Елизавета Петровна и ее время

     Введение 

     Период, который начинается после смерти Петра I в 1725 г. и длится вплоть до 1762 г., т.е. до воцарения Екатерины II, традиционно  называется в историографии «эпохой дворцовых переворотов». Высказывались сомнения в целесообразности применения такого понятия (С.М. Троицкий), но вряд ли стоит ломать традицию. Ведь, действительно, в стране за 37 лет сменилось 6 императоров, причем, четверо оказались на престоле в результате переворотов. Смены царствующих особ сопровождались ожесточенной борьбой между различными группировками придворной знати.

     Прежде  чем переходить к характеристике самих событий, нужно уметь их оценивать в целом. Еще дореволюционный  историк В.А. Мякотин разработал концепцию этого периода. Суть ее сводилась к тому, что:

     1) широкие народные массы в дворцовых переворотах участия не принимали;

     2) в это время происходило неуклонное  усиление экономической и политической роли дворянства;

     3) причины переворотов и проистекали  из укрепившихся позиций дворян.

     Фигура  Елизаветы Петровны – дочери Петра выглядит не столь значительно как по сравнению с великим отцом, так и по сравнению с поздней ее последовательницей – Екатериной II. Но нельзя отдать должное царице, с педантичной настойчивостью проводившей в жизнь петровские идеи и столько сделавшей для процветания и прославления России.

     Целью своего правления Елизавета провозгласила  возвращение к порядкам своего отца Петра I. С самого начала своего правления  Елизавета хотела показать пример гуманности и великодушия.

     В правление Елизаветы Петровны были предприняты меры, направленные на развитие экономики страны.

     Особое  внимание Елизавета уделяла окраинной  и внешней политике, лично занимаясь  решением вопросов этой сферы.

     Царствование  Елизаветы Петровны было благоприятно для развития культуры.

     Задачи  реферата:

• Рассмотреть биографию Елизаветы Петровны, внутреннюю и внешнюю политику.
• Проанализировать исторические события, произошедшие за время правления в России Елизаветы Петровны (1741-1761).

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

1. Восшествие на  престол императрицы  Елизаветы 

     Дворцовый переворот, приведший к восшествию на престол Елизаветы, имел ряд особенностей.

     Как показал Е.В.Анисимов, это был  один из самых «демократических» переворотов, так как в его подготовке активное участие принимали низы Гвардии. С молодых лет отличавшаяся весьма вольным поведением принцесса Елизавета была в тесном контакте с гвардейцами, дружа с красавцами-гренадерами. Великолепно сложенная, живая, веселая и, как говорят, ослепительно красивая, она пользовалась большой симпатией среди гвардейцев. В годы мрачной бироновщины и засилья иностранцев связи Елизаветы с гвардией крепли. Дворянская гвардия видела в ней наследницу Петра I, символ раскрепощения от господства иностранцев. Число сторонников Елизаветы среди дворян-гвардейцев росло. Правда, это связано не только с позицией Елизаветы, привлекавшей гвардейцев, но и с предшествующей политикой Бирона, который пытался ослабить гвардию, «размывая» ее выходцами из низов.

     Другая  особенность заговора Елизаветы  – активное участие в его подготовке французского и шведского посланников.

     Французский посланник Шетарди прибыл в Россию с заданием любыми средствами содействовать войне России и Швеции, кроме того, французская дипломатия пыталась втянуть Турцию в войну с Россией. Франция в войне за «австрийское наследство» была союзницей Пруссии и стремилась укрепить прусский тыл, подогревая реваншистские устремления шведских правителей.

     В феврале 1741 г . Шетарди получил задание  подготовить «дворцовый переворот» в пользу Елизаветы Петровны.

     Интрига с Елизаветой началась с помощью ее придворного лекаря Лестока, который связал ее с Шетарди. Вскоре присоединился и другой партнер, шведский посланник Нолькен. Оба дипломата усиленно делали вид, что из-за Елизаветы готовы объявить войну Швеции с Россией, Швеция выступит защитницей наследия Петра I. Из донесений Шетарди явственно выступает весьма сдержанная линия поведения Елизаветы, которая то и дело «охладевала» к замыслам переворота. Летом 1741 г., когда переговоры подошли к решительной стадии, а Швеция уже объявила войну России, Елизавета стала требовать обещанного ей шведского манифеста, где было бы объявлено, что война идет за освобождение русского престола от иностранцев. Елизавете нужны были и деньги – 15 тыс. червонцев, а Шетарди лишь туманно обещал 2 тысячи. Манифест от имени главнокомандующего действующей армией Левенгаупта был все же издан, однако практического значения он не получил.

     Оба дипломата вытягивали из будущей  императрицы письменное обещание льгот  для Швеции, имея в виду главное  – территориальные уступки. Надо сказать, что такового обязательства Елизавета упорно не давала, и переговоры уже шли на убыль. В октябре 1741 г. А.И. Остерман, чувствуя недоброе, уже требовал, чтобы Шетарди был отозван французским правительством. Наконец, в конце ноября 1741 г. сама правительница Анна Леопольдовна имела «крупный» разговор с Елизаветой. Это был тревожный сигнал. Но это было не самое опасное, ибо переговоры с дипломатами и так были бесплодными. Дело в том, что Елизавета с помощью Лестока постепенно приводила в порядок традиционный механизм дворцовых переворотов – придворную гвардию.

     И вот наступила главная опасность  для предстоящего переворота. 24 ноября был отдан приказ всем гвардейским  полкам (около 5 тыс. человек) быть готовыми к выступлению против шведов, чтобы  отразить их наступление на Выборг. Ближайшее окружение Елизаветы – М.И. Воронцов, А.Г. Разумовский, П.И. и А.И. Шуваловы и Г. Лесток настаивали на немедленном перевороте.

     Момент  был критический, и Елизавета  решилась. В первом часу ночи Елизавета  поехала на легких санях к гвардейским казармам Преображенского полка. Войдя туда в сопровождении преданных ей гвардейцев, Елизавета обратилась к ним с речью, содержание которой нетрудно угадать. Около 200 присутствующих здесь гвардейцев присягнули Елизавете. Полки в течение часа были собраны на дворцовой площади. Тем временем с большой группой гвардейцев Елизавета направилась к Зимнему дворцу. Отдельные отряды были посланы для ареста А.И. Остермана, Б.Х. Миниха, М.Г. Головкина, барона Х.В. Миниха, генерал-майора Альбрехта, обер-гофмаршала Левенвольде и генерал-комиссара Лопухина, шуринов Остермана братьев Стрешневых и др. Главный отряд стремительно направился в кордегардию Зимнего дворца, неся будущую императрицу на руках. Охрана дворца, за исключением четырех офицеров, перешла на сторону Елизаветы. Легко и быстро произошел арест четы Брауншвейгской – сонные люди не оказали сопротивления. Главным арестантом стал несчастный младенец, которому был 1 год 3 месяца.

     Переворот совершился. Был собран совет, где  приняли участие канцлер, князь A.M. Черкасский, тайный советник Бреверн, фельдмаршал И.Ю. Трубецкой, адмирал Н.Ф. Головин, генерал-прокурор Сената Н.Ю. Трубецкой, вернувшийся из ссылки А.П. Бестужев, обер-шталмейстер Куракин.

     Как видно из списка, здесь были и  бывшие подручные Бирона и люди, не стоявшие близко к новой императрице. Подлинные сотрудники Елизаветы были еще в тени. Совет принял текст присяги. На другой день царица вступила во дворец и началось приведение гвардейских полков к присяге. Фельдмаршал Б.Х. Миних, барон Менгден, граф А.И. Остерман и граф М.Г. Головкин были заключены в Шлиссельбург.

     Что же касается низвергнутого младенца-императора, то он пробыл в Холмогорах в полном одиночестве под надзором некоего  майора Миллера до 1756 г. Затем внезапно Иван Антонович был тайно переведен в Шлиссельбургскую крепость. Долгие годы мальчик-узник рос в невыносимых условиях. По инструкции надзирателю – гвардейскому капитану и его сменщику – прапорщику предписывалось постоянно быть в «казарме» с арестантом. «Акроме ж вас и прапорщика, – говорилось в инструкции, – в эту казарму никому ни для чего не входить.... когда ж для убирания в казарме всякой нечистоты кто впущен, будет, тогда арестанту быть за ширмами, чтоб его видеть не могли». Нетрудно понять, что в этих условиях юноша вырос физически и морально надломленным, человеком с расшатанной, болезненной психикой. Офицерская охрана еще к тому же постоянно издевалась над ним. Так продолжалось долгие годы, вплоть до 1764 г., когда при попытке Мировича освободить Ивана Антоновича, последний был убит охраной, выполнявшей инструкцию.

     Итак, 28 ноября был издан манифест, обосновавший все права на престол новой императрицы.

     Новая государыня раздавала милости направо  и налево. А.Г. Разумовский, П.И. и А.И. Шуваловы, М.И. Воронцов были сделаны камергерами. Гвардейские офицеры всех полков и офицеры Ингерман-ландского и Астраханского полков получили желаемое – треть годового жалованья, щедро одарены были и солдаты. Гренадерская рота преображенцев была отмечена особо – получила звание «лейбкомпании», а капитаном ее стала сама царица. Всем им пожаловано было потомственное дворянство и деревни (каждый рядовой лейбкомпании получил по 29 душ крепостных). Механизм, исправно сработавший, был, так сказать, вознагражден.  
 
 
 
 
 
 
 

     2. Биография Елизаветы Петровны 

     Елизавета царствовала двадцать лет - с  25  ноября 1741  г.  по 25 декабря 1761  г.  У  будущей императрицы не осталось каких-либо приятных  воспоминаний от ее молодости. Мать  стремилась как  можно  скорее выдать  дочерей замуж, что  избавило  бы  ее от  соперниц  - претенденток  на престол  после  смерти Петра. Красотой Елизавета не отличалась, у нее был  толстый приплюснутый  нос. Но, говорят, она  была  неотразима, когда подростком носила по походной моде красную короткую  юбку  и бархатный  лиф, а особенно мужской костюм, который  подчеркивал  ее фигуру. Военный быт  петровского времени наложил отпечаток на  характер Елизаветы. Правда это или нет, но  слова, которые выучила маленькая Елизавета, имели следующую последовательность: мама, тятя, солдат, каша, водка. Воспитание Елизаветы было  самое простое, и похоже, что она воспитывалась больше в девичьей. Она  не соблюдала порядка, который предписывал время сна, и ложилась, а также вставала, одевалась и обедала, когда  хотела. Развлечением  для нее были  свадьбы прислуги, и она  сама наряжала невесту к венцу, а потом украдкой наблюдала  за свадебным  весельем. В  общении Елизавета была совершенно  непоследовательна: то  ласкова  и  проста, то выходила из себя по пустякам, и  тогда  от  ее брани доставалось  и  лакеям, и царедворцам, и  фрейлинам. По  словам В.О. Ключевского, на воспитание Елизаветы влияли и благочестивая российская старина, и новая европейская культура: она после вечерни шла  на бал, а с бала к  заутрене; с одной стороны, она чтила обряды русской  церкви,  с  другой  стороны,  очень  любила  французские спектакли  и выписывала  из Парижа  описания  придворных банкетов  и  праздников. Она училась танцам  у французского танцмейстера Рамбура и лучше всех танцевала  менуэт, но так же  хорошо плясала по-русски и строго соблюдала все посты  при  своем  дворе. Страстью  Елизаветы  был придворный  певческий хор из черниговских  казаков, хотя  выписывались  и украинские,  и итальянские певцы,  которые пели  и обедню  и оперу. Елизавета была общительной и веселой женщиной  с цветущим  круглым  лицом. Императрица  отличалась крупным  телосложением, но имела  стройную фигуру. Она  любила  производить  впечатление  на  окружающих  и, зная, что ей идет  мужской  костюм,  устраивала  при  дворе маскарады, куда приезжали  без масок, но  мужчины  обязаны  были  надевать  женское  платье, а  женщины  - мужское  придворное платье.

     Раздвоенностью  воспитания можно  объяснить противоречивость  характера и образа  жизни  Елизаветы. Но, как говорил В.О. Ключевский, царствование ее прошло  не  без пользы. С энергией, унаследованной от отца, она возводила  дворцы  в кратчайшие  сроки,  даже  путь  от Москвы  до Петербурга  она  проезжала  за  двое  суток, загоняя  лошадей. Елизавета была вынуждена воевать почти в течение половины своего царствования. Она  побеждала Фридриха Великого, брала Берлин, при этом на полях сражений полегло множество солдат, но, тем не менее, на Руси не жилось  никогда  еще  так  легко, как  при  Елизавете. у  нее была 300-тысячная армия, которая могла влиять на  судьбы Европы, но  она  была  настолько  ленива, что государственные  дела вызывали у нее отвращение, сложные международные отношения  ее не занимали, а  дипломатические хитрости ее канцлера Бестужева-Рюмина ей были непонятны. По  ироническому  замечанию  историка, императрица  до  конца  жизни  была  уверена  в  том, что  в  Англию можно  добраться по  суше. Во  внутренних покоях Елизаветы было  свое «политическое» окружение  из приживалок  и  рассказчиц  во главе с Маврой  Карловной  Шуваловой,  которая  была  чем-то  вроде премьера  ее кабинета, а некая Елизавета Ивановна  выполняла функцию  министра иностранных  дел, и, как сказал один  из  современников,  «все  дела  через  нее  государыне  передавали». В  этом кабинете царили сплетни, наушничества, интриги, здесь  натравливали  придворных  друг  на  друга, что  доставляло большое удовольствие Елизавете. Здесь же вершились правительственные  дела и раздавались чины  и хорошие  места. Однако  нужно  заметить, что первый  настоящий университет  в России  был  основан  в Москве  Елизаветой. Сравнивая  Анну  Ивановну и Елизавету Петровну,  Н. Коняев  так  характеризует  их  правление: «Ни Aннy  Иоанновну, ни Елизавету Петровну не готовили к тем многотрудным обязанностям, которые им предстояло исполнять. Они оказались на вершине власти, не зная, что делать с этой властью... Елизавета Петровна  и в тронной зале вела  себя, как в девичьей, из-за  пустяков  выходила  из  себя и публично  бранилась  с послами и царедворцами «самыми неудачными  словами». Елизавета была  умной и  доброй  женщиной, но беспорядочной и своенравной, как  типичная русская барыня ХVIII в.  В ее характере среди предрассудков и дурных привычек  жило и человеколюбие, которое иногда проявлялось, например, в обете никого не казнить, который она  дала перед захватом престола, и указом 17 мая 1744 г. фактически отменила смертную казнь в России, или в способности плакать от несправедливого решения Синода. Недаром после смерти все оплакивали Елизавету, хотя многие  ее  ругали  при  жизни,  что, в  общем,  соответствовало русскому обычаю.