Брестская уния 1569 г. и общественно-политическая борьба православного населения на Украине в конце 16 – первой половине 17 вв.

Учреждение  образования «Белорусский государственный 

педагогический  университет имени Максима Танка» 
 
 

Кафедра истории Белоруссии 
 
 

Реферат

«Брестская  уния 1569 г. и общественно-политическая борьба православного населения  на Украине в конце 16 – первой половине 17 вв.» 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Минск 2005

В первые десятилетия после Брестской  унии возникла полемика между сторонниками и противниками унии. Значительное место в полемике занял вопрос о различии между православным и  католическим вероучениями. На первый план среди этих различий выдвинули вопрос о примате папы. Наряду с чисто богословской полемикой выделяются вопросы по церковной истории. Нуждаясь в историческом прецеденте для своих действий, униатские публицисты доказывали, что уже во время принятия христианства славяне находились в сфере влияния Рима, что крещение Руси произошло в то время, когда константинопольские патриархи признавали верховенство власти папы. Православные напротив отстаивали точку зрения, что восточные славяне приняли христианство из Константинополя, и Киевская митрополия является частью Константинопольской патриархии. Имели место и публичные споры о прошлом западнорусской церкви перед светской средой, как это имело место во время споров между униатским митрополитом Р.Корсаком и православными перед сеймовой комиссией во время «бескоролевья».

Первостепенной  задачей для православных полемистов было показать незаконный характер действий епископов, заключавших унию и, следовательно, незаконный характер унии с точки зрения норм католического права, и с точки зрения традиций православной церкви. Главная опасность для православных заключалась в том, что унию поддержал король и его сановники. Находило это свое выражение прежде всего в том, что церковные должности, традиционно находившиеся под патронатом монарха, предавались лишь сторонникам унии, а духовенство, не желавшее подчиняться униатским епископам, стало подвергаться преследованиям, наиболее ярким проявлением которых стало закрытие церквей. В борьбе за свои права православное духовенство, в особенности в 20-е годы 17в., неоднократно обращалось к поддержке и защите Запорожского войска. Действия властей, направленные на поддержку униатов, были восприняты как незаконные, так как в акте Варшавской конфедерации 1573 г. было записано обязательство давать православные церковные должности лишь людям «греческой религии». В привилеях 1569г., оформлявших включение Волыни и Киевщины в состав Польского королевства, содержал обязательство «вцале заховати» на этих территориях положение всех традиционных институтов «как Римского яко и Греческого Закона». Уже на сейме 1569 г., предшествовавшем окончательному оформлению унии, послы православного дворянства требовали, чтобы у епископов, принявших унию, были отобраны их кафедры, так как они не принадлежали к лицам «греческой религии».

Развернутое обоснование эти утверждения  получили в одном из первых памятников антиуниатской публицистики «Апокрисисе»,написанном по поручению князя К. Острожского  протестантским публицистом Мартином Броневским. В «Перестроге» -- полемическом памятнике, созданном в 1605-1606 гг. автором, связанном с Львовским Братством, события заключения унии представлены иначе. Если, по убеждению автора «Апокрисиса», отношения между народами и исповеданиями в прошлом складывались гармонично и ухудшились лишь с заключением унии, то для автора «Перестороги» действия короля и униатов были продолжением враждебности по отношению к православным. Сыграло свое значение и положение православных во Львове: ссылаясь на вероисповедание верхушка города отказала мещанам в праве участвовать в управлении городом. Для автора «Апокрисиса» главной социальной группой, чьи интересы ущемлены религиозной политикой правительства, это православное дворянство. Когда автор «Перестороги» говорит о «панстве русском», для него это люди, отказавшиеся от своей веры.

Новый этап конфликта относится к началу 20-х годов. В 1620 г. православные добились постановления православного митрополита и епископов. Значение этого события заключалось в том, что назначение епископов было прерогативой короля, то выступление православного общества с инициативой постановления епископов без такой санкции говорило о его готовности, отстаивая свои интересы, пойти на прямую конфронтацию с государственной властью. Именно опираясь на волю запорожского казачества, с которым были вынуждены считаться и к помощи которого не раз прибегали польские короли, Иерусалимский Патриарх Феофан IV восстановил на Украине православную церковную иерархию.

Один  из крупнейших исследователей запорожского казачества Д.Эварницкий писал о религиозном характере казаков следующее: «Отличительною чертою запорожских казаков была их глубокая религиозность; черта эта объясняется самым складом жизни их: ничто так, говорят, не развивает в человеке религиозного чувства как постоянная война... Оттого при всей патриархальной простоте и при всей видимой разгульной жизни запорожские казаки всегда отличались глубокою религиозностью и искреннею, чуждою всякого ханжества, набожностью. Защита предковой веры и православной церкви составляла основу всей их жизни: на этой почве, даже забыв свою национальную вражду, они никогда не могли забыть оскорбление своей святыни... Живя под верховенством польского правительства и пользуясь разными благами Речи Посполитой, запорожцы всею своею казацкою душою ненавидели ляхов за то, что они были католиками, гонителями православной веры и распространителями унии; слово «католык» даже сделалось бранным словом на языке казаков».

Но дело было не только в общем настрое запорожских казаков и их неприязни к католичеству. Решающее значение в восстановлении православной иерархии на Украине имела сама личность гетмана Петра Сагайдачного, обладавшего к 1620 году огромным влиянием па Украине. Фамилия Сагайдачный — восточного происхождения. Слово «сагайдак» в переводе с тюркского на русский значит «дикий козел», в переносном значении — «лук, обтянутый кожей дикого козла». Конашевич — это отчество от имени Конон или Конаш, сам Петр Сагайдачный был родом из-под Самбора. По словам того же Эварницкого, Сагайдачный действовал на Украине «за православную веру и народность одинаково искусно как саблей, так и пером». По мнению ряда историков, Петр Сагайдачный был из дворянской семьи. В начале своего жизненного пути Петр Сагайдачный учился на Волыни в училище князя Константина Константиновича Острожского, известного противника унии, защитника православия и поборника просвещения. Затем Петр Сагайдачный поступил в Запорожское войско, где за заслуги стал сначала старшиною, а уже впоследствии — гетманом.

Из походов  запорожцев того времени особенно известен поход 1616 года. После похода на Константинополь турецкий султан отправил против казаков сразу двух предводителей: Али-пашу морем и Скиндер-пашу сухим путем. Казаки, в числе 2 тысяч человек, под началом Петра Сагайдачного в начале 1616 года вышли навстречу Али-паше., двигаясь по Днепру. Сражение в днепровском лимане между войском Сагайдачного и флотом Али-паши закончилось полным разгромом турок — сам Али-паша бежал, а казаки захватили около полутора десятка галер и ста челнов. Очистив днепровский лиман от турок, Сагайдачный пошел к побережью Крыма и сжег город Кафу, «погромил 14 тысяч мусульман, перетопил и пережег их каторги... освободил множество пленных христиан и навел страх на самого султана», — так писал об этом известный историк М. Максимович.

Из Кафы, переплыв Черное море, казаки пошли к берегам Малой Азии и благодаря сильному ветру дошли до Минеры. От Минеры запорожцы добрались берегом до Синопа и Трапезунда и взяли приступом оба города. Пока казаки совершали этот грандиозный поход, турецкий военачальник Ибрагим-паша напал на незащищенное Запорожье, в котором оставалось лишь несколько сот казаков. Отступившего к речке Конские Воды Ибрагим-пашу настиг возвращавшийся из похода Петр Сагайдачный и, напав внезапно, отбил у Ибрагим-паши всю добычу и всех пленников, перебив весь неприятельский отряд.

Известие  о покорении казаками Кафы, Синопа и Трапезунда проникло далеко за пределы Турции, достигнув даже Италии. По свидетельству итальянского писателя первой половины XVII века Отавио Сапиенция, запорожских казаков было в то время от 30 до 40 тысяч человек, их поддерживал казачий флот, насчитывавший от 200 до .300 чаек.

Жизнь Сагайдачного содержит в себе один малообъяснимый факт, относящийся к походу польского войска на Россию в 1618 году. Сагайдачный участвовал на стороне поляков в войне с Россией и действовал достаточно жестоко. Соединившись с войском королевича Владислава (сына польского короля Сигизмунда III) у Донского монастыря 20 сентября 1618 года, Сагайдачный весь октябрь участвовал в осаде Москвы. В конце октября Владислав снял осаду.

Описывая  эти события, одни исследователи  говорят об упорстве с обеих сторон, однако Максимович предлагает свою версию. Осада Москвы была поручена Владиславом Сагайдачному, и для приступа назначена была ночь под праздник Покрова. Два перебежчика оповестили об этом защитников Москвы, и они поспешно укрепились у всех ворот. К полуночи Сагайдачный со своим войском был уже у Арбатских ворот, а ворота Острожные были уже выломаны. «Но при первой стычке с москвитянами, гетман прекратил осаду... Отчего же? Оттого, я думаю, что осада Москвы была ему не по мысли; в противном случае, как ни любил он сберегать своих казаков и как ни силен мог быть первый отпор ему от москвитян, но привыкший к победам и взятию городов, имея у себя под рукою надежное и многочисленное войско, грозный гетман не покинул бы так скоро начатого дела. Его казацкое сердце могло смутиться от мысли, что он начал крушить единоверную ему русскую столицу, для того чтобы отдать ее в руки иноверца... И может быть, такое раздумье пришло к нему в тот самый час, когда Москва звоном колоколов своих позвала православный народ к заутрене на праздник Покрова и руки осаждавших ее казаков невольно поднялись па крестное знамение. В тот час благочестивый гетман, ужо исполнив свой подданический долг взятием меньших городов и приступом к самой столице, мог безукоризненно отойти от молящейся Москвы».

В документах тех лет так говорилось об этом: «Едва Бог сохранил царствующий  град Москву; помощию же Пречистой  Богородицы, славного ея Покрова, тех литовских людей от города отбиша, и многих людей у них побища; гетман же отыде прочь и ста опять в таборах... Государь же поставил храм каменной, по обету своему, во имя Покрова Пречистыя Богородицы, во дворцовом селе Рыбцове» (что называлось и селом Покровским). Война завершилась 1 декабря Деулинским перемирием (на четырнадцать с половиной лет), по которому часть русских земель, включая Смоленск и Чернигов, отошла к Польше. При отступлении Сагайдачного из русских пределов триста казаков вернулись к Москве «на государево имя».

 В  грамоте, которую привез Петр Одинец от гетмана, говорилось, что «...гетман, атаман, сотники и все войско прежним великим государям повинность чинили и им служили, и за свои службы милость и жалованье себе имели, так в той же повинности и ныне царскому величеству хотят быть и, за порогами будучи, службу хотят против всяких неприятелей оказывать».

Таким было положение Сагайдачного к тому времени, когда он замыслил восстановить православную иерархию на Украине. Помогло Сагайдачному простое стечение обстоятельств. Из Москвы возвращался Иерусалимский патриарх Феофан, возведший 23 июня 1619 года в сан патриарха Московского и Всея Руси митрополита Филарета, отца царя Михаила Федоровича.

Совершенно  справедливо один из церковных историков написал почти полтора столетия назад: «...Патриархи Восточные, теснимые в своих пределах, стали часто посещать страну православия, где их с любовию принимали благочестивые самодержцы... Более других подвизался блаженный пастырь Феофан, в течение тридцатисемилетнего своего святительства, и отечество должно всегда помнить его великие заслуги; ибо он посетил и утвердил оное в самую бедственную эпоху Унии и самозванцев, когда ни северная, ни южная Россия не имели пастыря».

Даже  польский король Сигизмунд, несмотря на свою неприязнь к православию и покровительство униатам, был вынужден признать патриарший сан Феофана и велел воздавать главе Иерусалимской Православной Церкви должные почести. Польское правительство, однако, опасалось, что приезд патриарха Феофана возбудит волнения среди казаков. Официально заявив населению Киева о том, что оно поступило правильно, приняв учтиво такого великого человека и знатного гостя, как Иерусалимский Патриарх, польские власти тем не менее дали указание киевскому воеводе Фоме Замойскому внимательно следить за патриархом, которому внешне оказывались знаки внимания и уважения.

Открыто враждебно отнеслись к патриарху Феофану только униаты. Они пытались убедить короля Сигизмунда, что патриарх Феофан — вовсе не патриарх, а самозванец, обманщик и шпион турецкого султана и что поставленные Феофаном епископы — тоже самозванцы, изменники и возмутители народа. Однако впоследствии униаты и сам папа римский признали де-факто архиерейские хиротонии, совершенные патриархом Феофаном. Но в феврали 1621 года униатский митрополит Вельямин Рутский требовал от тогдашнего канцлера Льва Сапеги схватить православных епископов как якобы самозванцев, изменников и бунтовщиков. На что Лев Сапега отверил: «...Важнее, же всего: как бы это не повело к большому возмущению и кровопролитию. Да и на запорожских казаков надо оглядываться, чтобы они не сделали нам чего худого, потому что тот самозванец (так Сапега называл главу Иерусалимской Церкви) находится между ними. А у них сила много значит, и они высоко чтят его, и чуть-чуть не благоговеют пред ним, как пред Богом».