Статус журналистов в военное время

     Необходимо  знать, что существует информация, разрешенная, для публикации и не разрешенная. Разрешенная – это информация об объектах, которые подверглись бомбардировкам, общее описание наземных баз и т.д. Информация, не подлежащая публикации - особая информация о количестве развернутых судов, наименования и места расположения особых формирований, информация о наступательных операциях, информация об операциях, которые были отменены или отсрочены.

     Представители московского Центра экстремальной  журналистики считают, что надо начинать поездку с личной психологической  подготовки. Нужно готовить себя к  тому, что можно оказаться в самых невероятных условиях, и необходимо заранее думать – как из таких условий выйти сегодня, как выйти завтра, как послезавтра. Следующее в психологической подготовке, что нужно отметить уже на месте, – это большое внимание ко всем деталям и обстановке. Журналист должен совершенно четко себе представлять, где он живет, где находится, где ездит, какие маршруты использует, каким транспортом пользуется, с кем из местных людей общается. Человек, впервые попадающий в сложную, критическую для него ситуацию, становится как бы слепым и глухим: он ничего не видит, ничего не замечает, купается в этой обстановке не по своей воле, а плывет туда, куда его несет течение. Поэтому в первые пять дней журналист, впервые попавший в подобную обстановку, будет слепым и глухим. Потом, через недельку, он обвыкнет, начнет адекватно воспринимать ситуацию, в которой оказался, и начнет работать.

     Журналисту, попавшему в «горячую точку», необходимо ответить на каждый из этих вопросов: знаете ли вы, что такое информационный вакуум вокруг себя и как его создать? Знаете ли, как осмотреть свою автомашину тогда, когда вы в нее садитесь в "горячей точке"? Знаете ли вы, каковы признаки посылки бомбы–письма, бандероли–бомбы? Знаете ли вы группу и резус–фактор своей крови и крови своих родных и близких? Знаете ли вы то ближайшее место, где вам могут оказать помощь – как правовую, так и медицинскую. Знаете ли вы признаки готовящегося против вас террористического акта? Знаете ли вы, что такое словесный портрет, и умеете ли им пользоваться? Знаете ли вы, что делать, если вас предупреждают телефонным звонком о том, что у вас в офисе заложена бомба? Знаете ли вы, как вести себя, когда вас похищают? Знаете ли вы, как себя вести в плену? Знаете ли, как выбирать маршрут передвижения на машине? Умеете ли выявлять за собой наружное наблюдение? Знаете ли вы, что такое легендирование, как оно работает в условиях кризисных ситуаций? Умеете ли организовывать конспиративные встречи со своими контактами, от которых получаете информацию?

     Как видим, правила, регулирующие поведение на территории военного конфликта, для журналиста соблюдать жизненно необходимо.¹⁵ Но помимо умения сохранить себе жизнь корреспондент должен наладить отношения с непосредственными участниками военных действий – с военными.

     При освещении вооруженного конфликта (как и любого социального конфликта, любой ситуации противостояния) идеальным  для СМИ является отражение позиций  обеих сторон конфликта. Этот же принцип  должен распространяться и на информацию. Яркие примеры несоблюдения этого принципа – в постсоветской истории. К примеру, практически все средства массовой информации стран СНГ в ходе гражданской войны в Таджикистане придерживались позиций только одной, правительственной стороны, никак не отражая точку зрения на события оппозиции. В российских СМИ, особенно телевизионных, эта тенденция сохранилась и в последующий период. В результате эти СМИ оказывают правительству Таджикистана медвежью услугу, регулярно вызывая своими публикациями раздражение представителей оппозиции и поддерживающей оппозицию части населения. Понятно, что это мало способствует развитию процесса национального примирения в республике. Другая крайность проявилась в ходе первой чеченской кампании в России. Ввиду того, что командование федеральной войсковой группировки не всегда и не в должной степени оказывалось готово предоставить журналистам исчерпывающую информацию о развитии событий, журналисты были вынуждены искать иные источники информации. Перехватив инициативу, главным и едва ли не основным источником информации для журналистов, работавших непосредственно в республике (использование сообщений агентств и других вторичных источников московскими редакциями не в счет), стала чеченская сторона. Понятно, что это обстоятельство создавало немало перекосов в формировании у зрительской и читающей аудитории общей информационной картины происходящего на Северном Кавказе. Ситуация диаметрально изменилась во второй чеченской кампании и можно, вероятно, предполагать, что и здесь общая картина далека от идеально объективной.

     Журналисты - прежде всего наблюдатели социальных бед. Когда была принята Декларация прав человека, те страны, которые ее подписывали, были далеко еще не в  состоянии соблюдать нормы этой Декларации. Она была как бы маяком, выступала неким идеальным образом, к которому эти страны двигались и продолжают двигаться. Журналист, в этом смысле, пытается перевести высокий язык религиозных понятий на язык социальной обыденности. Он - фактически свидетель некоего грандиозного гражданского процесса, который ведет народ против произвола власти. Журналист - представитель общества, которое развивается через противодействие произволу властей.

     4. Работа журналиста в зоне вооруженного конфликта.

     «Процесс  ликвидации последствий стихийных  бедствий и техногенных катастроф, безусловно, является значимым информационным поводом для средств массовой информации. Трагизм ситуации, мужество спасателей - все это неизменно привлекает внимание читателей и зрителей, а потому газеты и телеканалы стремятся как можно быстрее направить в зону бедствия своих корреспондентов».¹⁶

     «Способы  освещения войн и вооруженных  конфликтов телевидением вызывают множество  споров у исследователей массмедиа  и журналистов. Существует несколько подходов к данной проблеме. Первый подход к освещению конфликта преследует цель активизировать общественное мнение против одной из участвующих сторон, что иногда реализовалось на практике глобальными телесетями».¹⁷

     Второй  способ – «При освещении вооруженного конфликта (как и любого социального  конфликта, любой ситуации противостояния) идеальным для СМИ является отражение позиций обеих сторон конфликта. Этот же принцип должен распространяться и на информацию. Ярких примеров несоблюдения этого принципа в нашей постсоветской истории немало. К примеру, практически все средства массовой информации стран СНГ в ходе гражданской войны в Таджикистане придерживались позиций только одной, правительственной стороны, никак не отражая точку зрения на события оппозиции. В российских СМИ, особенно телевизионных, эта тенденция сохранилась и в последующий период. В результате эти СМИ оказывают правительству Таджикистана медвежью услугу, регулярно вызывая своими публикациями раздражение представителей оппозиции и поддерживающей оппозицию части населения».¹⁸ «Довольно часто телесети следуют этому способу освещения конфликта и представляют мнения двух конфликтующих сторон. Так, к обсуждению ближневосточного кризиса в эфире глобальных телеканалов приглашаются представители Израиля и Палестинской автономии. Это один из наиболее перспективных способов освещения конфликтов, поскольку причины конфликтов, по сути, часто сводятся к гигантскому различию идеологий, точек зрения. Неприятие мнений оппозиционных сторон приводит к еще большему провалу в отношениях, впечатлению, что одна сторона подавляет и притесняет другую (индийцы и пакистанцы, израильтяне и палестинцы, хуту и тутси, сербы и хорваты). Выслушать и понять разные точки зрения – такую возможность дает глобальное телевидение. Правда, надо отметить, что в реальности добиться взаимопонимания между оппозиционными сторонами крайне трудно. Еще труднее – заслужить репутацию беспристрастного телеканала в глазах той или иной стороны».¹⁹

     «Корреспондент  не должен разделять конфликтующие  стороны на «хороших» и «плохих», чтобы не упрощать ситуацию, не попасть в ловушку собственных чувств и не стать объектом манипулирования со стороны властей. Игнорирование этого правила (например, во время войны в Персидском заливе и военной операции в Ираке Саддам Хусейн предстал как воплощенное зло, в период балканского кризиса злодеем оказался Слободан Милошевич, после терактов во всем обвинили бен Ладена) может привести к нарушению достоверности и целостности картины происходящего. Журналисту, открыто занявшему сочувствующую позицию по отношению к одной стороне, при внезапном изменении событий придется менять свое мнение перед многомиллионной аудиторией. Это подорвет доверие к телекомпании, которую он представляет».²⁰

     Важным  аспектом в освещении событий  «горячей точки» является объективность  и достоверность фактов. «Не бывает журналистики стопроцентно объективной и беспристрастной, как не бывает журналистики независимой без изъянов. Другое дело, что объективность, беспристрастность и независимость – это те идеалы, к которым нужно и можно стремиться».²¹

     «Требования, предъявляемые к видеоряду во время освещения военных действий, довольно строги. При этом самоцензура журналистов имеет приоритетное значение. Одна из основных концепций «визуального» вещания во время военных конфликтов и катастроф CNN, ВВС World и Euronews основывается на щадящем и сочувственном отношении к зрителям. Так, сцены насилия и трупы не показываются без достаточных на это оснований. Телесети избегают демонстрировать удручающие последствия перестрелок или несчастий. Человеческие жертвы, изуродованные люди оказывают крайне сильное воздействие на аудиторию, в которой могут оказаться дети. Жесткие ограничения на показ и демонстрацию насилия имеют под собой серьезные основания, поскольку не допускают снижения порога чувствительности аудитории, десенсибилизации.

     CNN International 28 сентября 1999 года продемонстрировала  пленку с записью, как чеченец  целится в голову захваченного  в плен российского солдата.  Держит его на мушке, курок  взведен, но неожиданно стреляет  в другого пленного. Показывая  впервые материал, CNN не отредактировала пленку, и в эфир прошел почти весь сюжет. При повторном же показе пленка была отредактирована: сцены убийства вырезали. Побуждения журналистов понятны: они получили уникальный видеоматериал, и трудно удержаться от желания показать его целиком. Однако демонстрация сцен насилия не вписывается в концепции вещания глобального ТВ.

     Визуальная  сторона конфликтов особенно важна, поскольку именно она наиболее сильно отражается на массовом восприятии событий  зрителями. Как считают исследователи, восприятие конфликтов в значительной степени стереотипизировано и включает в себя эмоциональную реакцию с чувством враждебности по отношению к одной стороне и когнитивный аспект – стремление к упрощению информации, схематичную оценку фактов, избирательность восприятия.

     Журналисты, работающие в зоне военных действий, вынуждены соблюдать определенные правила освещения борьбы, главными участниками которой выступают  политики. Серьезные проблемы с доступом к информации могут возникнуть из-за умалчивания фактов со стороны властей, пропагандистской деятельности политиков и неправительственных деятелей, а также из-за прямых угроз жизни журналистов.

     Все это создает непростые условия  для корреспондентов глобальных телесетей. Во-первых, они должны разбираться  в пропагандистской информации сторон и выделять реальные факты. Во-вторых, угроза жизни журналистов может ограничивать рамки репортажей, а упущение подробностей ведет к неполному контексту. В-третьих, правительства сильной стороны выставляют свои решения в благоприятном свете, стараясь повлиять на общественное мнение. Так, во время войны в Ираке 2003 года глобальным новостным СМИ приходилось выдерживать сильный прессинг со стороны властей-инициаторов военных действий, из-за которого объективная оценка ситуации становилась не всегда возможной».²²

     Освещение терактов в СМИ – тема особая, а проблема этого освещения является парадоксальной. «Рассказывая в эфире  о террористическом акте, журналисты привлекают к нему внимание мировой  общественности, а значит, террористы получают «бесплатную» рекламу. В то же время умалчивать о подобных событиях не представляется возможным не только из-за «права знать», но и из-за возможности привлечения различных политических и дипломатических ресурсов для решения проблемы.

     Глобальные  телесети несут особую ответственность за освещение случаев террора, потому что обеспечивают международное освещение событий, что становится особенно привлекательным для экстремистов. Поэтому одна из главных концепций репортажей о таких случаях – сведение к минимуму рекламного аспекта сообщения. Нельзя создавать впечатление о законности действий террористов, поэтому ведущие и корреспонденты избегают таких слов, как «казнить», «военно-полевой суд», «бригада». Раньше не всегда можно было услышать и само определение – «террорист». Вместо этого ведущие и корреспонденты пользовались словами «похитители», «бойцы ИРА», «члены движения Талибан». После 11 сентября 2001 г. термин «международный терроризм» прочно вошел в лексикон глобальных сетей. Стоит отметить, что во время освещения кризиса с заложниками в Москве в октябре 2002 года глобальные телесети так и не назвали вещи своими именами: шахидов-смертников называли «чеченскими сепаратистами», «повстанцами», «захватчиками», но не террористами.