Вопрос № 1: Западная Беларусь
в планах польских правящих кругов. Осадники
Оса́дники (польск. osadnicy,
ед. ч. osadnik — поселенец) — вышедшие в отставку
солдаты, офицеры польской армии, члены
их семей, а также гражданские переселенцы-поляки,
получившие после окончания советско-польской
войны и позднее земельные наделы на территориях
Западной Украины и Западной Белоруссии
с целью активной полонизации (ополячивания)
территорий, отошедших Польше по Рижскому
мирному договору (1921).
На протяжении
1919—1929 годов 77 тысяч польских осадников
получили 600 тысяч га земли. Размер наделов
составлял 12—18 гектаров, но не более 45
гектаров. По данным «Энциклопедии
Истории Беларуси», в период 1921—1939
гг. с этнических польских земель в
западную Белоруссию было переселено
около трёхсот тысяч осадников.
После вхождения
Западных Украины и Белоруссии в
состав СССР в 1939 году около 90 % семей
осадников были депортированы в
Сибирь и Архангельскую область.
Отношения между
Россией и Польшей всегда были
непростыми, исключением можно назвать
только период конца XVII – начала XVIII
века (совместная антитурецкая коалиция,
участие в Северной войне).
К началу
Второй мировой войны эти отношения
были осложнены обоюдными территориальными
претензиями и взаимным недоверием,
связанным с авторитарно-националистической
и коммунистической идеологиями.
Кроме того, польская сторона
опасалась усиления СССР, а Советский
Союз – антисоветского соглашения
Польши с Германией.
Правительство
Польской республики неоднократно
заявляло о политике равновесия
по отношению к соседним государствам,
прежде всего Германии и СССР.
15 июня 1931 г. между СССР и Польшей
был подписан договор о дружбе
и торговом сотрудничестве, а
25 января 1932 г. – договор о ненападении.
В 1934 г. аналогичные договоры
подписаны с Германией: 26 января
1934 г. – пакт о ненападении
сроком на 10 лет, 4 ноября – соглашение
об экономическом сотрудничестве.
Однако
международная ситуация в конце
30-х годов дает возможность
полагать, что позиция польского
руководства по целому ряду
дипломатических вопросов была
схожа с немецкой. Так, даже
в начале 1939 года по донесению
министра иностранных дел Германии
И. фон Риббентропа его польский
коллега, глава МИД Ю. Бек,
на вопрос о курсе Польши
в отношении Украины ответил,
что поляки уже побывали в
Киеве и что подобные замыслы,
без сомнения, живы и сегодня.
Показательна
позиция Польши во время чехословацкого
кризиса. 22—27 мая в ответ на
запрос Франции о позиции Польши
в случае нападения Германии
на Чехословакию Варшава заявила,
что не станет вмешиваться.
Если же Прагу поддержат Лондон
и Париж, то Варшава прежде
всего проанализирует ситуацию,
поскольку не брала на себя обязательств
помогать Западу. Польша не пропустит
через свою территорию Красную армию или
советские ВВС для оказания помощи Чехословакии
и требует одновременного решения вопроса
о Судетах и Тешине. 24 августа Берлин узнал
мнение польского руководства, согласно
которому Закарпатье и Словакия должны
были быть переданы Венгрии, Тешин — Польше,
а все остальное — Германии, ссобщалось
и о возможном давлении на Румынию с целью
не допустить прохождения советских войск
по ее территории. После Мюнхенского соглашения
польские войска заняли Тешинскую область.
24 октября
1938 г. Германия предлагает, а 21
марта 1939 г. требует решить
проблемные вопросы. Польша должна
передать ей вольный город
Данциг (позже – польский г.
Гданьск), вступить в антикоминтерновский
пакт, разрешить постройку экстерриториальных
шоссейной и железной дорог
через «польский коридор». Польша
отвергает все требования Германии,
а 28 апреля 1939 г. немецкая сторона
разрывает пакт о ненападении.
В сложившейся
ситуации советская сторона неоднократно
предлагала Польше заключить
договор о взаимопомощи, однако
ответ был отрицательным. Так,
4 апреля в беседе с Литвиновым
польский посол в Москве Гжибовский
сказал: «Когда нужно будет, Польша
обратится за помощью к СССР».
В ответ Литвинов резонно заметил,
что «она может обратиться, когда
уже будет поздно», и для
СССР «вряд ли приемлемо положение
общего автоматического резерва».
В беседе с новым народным
комиссаром иностранных дел СССР
В. М. Молотовым 11 мая Гжибовский
заявил, что польская сторона
не поручала Франции вести
с кем-либо переговоры о гарантиях
Польши и «не считает возможным
заключение пакта о взаимопомощи
с СССР ввиду практической
невозможности оказания помощи
Советскому Союзу со стороны
Польши».
Советская
сторона, разочаровавшись в возможности
заключения договора о коллективной
безопасности, начинает вести переговоры,
которые, к удивлению остальных
заинтересованных государств, заканчиваются
заключением советско-германского
договора о ненападении.
Вывод: В довоенные
годы и в период военных действий
польское руководство неизменно
проводило враждебную по отношению
Советского государства политику. К
сожалению, нынешнее руководство Польши
не сделало правильных выводов из
прошлого и упорно продолжает антисоветскую,
антироссийскую и антибелорусскую
политику Пилсудского и его твёрдолобых
последователей Бека, Мосцицкого, Сикорского,
Миколайчика и других «пилсудчиков».
За фактами далеко ходить не надо. Попытки
вмешательства во внутренние дела Беларуси,
особенно во время избирательных
кампаний, подкармливание пятой колонны,
стремление подчинить своим интересам
граждан Беларуси польской национальности,
фальсификации событий истории,
неуважение к памяти освободителей
Польши и многое иное. Но это может
быть темой отдельного разговора.
Вопрос № 2: Пакт Молотова-Риббентропа
23.08.1939 года. Секретный дополнительный
протокол.
Пакт Молотова-Риббентропа
— это Договор о ненападении
между Советским Союзом и Германией
от 23 августа 1939 года [1]. Сам по себе
договор этот ничего особенного не
содержит, но в дремучем лесу вашингтонском
в конце сороковых годов появился
вдруг некий «Секретный дополнительный
протокол» к этому договору, опубликованный
в американском сборнике Nazi-Soviet Relations
1939–1941. Washington, 1948 (Нацистско-советские
отношения 1939—1941 годов. Вашингтон, 1948).
Публикация эта не имела источников,
но США — это нецивилизованная
страна, опубликовать там можно что
угодно: дело не в источниках и не
в истине, а всего лишь в долларах
или политике. Названная публикация
— это единственный на сегодняшний
день слепой источник «Секретного дополнительного
протокола», нагло сляпанного американскими
обалдуями, вероятно, из спецслужб. Все
прочее, даже со ссылками на архивы, представляет
собой ложь. Скажем, по приведенной
выше ссылке на странице «Википедии»
вы можете найти следующий фальшивый
адрес архивного хранения якобы
подлинника: «Архив Президента РФ, Особая
папка, пакет № 34». В этом архивном
адресе столько же смысла, сколько
и в следующем: «Архив Президента
РФ, Совершенно секретно, пакет № 34».—
Особая папка — это гриф документа,
а не физическая папка с документами.
Нет, подлинника «Секретного протокола»
не существует — тем более что
подпись Молотова на американской фотокопии
фальшивая, слепленная самым грубым
образом, что будет воочию показано
ниже.
«Секретный
протокол» был якобы подписан
Молотовым и Риббентропом, но подпись
Молотова, например, сфальсифицирована
столь безобразно, столь глупо, по-американски,
что заметил бы это даже ребенок,
о чем немного ниже. Вот аутентичный
текст «Секретного дополнительного
протокола»
24 декабря
1989 г., Москва, Кремлевский Дворец
съездов. На II Съезде народных
депутатов СССР прораб Перестройки
Александр Яковлев зачитал «Сообщение
комиссии по политической и
правовой оценке советско-германского
договора о ненападении от 1939
года». Этот документ часто
именуют просто докладом Яковлева.
24 февраля 1990 г. на выборах в
Верховный Совет Литовской ССР
большинство мест получают кандидаты,
поддержанные «Движением за перестройку»
(«Саюдис»). 11 марта 1990 г. новый
состав Верховного Совета республики
провозглашает независимость Литвы.
Союзное правительство в Москве
отказалось признать независимость
республики и начало экономическую
блокаду Литвы, которая показала
свою безуспешность и была
отменена в июле. Литовское и
союзное правительства начали
переговоры.
Противники
независимости, члены литовской
компартии, оставшейся на платформе
КПСС после раскола КПЛ и создавшие
«Комитет национального спасения»
во главе с Миколасом Бурокявичюсом,[1]
встали в оппозицию к сепаратистам.
13 января 1991 г. в Вильнюс были введены
войска. Вопрос о непосредственном
инициаторе войсковой операции остается
открытым, президент СССР и главнокомандующий
Михаил Горбачев публично заявил 14 января,
что узнал о ней из газет, придерживается
он этой позиции и поныне. В тот
день возле телебашни в Вильнюсе
погибло 14 человек, в том числе
боец группы «Альфа» лейтенант Виктор
Шатских. Суд по факту этих смертей в Литве
длился в общей сложности более 6 лет, однако
вину советских военнослужащих в убийстве
мирных жителей доказать не удалось. Кем
был убит спецназовец КГБ, установлено
не было.
Но открывшиеся
позже факты говорят о том,
что они стали жертвами боевиков
«Саюдиса». Например, из тела одного убитого
мужчины была извлечена пуля, выпущенная
из винтовки системы Мосина, давно
снятой с вооружения Советской Армии.
Вскоре появилось косвенное подтверждение
того, что это убийство совершено
литовскими боевиками. В марте 1991 г.
литовский журнал «Karys» опубликовал
фото, на котором запечатлены «защитники
демократии» с мосинскими трехлинейками
в руках. Бывший председатель Комитета
по национальной безопасности Литовского
сейма Витаутас Пяткявичюс дал на
суде показания о том, что в
ту ночь около 20 боевиков-саюдистов
были посажены на крыши соседних домов,
откуда они стреляли вниз по толпе
людей у подножия телебашни, но его
заявление было проигнорировано.
Якобы раздавленное
танком тело мирного обывателя оказалось
на поверку со следами автомобильной
аварии. Ни одного свидетеля наезда
танка на человека найти не удалось,
несмотря на то, что это, якобы, произошло
на глазах многочисленной толпы. Телецентр
был взят войсками под контроль,
но сторонники независимости Литвы
образовали «живой щит», закрывший
здание литовского парламента. Армия
не стала штурмовать здание Верховного
совета. Вильнюссая бойня спровоцировала
всплеск сепаратистского движения
во всей Прибалтике. Москва потерпела
жесточайшее моральное и политическое
поражение.
На референдуме,
проведенном в феврале 1991 г., более
90 % его участников (около 84 % избирателей)
проголосовало за выход Литовской
республики из состава СССР. 19–21 августа
1991 г. в Москве происходят события, получившие
название путча ГКЧП. В результате
путча союзное правительство
фактически полностью утрачивает власть,
которую концентрируют в своих
руках республиканские руководители.
1 декабря на Украине прошли выборы
президента и референдум о независимости,
на котором за независимость Украины
высказалось 90,32 % участников голосования.[2]
5 декабря новоизбранный президент
УССР Леонид Кравчук объявил, что
Украина денонсирует договор 1922
г. о создании СССР. 8 декабря 1991 г. в
Беловежской пуще происходит соглашение
между президентами Российской Федерации
Ельциным, Украины — Кравчуком
и председателем Верховного совета
Белоруссии Шушкевичем об объявлении
договора 1922 г. о создании СССР недействительным.
Юридически это было абсурдно, так
как договор 1922 г. был поглощен конституцией
1924 г., а для пересмотра Конституции
предполагался совсем другой порядок.
Ельцин немедленно
сообщил о происшедшем президенту
США Джорджу Бушу и заручился
обещанием международного признания
акта о ликвидации СССР. 12 декабря
Верховный Совет РСФСР ратифицировал
постановление о выходе республики
из состава СССР («за» — 161 депутат,
«против» — 3, воздержались — 9). Юридически
это решение было ничтожно, и даже
не потому, что для его принятия
отсутствовал кворум, а результаты
голосования были грубо сфальсифицированы.
Верховный совет вообще не имел права
рассматривать вопрос о выходе РСФСР из
состава Советского Союза, поскольку высшей
силой обладало решение народа России,
принятое на референдуме 17 марта 1991 г.,
когда подавляющее большинство избирателей
высказались против раздела СССР. Тем
не менее 25 декабря Михаил Горбачев сложил
с себя полномочия президента, и Советский
Союз прекратил свое существование.
Спрашивается,
какое значение на фоне столь масштабных
событий имел доклад Яковлева, зачитанный
на Съезде народных депутатов, и касающийся
событий полувековой давности? Как
обнародование подробностей договора
о ненападении между Советским
Союзом и Германией, подписанное
в августе 1939 г., могло повлиять на
текущую политику? На самом деле
этот акт имел громадное значение.
Тот, кто знаком с технологиями управления
толпой, знает, что контроль над историческим
сознанием масс дает колоссальную власть
над ними. Тот, кто способен изменить
прошлое, — тот и формирует
будущее. Можно прибегнуть к такой
метафоре: история — это руль
корабля. Руль находится на корме, но
нос судна смотрит только в
ту сторону, куда поворачивается руль.
Многих моих
соотечественников, контактирующих с
иностранцами, часто шокирует, насколько
они обладают стерилизованными представлениями
о прошлом даже своих стран, не
говоря уж о мировой истории. Многие
испанцы не знают, кем был генерал
Франко. Американцы совершенно не в
курсе, что штат Калифорния отторгнут
Соединенными Штатами у Мексики
в ходе захватнической войны 1846–1848
гг. Ну, янки — это вообще случай
клинический. Некоторые опросы показывают,
что каждый пятый житель США уверен,
будто атомные бомбы на Хиросиму
и Нагасаки сбросили русские. И эта
кастрация исторической памяти вовсе
не случайна. Богатые страны способны
потратить достаточно средств на
образование своих граждан, однако
на деле громадные деньги тратятся
именно на стерилизацию их мышления. Элитам
нужно манипулируемое быдло, а не
народ — носитель политической воли.
Уничтожение исторической памяти преследует
именно эту цель — лишение народа
политической воли и этнической идентичности,
превращение его в атомизированную
массу потребителей, легко поддающуюся
манипулятивному воздействию. Джордж
Оруэлл вовсе не выдумал министерство
правды, переделывающее прошлое, в своем
знаменитом романе «1984», он просто срисовал
его с натуры.
Цель, которую
преследовали перестройщики и их
закордонные вдохновители, — уничтожение
СССР. Сделать это можно было двумя
путями: либо путем вооруженного насилия
извне, либо следовало сформировать
разрушительные силы внутри советского
государства. Первый путь в отношении
ядерной державы, конечно, был неосуществим.
Поэтому враг сделал ставку на создание
сепаратистских движений в национальных
республиках Советского Союза. Ведущая
роль отводилась трем прибалтийским
республикам — Литве, Латвии и
Эстонии. Для мобилизации масс под
знамена сепаратистов нужна была
мощная идея, возбуждающая ненависть
к русским. Таким мобилизующим фактором
стал миф о вероломной оккупации
прибалтийских стран Советским
Союзом в 1940 г. Базировалась эта установка
на другом мифе — о подлом сговоре
между Гитлером и Сталиным, которые, якобы
в августе 1939 г. цинично «распилили» Восточную
Европу. Этот миф был, кроме всего прочего,
направлен на раскол советско-польского
послевоенного содружества и, как следствие,
развал всего военного блока Варшавского
Договора. Таким образом, созданию мифа
о сговоре двух диктаторов накануне Второй
мировой войны и внедрению его в массовое
сознание придавалось стратегическое
значение.
ДОГОВОР
Сам договор
был выражен якобы в Договоре
о ненападении между двумя
державами, подписанном в Москве
23 августа 1939 г. министром иностранных
дел Германии Иоахимом фон Риббентропом
и председателем советского правительства
и по совместительству народным комиссаром
иностранных дел Вячеславом Михайловичем
Молотовым. В историю дипломатии
этот договор вошел под нарицательным
именем «Пакт Молотова — Риббентропа»,
что существенно искажает его
суть. Сам по себе этот межгосударственный
договор не может быть признан
враждебным какой-либо третьей стране
или преступным, договор о ненападении
Германия имела со многими странами,
в том числе с Великобританией,
Францией, Польшей. Вот текст советско-германского
договора, опубликованный в советской
прессе 24 августа 1939 г.