Нормы средневекового уголовного права

Нормы средневекового уголовного права в значительной степени были созданы судебной практикой. Уголовное статутное право представляло собой среди его источников не что иное, как воспроизведение (полное или в более или менее измененном виде) соответствующих норм "общего права". Сложность порождалась  и тем, что преступления и гражданские  правонарушения различались не столько  по природе противоправных действий, сколько по характеру процесса их рассмотрения. Одно и то же деяние могло  оказаться и гражданским, и уголовным  правонарушением, так как право, как указывалось выше, допускало  и ту, и другую форму иска и  соответствующего ему процесса, гражданского (направленного на подтверждение  или восстановление определенных прав) либо уголовного (имеющего своим объектом наказание правонарушителя за совершенное  им деяние).

Сложившегося  комплекса норм, относящихся к "общей  части", английское уголовное право  не знало. До XII в. в праве господствовало представление об объективной ответственности. Долгие века английское уголовное право касалось главным образом преступных действий (убийства, разбоя, похищения детей, насилия над женщиной, ночного воровства со взломом), исключая преступное бездействие. Все вышеперечисленные преступные деяния предполагали злой умысел (maluce).

С начала XII в. под влиянием римского и канонического права стали утверждаться взгляды о наличии вины как основания ответственности. Впервые принцип, заимствованный из поучений Блаженного Августина: "действие не делает виновным, если не виновата воля", был отражен в законе Генриха I в 1118 году. На понимание формы вины в XIII в. огромное влияние оказали доктрины, труды английских правоведов. Так, Брактон, трактуя понятия умышленного и неосторожного убийства, указывал, что "если убийца совершил убийство, занимаясь недозволенным делом, то ответственность наступает" даже при отсутствии его вины. Он исходил при этом из религиозно-моралистического взгляда на вменение: "тому, кто занимается незаконным делом, вменяется все, что проистекает из преступления". В XIII в. человек, даже случайно убивший другого человека, нуждался в помиловании короля, на которое он мог, однако, безусловно рассчитывать. Орудие убийства конфисковывалось во всех случаях, чтобы очистить его от "кровавого пятна путем посвящения Богу". Оно продавалось, а деньги от продажи шли на благотворительные цели "для спасения" души убитого, умершего без покаяния.

В развитие учения о различиях простого случая и преступной неосторожности внесла свой вклад доктрина, получившая название "поразительная доктрина Кока". "Если кто-либо, - поучал Кок, - стрелял  в дикую птицу... и стрела без  какого-либо злого намерения со стороны  стрелявшего попадает в человека, находящегося в отдалении, - это есть случай, ибо стрелять в дикую птицу  законно... но если он стрелял в петуха... или ручную какую-либо птицу, принадлежащую  другому лицу, то совершенное при  сем случайное убийство - есть тяжкое (murder), ибо действие было незаконно".

Английское  средневековое право с начала XIV в. твердо исходило из принципа что "слабоумный или безумный не отвечает за преступление". Исключалась ответственность лица в случае самообороны при преступлениях, направленных против личности. Учение о соучастии, разработанное судебной практикой, исходило из принципа: "кто совершает нечто через другого, делает это сам". Тяжесть вины соучастников во многом определялась тем, действовал ли соучастник до или после совершения преступления. Соучастие до совершения преступлений, например, в форме подстрекательства, влекло, как правило, ответственность, равную ответственности "главного исполнителя", после совершения преступления - более мягкое наказание. Вместе с понятием соучастия было создано учение "о разной степени преступности": "главного участника преступления I степени", совершившего преступление, "главного участника преступления II степени", не принимавшего непосредственного участия, но присутствовавшего на месте совершения преступления, "дополнительного участника", до совершения преступления помогавшего советом преступнику и не препятствовавшего совершению преступления.

В средневековом  уголовном праве сложилось деление  всех преступлений, ставшее традиционным, на три группы: измена (treason), фелония (felony) и мисдиминор (misdimeanour). Другая классификация преступлений носила чисто процессуальный характер. Это - преступления, которые преследовались по обвинительному акту (pleas of the Crown или indictable offences) и рассматривались в суде присяжных, и малозначительные правонарушения (petty offences), которые рассматривались в суммарном порядке (summary conviction).

Первым в  XIII в. сложилось понятие фелонии, которая каралась, наряду со смертной казнью, конфискацией имущества. Об этом свидетельствует само слово felony, происходящее от слова fee - феодальное владение и Ion, что означает цену.

К числу фелонии  и относились такие тяжкие преступления, как тяжкое убийство (murder), простое убийство (manslaughter), насильственное проникновение в чужое жилище ночью с целью совершения фелонии (burglary), похищение имущества (larceny) и др. Самым тяжким преступлением стала измена (treason), выделившаяся из числа других преступлений в XIV в. Измена могла быть совершена по "общему праву" или посредством нарушения долга верности королю со стороны его подданных, что называлось великой изменой (high treason), или - долга верности подчиненного человека своему господину (малая измена - petty treason). В этом случае признавалось изменой только умерщвление вышестоящего лица, например, убийство вассалом своего сеньора, женой - мужа или священником - своего епископа.

Обвинение в "великой измене" было мощным орудием  в руках сильной королевской  власти, широко используемым в борьбе со своими светскими противниками, баронами и непокорным клиром. В  последнем случае обвинение в  измене было особенно действенным, так  как оно лишало представителей церкви "привилегии духовного звания", т.е. права рассмотрения их дел в  церковных судах, которые исключали  применение смертной казни ("церковь  не может проливать кровь").

Король при  этом преследовал и материальную выгоду, ибо осужденный за "великую  измену" феодал лишался своего землевладения, которое переходило после его  казни не его наследникам, а королю.

В силу этого  понятие измены всемерно расширялось  в королевских судах. Не остался  в стороне и английский средневековый  парламент, который в соответствии с меняющейся политической конъюнктурой издавал статуты, относящие к "великой  измене" такие действия, которые  не имели ничего общего с "нарушением долга верности королю" (например, порицание как незаконного, а  затем, наоборот, признание как законного  одного из многочисленных браков Генриха  VIII).

Попытки пресечь  эти злоупотребления предпринимались  со стороны феодалов неоднократно, но лишь в 1351 году Эдуардом III был принят статут, поставивший на какое-то время толкование измены в определенные рамки. Статут 1351 года, по утверждению Э. Кока, "не заменил положения "общего права", а только придал им законное выражение".

Понятие "великой  измены" должно было ограничиваться семью формами: умышление смерти короля, его королевы или их старшего сына и наследника (при этом, вопреки  действительному смыслу, понятие "умышление" включало в себя не только наличие  умысла, но и действие, обнаруживающее его); изнасилование супруги короля, его незамужней старшей дочери или  жены его старшего сына и наследника, которое признавалось таковым и  при согласии женщины; ведение войны  против короля, включающее в себя всякое "связанное с насилием возмущение большой группы лиц против королевского правительства"; переход на сторону  врагов короля в его королевстве "путем оказания им помощи или  содействия в королевском или  ином мире"; умерщвление канцлера, главного казначея или королевского судьи (последнее положение было добавлено к статуту впоследствии).

Этот перечень дополнялся другими преступлениями против государственной безопасности, известными "общему праву": призыв к мятежу (sedition), незаконное сборище в целях учинения беспорядков (riot), а также сговор (conspiracy), соглашение двух или более лиц с противозаконными намерениями. Нечеткость понятия "сговор" давала возможность широко использовать его как против всяких форм недовольства существующим режимом, так и применительно к частным деликтам (tort) или даже к нарушениям договоров при таких обстоятельствах, "которые делают эти нарушения вредными для общества".

Мисдиминор  развился постепенно из правонарушений, ранее влекущих за собой лишь взыскание  причиненного ущерба в гражданском  порядке. Со временем включение в  эту группу серьезных преступлений, таких, как мошенничество, изготовление фальшивых документов, подлог, стирало  принципиальные различия между фелонией и мисдиминором. Способствовала этому  и возможность выбора той или  иной формы иска при совершении преступлений. В случае удовлетворения иска о фелонии, например при причинении увечья, преступник расплачивался жизнью, если же потерпевший  предъявлял иск "о нарушении прав", то это преступление относилось к  мисдиминорам, влекущим тюремное заключение или штраф.

Среди имущественных  преступлений очень рано в качестве тяжкого был признан поджог и  насильственное проникновение в  чужой дом. Выделение этих фелонии  было связано с сакральным отношением англичан к дому, как к замку, охраняющему  его от вреда ("мой дом - моя  крепость"). В связи с этим поджог даже самого ветхого жилища карался  сожжением самого преступника.

Своеобразной  была трактовка похищения (larceny) у Брактона, который определял это понятие не как простую кражу, а несколько шире, как "злоумышленное обращение с чужим имуществом против воли собственника, с намерением обратить это имущество в свою собственность". Всякая кража во времена Эдуарда I каралась в качестве фелонии смертной казнью, но при Эдуарде III (XIV в.) отнесение даже мелкой кражи к фелонии стало вызывать протесты, поэтому, оставаясь фелонией, "малая кража" (при стоимости похищенного меньше 12 пенсов) относилась не к фелонии, а к мисдиминору.

Это была одна из многочисленных правовых аномалий, известных английскому уголовному праву. К их числу следует отнести  и аномально тяжкую уголовную  ответственность за бродяжничество, которое всемерно пресекалось так  называемым кровавым законодательством  от Генриха VII (1457-1509 гг.) до Елизаветы I (1533-1603 гг.).

К бродягам, подлежащим таким наказаниям, как  смертная казнь, тюремное заключение, обращение в рабство, порка, клеймение, относились безработные (в течение  месяца), слуги, ушедшие самовольно от хозяев, просящие милостыню мужчины (за исключением калек, неспособных  к труду, а также студентов, если они получили специальные разрешения канцлера своего университета) и др.

Цели наказаний  менялись на отдельных этапах развития феодального права: от удовлетворения пострадавшего и его родни  за причиненный ущерб до предотвращения повторного преступления путем устрашения (вырывание внутренностей из живого тела, выставленного у позорного  столба, бичевание кнутом и пр.) В  XVII в. в Англии было около 50 видов преступлений, каравшихся смертной казнью. К их числу относились такие виды смертной казни, как сожжение, колесование, четвертование. Крайняя жестокость наказания, слабо поддающегося реформированию, и в будущем была связана с тем же религиозно-моралистическим подходом к преступлению, определявшему профессионально-этические позиции судей, которым отводилась главная роль в сохранении правопорядка.

Несоизмеримость тяжести наказания тяжести преступления заставляла зачастую присяжных или  оправдывать заведомого преступника, или, например, оценивать похищенное в заниженном размере. Спасала от жестоких наказаний и "привилегия духовного звания", которая была распространена на всех лиц, имевших  право быть посвященными в духовное звание, хотя они в этом звании и  не состояли (фактически на всех мужчин, умеющих читать). Но в 1487 году был  издан статут, установивший, что  миряне могут пользоваться "привилегией  духовного звания" только один раз. В качестве доказательства использования  духовной привилегии ставилось клеймо на палец. При Генрихе VIII "привилегий духовного звания" были лишены все лица, совершившие убийство "с заранее обдуманным, злым намерением".