Анастас Микоян, личность в истории

Во главе пищевой промышленности СССР  
Тяжелый политический и экономический кризис 1928 - 1933 годов стал все же ослабевать. Раны, нанесенные стране и народу, постепенно затягивались. Одновременно стали давать плоды и те громадные усилия, которые были предприняты в эти же годы для создания промышленности. Хотя и более медленно, чем тяжелая индустрия, развивались легкая и пищевая. В 1934 году в СССР был образован самостоятельный Наркомат пищевой промышленности, во главе которого был поставлен Микоян. В России в урожайные годы не было недостатка в натуральных продовольственных товарах. Однако пищевая промышленность была очень слабой. Почти не существовало и системы общественного питания. Инициативе и умелому руководству Микояна наша страна обязана сравнительно быстрым развитием в годы второй пятилетки многих отраслей пищевой промышленности (консервы, производство сахара, конфет, шоколада, печенья, колбас и сосисок, табака, жиров, хлебопечения и т. д.). Микоян предпринял длительную поездку в США для знакомства с различными видами и технологией пищевой промышленности. СССР в середине 30-х годов производил, например, в сто раз меньше мороженого, чем США. Именно Микоян помог быстрому развитию производства искусственного холода и разных видов мороженого в СССР. Вообще мороженое было настоящим увлечением Микояна. Даже Сталин как-то заметил: "Ты, Анастас Иванович, такой человек, которому не так коммунизм важен, как решение проблемы изготовления хорошего мороженого".

По  инициативе Микояна в стране значительно  увеличилось производство котлет. Лучшие сорта котлет и сегодня нередко  называют "микояновскими". К сожалению, их теперь очень редко продают  даже в московских магазинах.

В подчинении Микояна оказалась и  вся ликеро-водочная промышленность страны. Выступая на Первом Всесоюзном совещании стахановцев, Микоян говорил: "В 1935 году водки продано меньше, чем в 1934 году, а в 1934 году меньше, чем в 1933-м, несмотря на серьезное  улучшение качества водки. Это единственная отрасль производства Наркомпищепрома, которая идет не вперед, а назад, к огорчению работников нашей  водочной промышленности.

Но  ничего, если огорчаются наши спиртовики... Тов. Сталин давно нас предупреждал, что с культурным ростом страны уровень  потребления водки будет падать, а будет расти роль и значение кино и радио".

Огорчаться  работникам водочной промышленности пришлось не так уж долго. Сегодня в нашей  стране есть не только радио и кино, но и телевидение, а производство водки и в 60-е, и в 70-е, и в 80-е  годы во много раз превысило довоенный  уровень и продолжает расти,

В конце 30-х годов в СССР по инициативе Микояна была издана и первая советская  поваренная книга - "Книга о вкусной  и здоровой пище". К каждому  из ее разделов было подобрано в  качестве эпиграфа какое-либо из высказываний Микояна или Сталина. Так, например, перед разделом "Рыба" можно  было прочесть такую сентенцию:

"Раньше  торговля живой рыбой у нас  вовсе отсутствовала, но в 1933 г. однажды товарищ Сталин задал  мне вопрос: "А продают ли  у нас где-нибудь живую рыбу?" "Незнаю. - говорю, - наверное, не продают". Товарищ Сталин. продолжает допытываться: "А почему не продают? Раньше  бывало". После этого мы на  это дело нажали и теперь  имеем прекрасные магазины, главным  образом в Москве и Ленинграде, где продают до 19 сортов живой  рыбы..."

Перед разделом "Холодные блюда и закуски" можно было прочисть:

"...Некоторые  могут подумать, что товарищ Сталин, загруженный большими вопросами  международной и внутренней политики, не в состоянии уделять внимание  таким делам, как производство  сосисок. Это неверно... Случается,  что нарком пищевой промышленности  кое о чем забывает, а товарищ  Сталин ему напоминает. Я кйк-то  сказал товарищу Сталину, что  хочу раздуть производство сосисок;  товарищ Сталин одобрил это  решение, заметив при этом, что"в  Америке фабриканты сосисок разбогатели  от этого дела, в частности  от продажи горячих сосисок  на стадионах и в других  местах скопления публики. Миллионерами, "сосисочными королями" стали.

Конечно, товарищи, нам королей не надо, но сосиски делать надо вовсю".

Перед разделом "Горячие и холодные напитки" Микоян обошелся без ссылки на Сталина, а привел лишь отрывок  из собственной речи:

"...Но  почему же до сих пор шла  слава о русском пьянстве? Потому, что при царе народ нищенствовал, и тогда пили не от веселья,  а от горя, от нищеты. Пили именно, чтобы напиться и забыть про  свою проклятую жизнь... Теперь  веселее стало жить. От хорошей  и сытой жизни пьяным не  напьешься. Весело стало жить, значит, и выпить можно, но выпить  так, чтобы рассудок не терять  и не во вред здоровью".

Как администратор Микоян был обычно вежлив со своими подчиненными. Но он был "сталинским" наркомом. В хорошем  настроении этот человек мог одарить  посетителей апельсинами из вазы на своем столе. Но в плохом настроении он порой швырял им в лицо подписанные (или неподписанные) бумаги, как это  нередко делал и Каганович.

В годы террора  
В 1935 году Микоян был избран полноправным членом Политбюро, а в 1937 году назначен заместителем Председателя Совнаркома.

Некоторые из близких друзей и родственников  Микояна пытаются до сих пор утверждать, что Анастас Микоян не принимал никакого участия в репрессиях, в терроре 30-х годов, хотя и не протестовал  против них открыто.

К сожалению, эти утверждения не согласуются  с действительностью. Конечно, Микоян никогда не был столь активен  и агрессивен, как Каганович, но он не мог, оставаясь членом Политбюро, вообще уклониться от участия в репрессиях. Во-первых, как член Политбюро, Микоян должен был нести свою долю ответственности  за все решения Политбюро, связанные  с репрессиями. На многих подготовленных Ежовым списках людей, предназначенных  к "ликвидации", Сталин не просто ставил свою подпись, но давал их также  и другим членам Политбюро. Во-вторых, каждый из наркомов должен был тогда  санкционировать аресты руководящих  работников в своей отрасли. Трудно предположить, что Микоян ничего не знал об арестах многих видных деятелей торговли и пищевой промышленности. С. Орджоникидзе, который пытался  защитить своих подчиненных, был  доведен еще в начале 1937 года до самоубийства. Микоян был другом Орджоникидзе, и младшего из своих пяти сыновей  он назвал его именем. Выступая через  двадцать лет на партийном собрании завода "Красный пролетарий", Микоян сам рассказал, что вскоре после  смерти Орджоникидзе Сталин вызвал его  к себе и сказал ему с угрозой: "История о том, как были расстреляны 26 бакинских комиссаров и только один из них - Микоян, - остался в живых, темна и запутанна. И ты, Анастас, не заставляй нас распутывать  эту историю".

После такого предупреждения даже путь, избранный  Серго, был сомнителен для Микояна, так как над ним все время  висела угроза быть обвиненным в предательстве  своих товарищей по Бакинской  коммуне. И Микоян подчинился Сталину. На февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП(б) Микояну поручили возглавить комиссию, которая должна была решить участь Бухарина и Рыкова. Ее определение  было кратким: арестовать, судить, расстрелять. Вместе с Маленковым, тогда еще  даже не членом ЦК, Микоян выезжал осенью 1937 года в Армению для проведения чистки партийных и государственных  органов от "врагов народа". Это  была жестокая репрессивная кампания, в результате которой погибли  сотни, а если учитывать и районные кадры, то тысячи ни в чем не повинных людей. Республиканская газета "Коммунист" в конце 1937 года писала:

"По  указанию великого Сталина товарищ  Микоян оказал громадную помощь  большевикам Армении в разоблачении  и выкорчевывании врагов армянского  народа, пробравшихся к руководству  и стремившихся отдать армянский  народ в кабалу помещикам и  капиталистам, презренных бандитов  Аматуни, Гулояна, Акопова и  других".

"Страстно  ненавидя всех врагов социализма, тов. Микоян оказал огромную  помощь армянскому народу и  на основе указаний великого  Сталина лично помог рабочим  и крестьянам Армении разоблачить  и разгромить подлых врагов, троцкистско-бухаринских,  дашнакско-националистических шпионов,  вредивших рабочей и крестьянской  Армении".

"...Микоян, который по указанию великого  Сталина выявил и вышвырнул  заклятых врагов трудящихся троцкистов, дашнаков Аматуни, Акопова, Гулояна,  Мугдуси и других мерзавцев".

Именно  Микоян выступал от Политбюро ЦК на торжественном собрании актива Москвы, посвященном 20-летию органов ВЧК - ОГПУ - НКВД. Он поносил при этом "врагов народа", в число которых  к этому времени попало уже  большинство членов ЦК ВКП(б), и восхвалял "сталинского наркома" Ежова. "Учитесь, - говорил Микоян, у товарища Ежова  сталинскому стилю работы, как  он учился и учится у товарища Сталина. Он сумел проявить заботу к основному  костяку работников НКВД, по-большевистски  воспитать в духе Дзержинского, в  духе нашей партии". Микоян даже воскликнул: "Славно поработало НКВД за это время!" Он имел в виду 1937 год.

Один  из случайных участников этого заседания  вспоминал через несколько десятилетий:

"Доклад  читал Микоян, одетый в темную  кавказскую рубашку с поясом. Слов я разобрать не мог,  наверное, из-за того, что говорил  он с сильным акцентом. Сталина  в президиуме не было. Буденный  появился с большим опозданием, и заседание было прервано  овациями, какая-то женщина даже  что-то прокричала. Потом снова вспыхнули овации - это Сталин возник в ложе - и не прекратились, пока он не скрылся. Но, пожалуй, самые бурные приветствия достались любимому "сталинскому наркому" Ежову. Ежов стоял потупившись - густая черная копна волос - и застенчиво улыбался, словно не был уверен, заслуживает ли он таких восторгов".

В то же время Микоян оказывал в ряде случаев материальную или иную помощь родственникам некоторых своих  арестованных товарищей или даже обещал "при первой возможности" посодействовать в их освобождении. Так, например, он не забыл о семье  Аркадия Брайтмана, ответственного работника Наркомата финансов, которого знал еще по Баку. Сам Брайтман был  расстрелян, и ему уже ничем  помочь было нельзя. Но его жену и  двух малолетних детей все же оставили в Москве, а не сослали, как многих других. После смерти Сталина Микоян устроил жену Брайтмана в один из подведомственных ему институтов и помог вернуться из ссылки ее сестре.

Недавно умерший маршал И. Х. Баграмян, прославившийся в годы Отечественной войны, в 1937 году учился в Академии Генерального штаба. В это время там свирепствовали доносы и поощрялась "сверхбдительность". Между тем в биографии Баграмяна  был крайне опасный по тем временам пункт: в 1918 - 1921 годах он служил в  Армянской армии (дашнаков), созданной  тогда главным образом для  защиты от возможной турецкой оккупации: не прошло еще трех лет со страшного  преступления - уничтожения в Турции полутора миллионов армян. Позднее  Баграмян вышел из Арийской армии  и вступил в Красную Армию, а потом и в Коммунистическую партию. Но сейчас, в 1937 году, он со дня  на день ждал ареста. По совету друзей Баграмян написал Микояну, и тот  помог своему земляку. Баграмян не был  арестован, а следствие, начатое  против него, было прекращено.

Показательна  в этом отношении и история  А. В. Снегова, который подружился с  Микояном еще в дни Х съезда РКП(б). Оба они были тогда молодыми партийными работниками. Снегов был  арестован в Ленинграде и после  тяжелых пыток приговорен к расстрелу. Его "однодельцы" были уже почти  все расстреляны. В это время  пришло известие об аресте начальника Ленинградского управления НКВД Л. Заковского. Еще раньше был смещен со своего поста и Ежов. Через несколько  дней Снегов был освобожден и получил  справку о реабилитации. Он пошел  в Смольный к Жданову и долго  рассказывал ему о том, что  происходило в недрах НКВД. Жданов был, видимо, осведомлен об этом больше Снегова. Он посоветовал последнему немедленно уезжать из Ленинграда и, если возможно, добиться партийной  реабилитации: Снегов выехал в Москву. Здесь он обратился к А. А. Андрееву, который в эти месяцы возглавлял комиссию по расследованию деятельности Ежова. Снегов почти пять часов рассказывал  Андрееву о том, что творилось  в застенках Ленинградского НКВД. Однако и для Андреева все это было не слишком большой новостью, он в 1937 - 1938 годах активно участвовал во многих репрессивных кампаниях. Снегов сообщил о своем освобождении Молотову, который сухо принял это к Сведению, а также Калинину, который осведомился: "Ну что, здорово попало? Зайдешь?" Микоян, которому позвонил Снегов, попросил его немедленно приехать и внимательно выслушал его рассказ. О расстреле Заковского Микоян сказал: "Одним мерзавцем стало меньше". Узнав о самоубийстве партийного работника М. Литвина, который был назначен на работу в НКВД, но через неделю застрелился, оставив записку, что не желает участвовать в истреблении кадров партии, Микоян выразил сожаление. Анастас Иванович не советовал Снегову идти в КПК. Он выдал ему и его жене путевки в санаторий, немало денег и рекомендовал уехать и отдохнуть но Снегов настаивал, и Микоян позвонил Шкирятову, чтобы тот побыстрее решил вопрос о Снегове. И Шкирятов "побеспокоился" об этом. Когда Снегов пришел в КПК, Шкирятов попросил его подождать немного в приемной. Не прошло и получаса, как в приемную вошли четверо сотрудников НКВД. У них был подписанный Берия ордер на арест Снегова. Шкирятов был доверенным человеком Берия, а последний, помнил и ненавидел Снегова еще по работе в Закавказье в 1930 - 1931 годах.

Страшная  машина сталинского террора уничтожила в 1937 - 1938 годах большую .часть партийных, советских, военных и хозяйственных  кадров высшего и среднего звена. Но страна не могла оставаться без  руководства, и на место уничтоженных или отправленных в заключение людей  приходили новые. Для многих это  было время стремительного продвижения  вверх. Показательна в этом отношении  судьба А: Н. Косыгина. .Скромный, работник из системы потребительской кооперации в Сибири, Косыгин в 1930 году поступил в Ленинградский текстильный  институт, который окон.чил в 1935 году. Его направили мастером цеха на фабрику  им. А. И. Желябова, Но уже в 1937 году Косыгин  был назначен директором Октябрьской  прядильно-ткацкой фабрики, в 1938 году он стал заведовать промышленно-транспортным отделом Ленинградского обкома партии, и в этом же году его избрали  председателем Ленгорисполкома. В  этот период с ним познакомился Микоян. Молодой и энергичный Косыгин  понравился Микояну. Когда на следующий  год было решено создать общесоюзный  Наркомат текстильной промышленности, Микоян сказал Сталину, что в Ленинграде есть энергичный руководитель, который  хорошо знает текстильное производство. Сталин согласился с Микояном, и  Косыгин был срочно вызван в Москву. По приезде на перроне Ленинградского вокзала Алексей Николаевич узнал, что он уже назначен наркомом текстильной  промышленности СССР.

Микоян в годы войны  
В 1939 - 1940 годах, как нарком внешней торговли, Микоян вел переговоры по немецкими экономическими делегациями и следил за аккуратным выполнением заключенных соглашений. Хотя сроки поставок немецкого оборудования срывались уже в 1940 году, поезда с продовольствием и сырьем шли из СССР в Германию едва ли не до 21 июня 1941 года.

Война решительно изменила положение и  обязанности Микояна.

Еще перед войной, когда под контролем  Микояна находились торговля, снабжение, производство товаров легкой и пищевой  индустрии, он заявлял: "Мы можем  сказать, что когда Красной Армии  потребуются во время войны продукты питания, то она получит вдоволь  сгущенное молоко, кофе и какао, мясные и куриные консервы, конфеты, варенье  и еще многое другое, чем богата наша страна".

Конечно, снабжение Красной Армии в  годы войны было не столь уж обильным, но в основном удовлетворительным. Сразу же после начала войны Микоян возглавил Комитет продовольственно-вещевого снабжения Красной Армии. В 1942 году Анастас Иванович был включен  в Государственный Комитет Обороны (ГКО) - высший орган власти в стране на период войны. Заслуги Микояна  в снабжении армии были столь  бесспорны, что еще в 1943 году, в  разгар войны, ему было присвоено  звание Героя Социалистического  Труда. Вскоре после начала войны  Микоян был включен в Совет  по эвакуации, во главе которого был  поставлен Н. М, Шверник. Этому Совету пришлось провести громадную работу по эвакуации в восточные и  южные районы многих миллионов рабочих  и служащих и тысяч промышленных предприятий. К началу 1943 года общее  число эвакуированных составило  около 25 миллионов человек. Когда  Красная Армия, добившись перелома в войне, стала продвигаться на запад, Микоян вошел в Государственный  комитет по восстановлению хозяйства  освобожденных районов.