Из произведений,
написанных Герценым за границей, особенно
важны: письма из «Avenue Marigny» (первые напечатаны
в «Современнике», все четырнадцать под
общим заглавием: «Письма из Франции и
Италии», изд. 1855
года), представляющие
замечательную характеристику и анализ
событий и настроений, волновавших Европу в 1847—1852 годах. Здесь
мы встречаем вполне отрицательное отношение
к западноевропейской буржуазии, её морали и общественным принципам
и горячую веру автора в грядущее значение
четвёртого сословия. Особенно сильное
впечатление и в России, и в Европе произвело
сочинение Герцена: «С того берега» (первоначально
по-немецки «Vom andern Ufer» Гамб., 1850; по-русски, Лондон,
1855; по-франц., Женева, 1870), в котором Герцен
высказывает полное разочарование Западом
и западной цивилизацией — результат того
умственного переворота, которым закончилось
и определилось умственное развитие Герцена
в 1848—1851 годах. Следует ещё отметить письмо
к Мишле: «Русский
народ и социализм» —
страстную и горячую защиту русского народа
против тех нападок и предубеждений, которые
высказывал в одной своей статье Мишле.
«Былое
и Думы» —
ряд воспоминаний, имеющих частью характер
автобиографический, но дающих и целый
ряд высокохудожественных картин, ослепительно-блестящих
характеристик, и наблюдений Герцена из
пережитого и виденного им в России и за
границей.
Феликс
Валлотон.
Портрет Герцена, 1895
Все другие сочинения
и статьи Герцена, как, например, «Старый
мир и Россия», «Le peuple Russe et le socialisme»,
«Концы и начала», и др. представляют простое
развитие идей и настроений, вполне определившихся
в период 1847—1852 годов в сочинениях, указанных
выше.
Философские
взгляды Герцена
в годы эмиграции
О характере
общественной деятельности Герцена
и о его мировоззрении существуют
довольно превратные взгляды, главным
образом благодаря той роли, какую играл
Герцен в рядах эмиграции. По натуре Герцен
не был пригоден к роли агитатора и пропагандиста
или революционера. Это был, прежде всего,
человек широко и разносторонне образованный,
с умом пытливым и созерцательным, страстно
ищущим истины. Влечение к свободе мысли,
«вольнодумство», в лучшем значении этого
слова, особенно сильно были развиты в
Герцене. Он не понимал фанатической нетерпимости
и исключительности и сам никогда не принадлежал
ни к одной, ни явной, ни тайной партии.
Односторонность «людей дела» отталкивала
его от многих революционных и радикальных
деятелей Европы. Его тонкий и проницательный
ум быстро постиг несовершенства и недостатки
тех форм западной жизни, к которым первоначально
влекло Герцена из его непрекрасного далека
русской действительности 1840-х годов.
С поразительной последовательностью
Герцен отказался от увлечений Западом,
когда он оказался в его глазах ниже составленного
раньше идеала. Эту умственную независимость
и непредубежденность Герцена, способность
подвергать сомнению и испытанию самые
заветные стремления, даже такой противник
общего характера деятельности Герцена,
как Н. Н. Страхов, называет явлением во
многих отношениях прекрасным и полезным,
так как «действительная свобода не даром
считается одним из необходимых условий
правильного мышления». Как последовательный
гегельянец, Герцен верил, что развитие
человечества идёт ступенями и каждая
ступень воплощается в известном народе.
Таким народом по Гегелю были пруссаки.
Герцен, смеявшийся над тем, что гегелевский
бог живёт в Берлине, в сущности перенёс
этого бога в Москву, разделяя с славянофилами
веру в грядущую смену германского периода
славянским. Вместе с тем, как последователь
Сен-Симона и Фурье, он соединял эту веру
в славянский фазис прогресса с учением
о предстоящей замене господства буржуазии
торжеством рабочего класса, которое должно
наступить, благодаря русской общине,
только что перед тем открытой немцем
Гакстгаузеном. Вместе со славянофилами
Герцен отчаивался в западной культуре.
Запад сгнил и в его обветшавшие формы
не влить уже новой жизни. Вера в общину
и русский народ спасала Герцена от безнадежного
взгляда на судьбу человечества. Впрочем,
Герцен не отрицал возможности того, что
и Россия пройдёт через стадию буржуазного
развития. Защищая русское будущее, Герцен
утверждал, что в русской жизни много безобразного,
но зато нет закоснелой в своих формах
пошлости. Русское племя — свежее девственное
племя, у которого есть «чаянье будущего
века», неизмеримый и непочатой запас
жизненных сил и энергий; «мыслящий человек
в России — самый независимый и самый непредубежденный
человек в свете». Герцен был убеждён,
что славянский
мир стремится
к единству, и так как «централизация противна
славянскому духу», то славянство объединится
на принципах федераций. Относясь свободомысленно
ко всем религиям, Герцен признавал,
однако, за православием многие преимущества
и достоинства по сравнению с католицизмом
и протестантством. И по другим вопросам
Герцен высказывал мнения, часто противоречившие
западническим взглядам. Так, он относился
довольно равнодушно к разным формам правления.
Философско-историческая
концепция Герцена акцентирует
активную роль человека в истории. Вместе
с тем она признает, что разум
не может осуществить свои идеалы,
не считаясь с существующими фактами
истории, что результаты ее составляют
«необходимую базу» операций разума[7].
Педагогические
идеи
В наследии Герцена
нет специальных теоретических
работ о воспитании. Однако в течение
всей жизни Герцен интересовался
педагогическими проблемами и был
одним из первых русских мыслителей
и общественных деятелей, поднявшим
в своих трудах проблемы воспитания.
Его высказывания по вопросам воспитания
и образования свидетельствуют о наличии
продуманной педагогической
концепции.
Педагогические
взгляды Герцена определились философскими
(атеизм и материализм), этическими (гуманизм) и политическими (революционный
демократизм) убеждениями.[8].
Критика
системы образования
при Николае I
Герцен показал
опасность авторитарного воспитания
в России его времени. Он резко
критиковал систему образования
и отношение к образованию Николая I.
Герцен назвал
царствование Николая I тридцатилетним
гонением на школы и университеты
и показал, как николаевское министерство
просвещения душило народное образование.
Царское правительство, по словам Герцена,
«подстерегало ребенка при первом
шаге в жизни и развращало кадета-дитя,
гимназиста-отрока, студента-юношу. Беспощадно,
систематически вытравляло оно в
них человеческие зародыши, отучало
их, как от порока, от всех людских
чувств, кроме покорности. За нарушение
дисциплины оно малолетних наказывало
так, как не наказывают в других странах
закоренелых преступников».Он решительно
выступал против внедрения религии в воспитание,
против превращения школ и университетов
в орудие укрепления крепостничества
и самодержавия.
Народная
педагогика
Герцен считал,
что самое положительное влияние
на детей оказывает простой народ,
что именно народ является носителем
лучших русских национальных качеств.
У народа молодые поколения учатся
уважению к труду, отвращению к праздности,
бескорыстной любви к родине.
Воспитание
Главной задачей
воспитания Герцен считал формирование
гуманной, свободной личности, которая
живет интересами своего народа и
стремится к преобразованию общества
на разумных началах. Детям должны быть
предоставлены условия для свободного
развития. «Разумное признание своеволия
есть высшее и нравственное признание
человеческого достоинства». В повседневной
воспитательной деятельности важную роль
играет «талант терпеливой любви»,
расположение воспитателя к ребенку,
уважение к нему, знание его потребностей.
Здоровая семейная обстановка и правильные
отношения между детьми и воспитателями
являются необходимым условием нравственного
воспитания.
Образование
Герцен страстно
добивался распространения просвещения
и знаний среди народа, призывал
ученых вывести науку из стен кабинетов,
сделать ее достижения всеобщим достоянием.
Подчеркивая огромное воспитательное
и образовательное значение естественных
наук, Герцен был в то же время
за систему всестороннего общего
образования.Он хотел, чтобы учащиеся
общеобразовательной школы наряду с естествознанием
и математикой изучали литературу (в том
числе и литературу античных народов),
иностранные языки, историю. А.И. Герцен
отмечал, что без чтения нет и не может
быть ни вкуса, ни стиля, ни многосторонней
шири понимания. Благодаря чтению человек
переживает века. Книги оказывают влияние
на глубинные сферы человеческой психики.[9] Герцен всемерно подчеркивал,
что образование должно соответствовать
развитию у учащихся самостоятельного
мышления. Воспитателям следует, опираясь
на врожденные склонности детей к общению,
развивать в них общественные стремления
и наклонности. Этому служат общение со
сверстниками, коллективные детские игры,
общие занятия. Герцен боролся против
подавления детской воли, но в то же время
придавал большое значение дисциплине,
считал установление дисциплины необходимым
условием правильного воспитания. «Без
дисциплины,— говорил он,— нет ни спокойной
уверенности, ни повиновения, ни способа
оградить здоровье и предупредить опасность».
Герцен написал
два специальных произведения, в
которых объяснял подрастающему
поколению явления природы: «Опыт
бесед с молодыми людьми» и
«Разговоры с детьми». Эти произведения
являются замечательными образцами
талантливого, популярного изложения
сложных мировоззренческих проблем.
Автор просто и живо разъясняет детям
с материалистических позиций происхождение
вселенной. Он убедительно доказывает
важную роль науки в борьбе с неправильными
взглядами, предрассудками и суеверием
и опровергает идеалистическое
измышление о том, что в человеке
отдельно от его тела существует еще
и душа.[10]
Памятник Герцену
в Москве. На заднем плане — дом,
где он родился (сейчас главное здание Литературного
института)
Общественная
деятельность в эмиграции
Влияние Герцена
в своё время было громадно. Значение
деятельности Герцена в крестьянском
вопросе вполне выяснено и установлено
(В. И. Семевский, проф. Иванюков, сенат.
Семенов и др.). Гибельным для популярности
Герцена было его увлечение польским восстанием.
Герцен не без колебания стал на сторону
поляков, довольно долго относясь к их
делегатам несколько подозрительно (Посм.
соч., стр. 213—215); окончательно он уступил,
только благодаря настойчивому давлению
со стороны Бакунина. В результате — «Колокол»
потерял своих подписчиков (вместо 3000
их осталось не более 500).
Герцен умер 9 (21)
января 1870
года в Париже. Похоронен был в Ницце[11] (прах был перенесён
с парижского кладбища Пер-Лашез).