На четвертом заседании, на котором
вместе с другими русскими святителями
присутствовал и Вятский епископ
Александр, предстал пред лицо Собора
протопоп Аввакум. Он еще прежде, недель
за десять, привезен был из Мезени в
Москву и после напрасных увещаний,
сделанных ему Крутицким митрополитом
Павлом, отослан в Пафнутиев монастырь
под начало. Сюда также несколько
раз присылали архиереи убеждать
его, но безуспешно, и Аввакум даже
написал в ответ им, как сам
сознается, "с большою бранью"
свою сказку. На Соборе его допрашивали
о тех хулах, которые написал
он на исправленный Символ веры, на троеперстие
в крестном знамении, на новоисправленные
книги и исправителей, и о клеветах
его на московских священников, будто
они не веруют во Христа вочеловечившегося,
не исповедуют Его Воскресения, не исповедуют
Духа Святого истинным, и пр. и
пр. Аввакум вступил в состязание
с отцами Собора, упорно отстаивал
свои мысли, оставался глух ко всем
доказательствам и убеждениям и
дерзко "укори в лице весь освященный
Собор, вся неправославными нарицая".
Ввиду такой нераскаянности и
ожесточения Собор определил
лишить Аввакума священства и предать
анафеме. Определение Собора исполнено
13 мая в соборной церкви Мшения Пресвятой
Богородицы. Но Аввакум и при этом
остался себе верен. "Власти стригли
меня, - говорит он, - потом и проклинали,
а я их проклинал сопротив; зело
было мятежно в обедню ту тут".»
Большой Московский Собор 1667 г. произнес
общий приговор, общую анафему
на всех последователей раскола и
постановил по примеру древней Церкви
общее правило - подвергать их наказанию
не только церковному, но и по градским
законам. И нельзя не признать, что
эта общая анафема на раскольников
была неизбежна и совершенно справедлива.
Раскольники еще прежде, до соборной
на них анафемы, сами, так сказать,
изрекли на себя анафему и отсекли
себя от Церкви. Сущность их учения, как
уже достаточно открылось из их писаний
и словесных заявлений на Соборе
1666 г., состояла не в том только, что
они хотели держаться одних старопечатных
книг и мнимо старых обрядов и
не покорялись Церкви, не принимали
от нее новоисправленных печатных книг,
но вместе и в том, что они считали
эти последние книги исполненными
ересей, самую Церковь называли еретическою
и утверждали, что Церковь более
не Церковь, архиереи ее не архиереи, священники
не священники и все ее таинства
и чинопоследования осквернены антихристовою
скверною; раскольники не только противились
Церкви, но совсем отрицали ее, отрицались
от нее и по своим убеждениям были
уже совершенно отделены от нее. Необходимо
было, чтобы и Церковь с своей
стороны всенародно объявила, что
она не признает их более своими
чадами, т. е. чтобы она анафематствовала
и отсекла от себя тех, которые
еще прежде самовольно отпали от нее
и сделались ее врагами. Со времени
этой-то анафемы, произнесенной на раскольников
Большим Московским Собором, и начал
существовать в России раскол как
особое общество верующих, именующих
себя старообрядцами, совершенно отдельное
от православной Церкви и враждебное
ей.