А ограничение субъективного права - это изъятие некоторых правомочий из содержания данного права. Например, согласно ч. 4 ст. 29 Конституции РФ гражданин имеет право свободно искать, получать, передавать и распространять информацию. Пределы данного права установлены запретом на сбор, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия, а также на разглашение сведений, содержащих охраняемую законом тайну. Ограничение права, предоставленного ст. 29 Конституции РФ, может касаться таких правомочий, как свободный поиск информации в условиях военного или чрезвычайного положения, распространение информации о дислокации подразделений спецназа, готовящихся к штурму захваченных террористами объектов, и т.п.

     Анализ  законодательства, детально регламентирующего  права и свободы человека и гражданина, позволяет выделить абсолютно-определенные и относительно-определенные пределы субъективного права. Абсолютно-определенные пределы установлены четким указанием в законе на те критерии, которые не только очерчивают меру свободы субъекта в рамках предоставленного ему субъективного права, но и указывают момент приобретения и утраты субъективного права. Относительно-определенные пределы (касающиеся главным образом процесса осуществления субъективного права) регламентируют возможность субъекта использовать предоставленное ему право по своему усмотрению, учитывая лишь достаточно размытые ориентиры (например, согласно ст. 7 Семейного кодекса РФ граждане по своему усмотрению распоряжаются принадлежащими им семейными правами, если иное не установлено Кодексом). Законодатель, формулируя эти пределы, использует оценочные понятия, что и приводит к относительной определенности пределов субъективного права. Однако это нельзя считать серьезным недостатком, поскольку именно таким образом достигается необходимая степень свободы субъекта, основанная на диспозитивном методе правового регулирования общественных отношений, что дает возможность субъекту быть свободным от диктата государства и общества хотя бы в рамках имеющегося у него права.

     О сложности определения конкретных критериев пределов осуществления прав и свобод свидетельствует и высказывание академика В.С. Нерсесянца. Справедливо указывая на то, что закрепленное в ч. 3 ст. 17 Конституции РФ положение нуждается в дальнейших конкретизациях, в определенных уточнениях и оговорках, В.С. Нерсесянц обосновывал необходимость проведения большой и сложной работы научно-доктринального характера, которая требует творческих усилий от представителей юридической науки и государственно-правовой практики. Эта же проблема нашла отражение и в работах В.В. Лапаевой, обращающей внимание на то, что в очерченных в ч. 3 ст. 17 Конституции РФ пределах осуществления прав сформулирован принцип формально-юридического равенства, означающий отсутствие у любого индивида каких-либо привилегий перед другими людьми в сфере права. Этот принцип и задает пределы правовой регуляции, т.е. пределы осуществления прав и свобод. В нормативном положении ч. 3 ст. 55 Конституции РФ (о возможности ограничения федеральным законом прав и свобод человека и гражданина для защиты прав других лиц) речь идет об определении в федеральном законе пределов реализации прав и свободы в смысле ч. 3 ст. 17 Конституции РФ, а именно о том, что права одних лиц могут быть ограничены для защиты таких же по своему содержанию прав других лиц.

     Федеральным конституционным законом и федеральным  законом могут быть установлены  пределы пользования основными  правами и свободами в соответствии с принципом правового равенства, сформулированным в ч. 3 ст. 17 и конкретизированным в ряде иных статей Конституции РФ; федеральным конституционным законом и федеральным законом могут быть установлены гарантии против злоупотреблений правами и свободами, но только в той мере, в какой это необходимо для пресечения таких злоупотреблений.

     Проблема пределов ограничения прав и свобод граждан, как наиболее важная теоретическая проблема прав человека в эпоху глобализации и усиления позиций международного терроризма, нуждается в новом научном осмыслении (во взаимосвязи с проблемой определения критериев пределов осуществления прав и свобод граждан) в рамках специального исследования и законодательном закреплении в целях обеспечения баланса интересов личности, общества и государства на современном этапе развития Российской Федерации.

2.2. Понятие и сущность злоупотребления субъективным гражданским правом

     Исследование  проблем злоупотребления правом непосредственно связано с анализом правовых норм, регулирующих данный правовой институт. В соответствии с п. 1 ст. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации, не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах. Данная норма не определяет понятие злоупотребления правом, а также не раскрывает признаки, при наличии которых можно квалифицировать "иные формы" злоупотребления правом, что создает серьезные трудности в ходе ее применения на практике. Поэтому следует рассмотреть ряд возникающих в связи с этим вопросов для выявления сущности злоупотребления субъективными гражданскими правами.

     В научной литературе обращалось внимание на то, что лексическое толкование слова "злоупотребление" указывает  на возникновение некоего "зла" в результате осуществления права  способами, запрещенными ст. 10 ГК РФ.

     В связи с этим нуждается в обсуждении вопрос о связи права и зла и о возможных формах проявления зла в праве.

     С учетом этого можно дать следующее  определение права - признанная и  защищенная государством свобода в  осуществлении интереса.

     Пункт 2 ст. 1 ГК РФ гласит: "Граждане (физические лица) и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе". Поэтому заслуживает внимания позиция тех ученых, которые раскрывают сущность злоупотребления правом, основываясь на категории интереса безотносительно к наступлению каких-либо последствий для других лиц. Исходят они при этом из того, что лицо, обладая субъективными правами, должно иметь интерес в их осуществлении. Два эти элемента (субъективное право и интерес в его осуществлении) существуют неразрывно друг от друга. Осуществление права при отсутствии интереса противоречит принципу, установленному п. 2 ст. 1 ГК РФ. Значит, такое действие выходит за пределы осуществления гражданских прав, очерченные законом, и должно квалифицироваться как злоупотребление правом.

     По  вопросу о том, являются ли действия по осуществлению права при отсутствии у субъекта права интереса в их осуществлении правонарушением, необходимо отметить следующее.

     Противоправным  является действие по осуществлению права, совершенное субъектом либо до возникновения у него этого права, либо после его прекращения.

     Отсутствие  интереса в осуществлении права  не является обстоятельством, препятствующим возникновению права, то есть при  наличии предусмотренных законом  юридических фактов право возникает у субъекта вне зависимости от того, имеется ли у него в настоящее время интерес в получении тех выгод, которые ему даст осуществление данного права.

     Отсутствие  интереса в осуществлении права  не является основанием прекращения  права, то есть если субъект утратил по каким-то причинам интерес в получении тех выгод, которые ему может дать осуществление права, то данное обстоятельство не предусмотрено законом в качестве юридического факта, влекущего прекращение субъективного гражданского права²¹.

     Иными словами, обстоятельства, дающие основания  для квалификации действий лица в  качестве злоупотребления правом, не тождественны обстоятельствам, являющимся препятствием для возникновения  права, и не тождественны обстоятельствам, являющимся основанием для прекращения права.

     Следовательно, действия управомоченного субъекта по осуществлению принадлежащего ему  права при отсутствии в этом интереса по своей правовой природе не являются правонарушением. Противоправными  они станут только в том случае, если будут до конца осуществлены, то есть будет достигнут результат осуществления права. Такой результат будет противоправен, как противоречащий ст. 10 ГК РФ. Задача суда не допустить этого. Отказывая лицу в принудительном осуществлении права, суд препятствует превращению действий по реализации данного права в противоправные. Если суд это не сделает, то мы получим ситуацию, когда право осуществлено при отсутствии интереса в таком осуществлении. Границей между правомерностью и противоправностью является решение суда.

     Следовательно, злоупотребление правом имеет место  в том случае, когда нет разумно  и добросовестно понимаемого  интереса в его осуществлении. В  этом случае любое осуществление  права будет сопряжено с необходимостью для обязанного лица исполнять корреспондирующую осуществляемому праву обязанность без какой-либо пользы для управомоченного. Анализ судебной практики Верховного Суда, Высшего Арбитражного Суда России, федеральных арбитражных судов округов за период с 1995 по 2005 гг. позволяет сделать вывод о чрезвычайно редком появлении случаев осуществления права при отсутствии у управомоченного лица в этом интереса.

     Реакция государства на подобные действия носит  превентивный характер. Цель государственного вмешательства - предотвратить наступление  отрицательных последствий. Основанием для вмешательства является квалификация действий лица в качестве злоупотребления правом. Следовательно, действия лица квалифицируются в качестве злоупотребления правом до наступления отрицательных последствий. Таким образом, наступление отрицательных последствий не имеет значения для квалификации действий в качестве злоупотребления.

     Статья 10 ГК РФ в качестве основания для  квалификации злоупотребления правом называет исключительность намерения  причинить вред другому лицу (шикана). Между тем значительное число ученых посчитали нужным указать на крайнюю сложность доказывания исключительности умысла на причинение вреда и, как следствие, невозможность точного применения этого критерия на практике. Кроме того, в науке гражданского права уже высказывались серьезные сомнения в обоснованности отнесения шиканы к злоупотреблению правом, так как запрещение шиканы есть проведение границы гражданских прав законом, а не отсылка к судейскому усмотрению (то есть не отсылка к иным критериям, которые должен принять во внимание суд, в том числе интерес управомоченного лица), в связи с чем ошибочно подводить шикану под злоупотребление правом.

     С другой стороны, если бы действия по злоупотреблению  правом не приводили к каким-либо отрицательным последствиям, то у государства не было бы необходимости им препятствовать. Разрешение этого вопроса видится только в одном: последствия злоупотребления правом должны определяться не по их влиянию на третьих лиц, а по их влиянию на управомоченное лицо. При решении вопроса о квалификации каких-либо действий в качестве злоупотребления правом необходимо обращать внимание не на зло, которое управомоченный причиняет третьим лицам (запрет злоупотребления правом для этого не предназначен по своей природе), а на то, какие последствия будет иметь беспрепятственное осуществление права для управомоченного лица.

     Если  в результате такого осуществления  права произойдет нарушение прав или охраняемых законом интересов  третьих лиц, включая государство, то данные лица вправе прибегнуть к их защите способами, указанными в ст. 12 ГК, в зависимости от характера нарушения.

     При обращении в суд за защитой  права на истце не лежит бремя  доказывания наличия интереса в  его осуществлении, так как п. 3 ст. 10 ГК РФ закрепляет презумпцию осуществления права в своем интересе. Напротив, если ответчик полагает, что истец осуществляет право при отсутствии какой-либо выгоды для себя, то на него возлагается бремя доказывания этого обстоятельства. Если ответчик этого не сделал, то суд не может входить в исследование вопроса о злоупотреблении правом.

     В качестве примера из судебной практики можно привести известный казус, получивший значительный общественный резонанс как "дело о ликвидации телеканала ТВ-6". Некоммерческая организация "Негосударственный пенсионный фонд "Лукойл-Гарант" обратилась с иском о ликвидации ЗАО "Московская независимая вещательная корпорация" (далее - ЗАО) на основании первоначальной редакции п. 6 ст. 35 ФЗ "Об акционерных обществах" от 26 декабря 1995 г. №208-ФЗ. Данная норма предусматривала право акционеров требовать ликвидации общества, если размер чистых активов общества становился меньше предусмотренного законом минимального размера уставного капитала.

     Дело  дошло до Высшего Арбитражного Суда РФ, который данный иск признал  подлежащим удовлетворению. Установив, что по состоянию на 1 января 1999 г., 1 января 2000 г., 1 января 2001 г. ЗАО имело отрицательные показатели своей деятельности и не располагало чистыми активами, необходимыми для обеспечения минимального размера уставного капитала, предусмотренного ст. 26 ФЗ "Об акционерных обществах", Суд сделал вывод о том, что ЗАО в нарушение требований законодательства не приняло решения о своей ликвидации, в связи с чем истец, как акционер ЗАО, имеет право требовать ликвидации ЗАО в судебном порядке.

     При анализе данного дела заслуживают  внимания следующие обстоятельства. По отношению к акционерному обществу у акционера имеется ряд прав, основными в числе которых  являются два: участие в распределении  прибыли (получение дивидендов) и  участие в управлении делами общества (общее собрание акционеров, выдвижение кандидатур в органы управления обществом). Осуществление данных прав, безусловно, предполагает наличие самого акционерного общества, в отношении которого данные права могут осуществляться. Добившись в судебном порядке ликвидации общества, акционер, во-первых, утратит эти права, во-вторых, лишится удостоверяющих эти права ценных бумаг, как ликвидного оборотного актива. Возникает вопрос: какую выгоду может получить акционер, осуществляя право требования ликвидации общества, даже с учетом того, что в рассматриваемом деле при ликвидации ЗАО, с учетом имевшихся у ЗАО долгов, он получил намного меньше, чем в случае если бы просто продал свои акции. Ответ на этот вопрос может быть только один: осуществив право требования ликвидации ЗАО, истец не получит для себя никаких выгод. Как следствие, совершая данные действия, истец осуществляет свое право при отсутствии у него в этом какого-либо разумного интереса, и его действия, тем самым, представляют злоупотребление субъективным гражданским правом. Из обстоятельств дела очевидно, что действия истца по осуществлению своего права, будучи доведенными до логического конца, повлекли определенные последствия для ЗАО (его ликвидацию). Вместе с тем, данное обстоятельство лежит за пределами круга юридически значимых фактов, дающих основание квалифицировать действие истца в качестве злоупотребления правом. Но отказывать по данному делу в иске на основании ст. 10 ГК РФ судебные инстанции имели бы право только в одном случае: если бы ответчик тщательно обосновал эту позицию в судебном заседании, подкрепив ее соответствующими доказательствами, чего, как следует из анализа вынесенных по данному делу Постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ и Постановления ФАС Московского округа от 29 декабря 2001 г. № КГ-А40/7984-01, ответчик не сделал. Поэтому суд был обязан применить презумпцию действий истца в своем интересе и удовлетворить иск о ликвидации, что фактически и было сделано Высшим Арбитражным Судом РФ²².