о безопасности компьютеров, как, например, в США.

В пределах же настоящего исследования гораздо важнее признание несанкционированного применения ЭВМ, в зависимости от характера наступивших последствий, как компьютерного преступления с последующим формированием дефиниции.

Есть еще одно немаловажное обстоятельство, придающее сложность рассматриваемой проблеме. Ученые тех стран, где компьютеризация находится еще на ранних стадиях, склонны говорить не о компьютерных преступлениях, а о преступлениях, совершаемых с использованием компьютеров, что далеко не одно и то же. Первая формула требует наличия категориальных признаков, вторая предполагает рассмотрение компьютеров только как орудий совершения иных, известных уголовному праву, категорий преступлений. Однако и этот феномен носит временный характер. Тенденция к изменению точки зрения начнет проявляться вместе с расширением спектра преступного применения ЭВМ и увеличением наносимого ущерба. Опосредованные признаки перестанут обслуживать признаки категориальные. Иначе, преступления, совершаемые с использованием компьютеров, не будут подпадать под квалификационные признаки предусмотренных УК уголовно наказуемых деяний при наличии значительного ущерба. Количество приведет к изменению качества. Подобная метаморфоза имела место в странах развитого капитала, где компьютеризация уже приобрела массовый характер.

Представляется, что правовая практика в Республике Казахстан находится пока на стадии количественного накопления данной материи.

Институализация компьютерных преступлений в пределах уголовного права отдельно взятой страны должна созреть в социально-экономическом и политико-правовом смыслах. Однако теоретико-правовое обоснование ее необходимости, находясь в плоскости научного предвидения и прогнозирования, должно иметь опережающий характер. Наша задача в этом смысле значительно облегчена наличием солидного опыта борьбы с компьютерной преступностью в странах Западной Европы, США, Великобритании, где наиболее глубоко развито правовое регулирование возникающих в связи с компьютеризацией коллизий.

Таким образом, в оценке негативных последствий феномена компьютеризации мы стоим перед дилеммой: а) признать компьютерные преступления как самостоятельную уголовно-правовую категорию со всеми вытекающими отсюда последствиями; б) не выделять компьютерные преступления в качестве категории, а рассматривать применение компьютеров в преступных целях только как средство совершения иных преступлений.

Представляется, что предпочтительна первая позиция, тем более что ранее нами была предпринята попытка доказать стадийный характер данного явления, то есть позиция «б» — начальная восходящая стадия на пути к позиции «а».

Беря за исходную точку положение о категориальной самостоятельности компьютерных преступлений, мы имеем возможность обосновать практическую целесообразность разработки уголовно-правовой сущности преступлений, относимых нами к категории компьютерных. Анализ правовой практики различных стран мира в рассматриваемой части позволяет обособить три направления.

Представители первого направления предлагают относить к компьютерным любые преступления, совершенные с использованием ЭВМ, независимо от того, был ли компьютер орудием или сам был объектом преступного посягательства.

Такой подход присущ странам, где ущерб, наносимый несанкционированным применением компьютера, не так велик, хотя достаточно ощутим. В частности, англичанин С. Оверенд предлагает считать уголовными преступлениями несанкционированный доступ в защищенную компьютерную систему, несанкционированное ис­пользование автоматизированных систем или выведение их из строя путем «заражения» вирусом. Наряду с этими несколько общими положениями С. Оверенд предлагает относить к компьютерным преступлениям более конкретные деяния, например, несанкционированное программирование компьютера с целью вымогательства [[xi], с. 3]. Подобный недифференцированный подход присущ и таким странам, как Австралия, Швеция.

Второе направление, представленное в основном учеными Японии, Швейцарии, заключается в признании компьютерными преступлениями только тех деяний, которые связаны с причинением ущерба имуществу и электронной обработкой информации.

Страны, наиболее электронно-развитые, со значительным уровнем преступности, в том числе и компьютерной, дальше всех продвинулись по пути разработки правового аспекта проблем, связанных с компьютеризацией.

Ученые США, Германии, пройдя через первое и второе направления в осмыслении феномена, пришли к необходимости криминализации деяний, далеко выходящих за рамки только тех, которые связаны с имущественным ущербом. В частности, третье направление в уголовно-правовой оценке обогащено подступами к классификации названных деяний. Так, они выделяют три основных вида деяний, подпадающих под признаки уголовно наказуемых: 1) компьютерные имущественные преступления (компьютерное мошенничество, саботаж, промышленный шпионаж); 2) компьютерные преступления против прав личности и прежде всего частных лиц; 3) преступления против общественно-правовых ценностей (национальной безопасности и др.) [[xii], c. 4-5].

Наряду с этим наблюдается и более узкий подход, приверженцы которого относят компьютерные преступления к особой разновидности экономических преступлений. Сопоставительный анализ позволяет утверждать, что проникновение компьютера во все сферы жизни и деятельности человека гипотетически означает преступное применение ЭВМ в том спектре, что и их позитивное использование. Поэтому, на наш взгляд, гораздо ближе к истине третье направление, хотя и оно отражает только то, что является предметом конкретной судебно-следственной практики. За пределы эмпирических данных классификация рассматриваемого направления не выходит, т. к. не учитывается вероятное расширение форм преступного применения ЭВМ. Этому обстоятельству есть объяснение, заключающееся в специфике механизма феномена запаздывания в праве. Однако и он не является препятствием для теоретического обоснования более широких выводов опережающего практику свойства [4].

Прямая связь компьютеров и информационных систем позволяет отдельным ученым говорить о большей целесообразности законодательного регулирования отношений, вытекающих из несанкционированного доступа к той или иной информации различной степени секретности. Предполагается, что тем самым будут разрешены многие коллизии, возникающие в связи с квалификацией компьютерных преступлений. Так, в частности, Ю. М. Батурин, анализируя зарубежную правовую практику, обосновывает возможность принятия общего закона о защите секретной информации, либо закона о компьютерной безопасности (последнее уже имеет место в ряде стран). Ответственность за эти правонарушения в зависимости от правовых последствий может быть отнесена к сфере регулирования административным или уголовным правом. Правонарушения им также классифицируются по трем признакам: 1) преднамеренный несанкционированный доступ к закрытой информации (хищение, копирование, модификация информации, уничтожение носителей информации и т. д.); 2) преднамеренные несанкционированные манипуляции с компьютерной системой, в которой производится обработка закрытой информации (блокирование работы компьютерной системы, вызов отказа в обслуживании пользователей, введение посторонних программных устройств и т. д.); 3) случайный несанкционированный доступ к закрытой информации в компьютерной системе или случайные манипуляции с компьютерной системой, не приводящие к несанкционированному доступу [[xiii], с. 202-203].

Эта точка зрения представляет определенный интерес, но и она не исчерпывает проблемы, так как не охватывает иные категории преступлений. Вместе с тем проблема защиты информации приобретает остроту и становится международной [[xiv]].

Таким образом, институализация компьютерных преступлений находится в начальной стадии. В связи с этим особый интерес представляют соответствующие нормы уголовного права, внесенные в законодательство ФРГ в 1986 г., в федеральный закон США в 1984 г., Дании — в 1985 г., Канады — в 1985 г., Португалии — в 1982 г. Опыт этих стран, вытекающие из его анализа выводы могут быть разумно экстраполированы на отечественную законодательную почву.

О развитии же законодательного регулирования рассматриваемых правоотношений И. З. Карась отмечает: «Переход к фор­мальным составам правовых норм (в первую очередь охранительным) прослеживается в законодательстве развитых капиталистиче­ских стран. Так, согласно Федеральному закону США о преступлениях с помощью ЭВМ предусмотрено наказание за умышленную попытку доступа к ВС, за попытку видоизменения ВС. Закон Великобритании “О предотвращении посягаемости на секретность информации, обрабатываемой с помощью ЭВМ, вследствие ее неправильного использования” содержит санкции за нарушение порядка ведения баз данных, нарушение порядка использования данных, а не за материальный результат таких действий.

Таким образом, наряду с правоотношениями, при которых ВС не включена в субъективный состав, начинают развиваться правоотношения, фактически наделяющие ВС чертами субъекта» [[xv], с. 26-27].

Интересен германский опыт уголовного законодательства. Так, в 1986 г. в Уголовный кодекс ФРГ было внесено 7 норм, предусматривающих уголовное наказание за компьютерные преступления: неправомочное приобретение компьютерных данных, специально защищенных от несанкционированного доступа (§ 202а); манипуляции (мошенничество) с программным обеспечением (§ 263 а); компьютерный саботаж (§ 303 б); неправомочное стирание, уничтожение или частичное изменение важных данных, записанных в памяти компьютера (§ 274); фальсификация данных, которые могут быть использованы в качестве доказательств (§ 269); действия, оказывающие фальсифицирующее влияние на процесс обработки данных при оформлении правовых отношений (§ 270); повреждение или разрушение компь­ютера (§ 303 а) [[xvi], с. 66].

Ряд составов носит «универсальный» характер с точки зрения квалификационных признаков. Так, мошенничество, кражи, являясь достаточно распространенными и изученными видами преступлений, почти равнозначно понимаются и оцениваются законодательством и наукой практически любой страны. Во всяком случае присутствие «компьютерного фактора», не отражаясь на материально-правовой стороне, влияет на решение только прикладных задач: методику распознавания и расследования, выявление доказательственной базы, принятие мер профилактического характера и т. д. Специфика «компьютерного фактора» заключается не столько в сложностях квалификации этих деяний, сколько в вопросах «технологии» их совершения. Однако данное суждение верно не для всех видов компьютерных преступлений, а только тех, где «компьютерный фактор» не является квалификационным определяющим признаком. Именно в подобных ситуациях мы говорили о переходном периоде в процессе признания уголовным правом компьютерных преступле­ний как категории, когда они еще «способны растворяться» в иных действующих составах УК.