Контрольная работа по «Расследование преступлений коррупционной направленности»

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ  УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

ЮЖНЫЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ  УНИВЕРСИТЕТ 
 
 

Контрольная работа

 по  предмету «Расследование преступлений коррупционной направленности» 
 
 
 

      Выполнил:

Студент 5 курса ОЗО

юридического  факультета

специализация уголовно – правовая  
 

Проверил:  
 
 
 
 
 

Ростов–на–Дону

2011 

Правила недопущения провокации взятки и коммерческого  подкупа

     Законодатель, учитывая социально-экономические  и политические преобразования, которые  происходят в нашей стране, существенно  изменил и дополнил уголовно-правовые нормы, устанавливающие ответственность  за получение незаконного вознаграждения, связанного с выполнением лицом  должностных или управленческих функций в сфере государственной  службы, службы в органах местного самоуправления, коммерческих и иных организациях. В Уголовном кодексе  появилась глава 23, которая устанавливает  ответственность за преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях. Преступления, входящие в эту главу, а также  преступления, ответственность за которые  предусмотрена ст. 290 и 291 УК РФ¹, справедливо считаются крайне трудными для раскрытия и расследования. В связи с этим сотрудники правоприменительных органов в целях скорейшего достижения желаемого результата в своей деятельности иногда используют различные методы выявления преступлений, не всегда соответствующие закону. Криминализация незаконных приемов борьбы с получением взятки и коммерческого подкупа сегодня выступает как реально существующее явление, обладающее, кроме того, крайне негативными тенденциями, среди которых следует отметить высокий уровень латентности и тенденцию к росту количественного показателя.

     Проведённый опрос и интервьюирование следователей органов внутренних дел, работников прокуратуры и судей показал, что, по их мнению, латентность провокации взятки либо коммерческого подкупа  составляет не менее 90 %. Характерно, что  большинство опрошенных (82 %) указали  на очевидную для них тенденцию  прироста количественного показателя фактов провокации взятки или коммерческого  подкупа.²

     Для недопущения коррупционной составляющей, для обеспечения принципов правосудия с помощью уголовно-правового инструментария в УК РФ 1996 г. законодателем установлена ответственность за провокацию взятки либо коммерческого подкупа (ст. 304 УК). Закон под провокацией взятки либо коммерческого подкупа понимает “попытку передачи должностному лицу либо лицу, выполняющему управленческие функции в коммерческих или иных организациях, без его согласия денег, ценных бумаг, иного или оказания ему услуг имущественного характера в целях искусственного создания доказательств совершения преступления либо шантажа”.

     В УК 1960 г.³ нормы, предусматривающей ответственность за провокацию взятки либо коммерческого подкупа, не содержалось, что объясняется, с одной стороны, отсутствием объективных оснований для криминализации данного деяния, отсутствием массовидного критерия его проявления, а с другой стороны — недооценкой российским законодателем повышенной общественной опасности данного деяния, того вреда, который реально или потенциально причиняется столь уродливым приемом борьбы с коррупционными преступлениями. Вместе с тем распространенность того или иного деяния сама по себе не могла стать основанием для криминализации, требовалось наличие такого совокупного фактора, как общественная опасность подлежащего уголовно-правовой оценке деяния. На фоне изменения приоритетов в охране уголовным законом общественных отношений, смещения акцентов в пользу правовых гарантий законных интересов личности, в том числе ее интересов и прав в сфере осуществления государством правосудия, уровень общественной опасности провокации взятки либо коммерческого подкупа значительно повысился. Таким образом, с социальной точки зрения, криминализация провокации в новейшем уголовном законодательстве России выглядит вполне обоснованной.

     Отсутствие  законодательной регламентации  провокации, разумеется, сопровождалось и пробелом в теории уголовного права  по осмыслению данной проблемы. В результате практика применения новации УК РФ 1996 г. сопряжена с целым рядом проблем квалификационного характера юридической оценки в отношении виновных лиц при совершении ими провокационных действий. Для недопущения ошибок в квалификации по ст. 304 УК РФ необходимо, во-первых, выяснить причины, которые обусловили принятие данной правовой нормы, цели, обстановку, в которой она создавалась, во-вторых, предложить вариант разъяснения основных вопросов квалификации вновь принятой нормы; в-третьих, необходимо, чтобы законодатель либо Верховный суд Российской Федерации дал расширительное толкование основных понятий, содержащихся в данной статье. Очевидно, что правильное применение соответствующей уголовно-правовой нормы невозможно без решения этих вопросов. Полезно было бы обратиться к проектам уголовного закона, материалам их обсуждения. На сегодняшний день отсутствие законодательного толкования понятий, содержащихся в ст. 304 УК РФ, вызывает много вопросов, как среди ученых, так и среди практических работников правоприменительных органов.

     Определение правовой природы нормы о провокации взятки, на наш взгляд, прямо зависит  от решения вопроса о соотношении  данного деяния с подстрекательством к совершению преступления.

     В юридической литературе сложилось  мнение, согласно которому провокация взятки представляет собой фактически подстрекательство к даче взятки.⁴ На проблематичность данного утверждения указывал еще Н. С. Таганцев: “Будет ли подстрекателем тот, кто возбуждал к преступлению с целью предать совершителя правосудию и подвергнуть его ответственности?”⁵

     Случаи  такого рода  встречались во все  времена и во всех странах. Н. С. Таганцев указывал на то, что такого рода подстрекателями  выступали как частные лица, так  и низшие агенты полицейской власти, сыщики.

     Для того чтобы выяснить — являются ли данные лица подстрекателями и  можно ли применить к этим лицам  понятие “подстрекатель”, необходимо выявить все условия подстрекательства  и сравнить их с признаками провокации. Проблема оценки провокации преступлений осложняется тем, что в теории уголовного права почти не поднимался вопрос о сущности провокации преступления вообще и возможности соответствующей ее квалификационной оценки, в теории же современного уголовного права отсутствует общее понятие провокации.

     В словаре русского языка мы находим  формулировку понятия провокации: “Предательское поведение, подстрекательство кого-нибудь к таким действиям, которые могут  повлечь за собой тяжелые для него последствия”.⁶

     Понятие “провокация” происходит от латинского provocatio и означает подстрекательство, побуждение к вредным для кого-либо действиям или решениям.⁷

     В этом определении можно выделить два смысловых момента: во-первых, провокация - это не открытое воздействие, а, скорее, неявное побуждение к чему-либо, т. е. цель провокации остается для провоцируемого “за кадром”, она как бы навязывается провокатором; во-вторых, последствия  провокации желательны для последнего и соответственно вредны для провоцируемого.

     Обратимся теперь к подстрекательству. Подстрекательство  предполагает сознательное вовлечение, склонение чьей-либо воли к совершению преступления. И при этом не имеет  значение, участвовал ли сам подстрекатель  в совершении преступления или нет. Подстрекательство также предполагает сознательное вовлечение подстрекаемого в совершение преступления, и при этом он непосредственно участвует в совершении данного преступления.

     Самый краткий сопоставительный анализ позволят установить, что с объективных  позиций подстрекательство и  провокация вполне различимы. Анализ же субъективных характеристик рассматриваемых правовых явлений сопровождается не столь категоричным суждением,

     С субъективной стороны подстрекательство  характеризуется прямым умыслом, то же самое можно сказать и о  провокации к совершению преступления. Умысел у подстрекаемого так же, как и у провоцируемого, возникает  не самостоятельно, а под воздействием третьего лица. При этом для нас  не имеет значения, какими мотивами руководствовался подстрекаемый, соглашаясь на совершение преступления, они могут существенно разниться с мотивами подстрекателя.

     Отнесение Н. С. Таганцевым провокации к подстрекательству  произведено именно по субъективному  критерию. По его мнению, лицо, подговорившее другого совершить преступление для того, чтобы захватить его во время совершения и передать правосудию, совершает деяние не только, не, совместимое с представлением о нормальных функциях органов правительственной власти, но и подводящее уединившего провокацию под понятие подстрекателя, потому что в его деятельности совмещаются все существенные условия подстрекательства: он сознавал, что подговаривает другое лицо, он сознавал, что он подговаривает его к преступному деянию, он сознавал, что последствием его подговора будет, или, по крайней мере, может быть преступная деятельность вовлеченного. Мало того, он не только сознавал последнее условие, но и желал его наступления, а с тем вместе ждал, или, по крайней мере, безразлично относился к таковому. “Если такой увлекатель неопытных умов и пылких сердец подстрекает к вступлению в тайное сообщество или к учинению какого-либо анархического действия, то он не может не желать, чтобы такое действие или, по крайней мере, наказуемая попытка такового не произошла, ибо без этого последствия вся его работа пропала и никакого поощрения и отличия ему не полуΈить”.⁸

     Г. А. Кригер, развивая подход Н. С. Таганцсва, указывает на то, что подстрекатель может с самого начала руководствоваться даже не желанием причинить преступный результат тому либо иному объекту, а стремлением изобличить подстрекаемого в момент совершения последним преступления (и тогда подобное воздействие на интеллектуально-волевую деятельность другого лица образует провокацию). Такая деятельность, независимо от того, по личным мотивам она предпринималась или виновный исходил из ложно понятых служебных интересов, является наказуемой. Автор на основе вышеизложенного, а также в соответствии с определением Верховного суда СССР от 8 июня 1946 г. относил такие действия к подстрекательству к совершению преступления.⁹

     Итак, по своей природе, в частности  по субъективным признакам, провокация внешне схожа с подстрекательством к совершению преступления, поэтому  вполне понятно, почему российские и  советские юристы относили провокационные действия к подстрекательству. Но, тем  не менее, не следует забывать о том, что подстрекательство - это один из видов соучастия. Раз это так, тогда признаки соучастия должны были бы присутствовать и в отношении  провокации. Рассмотрим данный вопрос подробнее.

     В теории уголовного права традиционно  выделяют объективные и субъективные критерии соучастия.

     Раскрывая объективные признаки соучастия, следует  остановиться, прежде всего, на количественном признаке — участие в преступлении двух или более лиц.

     Это означает, что наименьшее число виновных при соучастии - два лица. ¹⁰ При провокации мы можем наблюдать участие в преступлении как раз двух лиц (при условии, если они вменяемы и достигли установленного законом возраста). Вместе с тем, на наш взгляд, это только внешне кажущаяся совместной деятельность двух и более лиц. Иллюзорность совместного деяния двух лиц очевидна, так как цели каждого из участников данных общественно опасных действий разлиΈны. Действия каждого из соучастников должны быть направлены на достижение единого преступного результата.¹¹ В нашем случае  (при провокации) каждый из участников этих действий пытается достичь самостоятельного, несовпадающего результата, более того, результата диаметрально противоположного.

     Несмотря  на всю схожесть внешних признаков  провокации с подстрекательством внутреннее их содержание существенно различается. Так, согласно субъективному критерию для соучастия необходимо взаимное соглашение сторон. Соучастие в преступлении должно быть только умышленным как  с одной стороны, так и с  другой, т. е. лица, участвующие в  преступной деятельности, должны быть взаимно осведомлены о совершении данного преступления, и их действия должны быть согласованы. В нашем случае интеллектуальный признак соучастия (двусторонняя интеллектуальная связь) в принципе невозможен. Это связано с тем, что провокация взятки либо коммерческого подкупа по своей природе предполагает совершение действий одного лица в тайне от другого. По нашему мнению, при провокации взятки имеет место совпадение деятельности провоцирующего лица с той или иной деятельностью провоцируемого, но эта деятельность не имеет той органичной интеллектуальной связанности, которая характерна для соучастия.