Иван Грозный

Зато их безоговорочно признают государствоведы, конститу­ционалисты — это их область. Конструкция общих правоотно­шений помогает им решать многие теоретические и практичес­кие вопросы своего предмета, что и отмечалось не раз в их трудах (0.0. Миронов, В.А. Ржевский, Н.А. Боброва, Ю.П. Еременко, Т.Д. Зражевская, Л.Д. Воеводин, В.Ф. Коток, О.Е. Кутафин и др.).

Особый интерес к обсуждаемому вопросу проявляют теорети­ки — ведь им надо выработать действительно общее, а не отрас­левое понятие правоотношения. На сегодня предельно краткой и широкой можно считать следующую дефиницию: всякое общест­венное отношение, так или иначе подвергнутое правовому опосредованию (регулированию), является правовым. При этом речь идет именно о регуляции, а не о простом воздействии права на сознание и поведение людей (психологическом, идеологичес­ком, моральном, превентивном).

Разумеется, степень, полнота, жесткость, уровень и цели юри­дической регламентации могут быть различными, что и обуслов­ливает в конечном счете видовое многообразие правоотношений. Эти виды зависят также от предметов и методов правового регу­лирования. Но все они подпадают под указанное выше определе­ние. Здесь важна универсализация признаков явления.

Субъекты, включенные в правовую сферу, неизбежно оказы­ваются взаимосвязаны между собой, с одной стороны, правомо­чиями и притязаниями, с другой — обязательствами и ответст­венностью. Все должны уважать права, интересы и статус друг друга, не нарушать их. Это и создает всеобщие связи каждого со всеми и всех с каждым. Прочность подобных взаимосвязей — залог нормального функционирования правовой системы об­щества, государства.

Однако в большинстве случаев правоотношение трактуется более узко — только как конкретная, строго индивидуализиро­ванная связь между субъектами, возникающая в результате на­ступления того или иного юридического факта. Такая связь, как уже говорилось, мыслится по схеме обязательственного или иного, аналогичного ему отношения: две стороны, четко обозначенные права и обязанности, над сторонами — третья сила (госу­дарственная власть), которая в случае конфликта, неисполнения одной из сторон обращенного к ней требования, выступает “ар­битром”, принуждает к совершению необходимых действий.

И это в принципе верно. Но здесь речь идет не о правоотноше­ниях вообще, а об определенном их классе (или роде), ибо далеко не все правоотношения носят именно такой характер. Повсе­дневную практику это пока, возможно, удовлетворяет, а тео­рию — нет. Ведь последняя призвана идти впереди практики, освещая ей путь.

Конкретные правоотношения, хотя они и являются наиболее распространенными и хорошо всем знакомыми по личному опыту, тем не менее не отражают в полной мере специфику лю­бого или всех правоотношений, в частности, складывающихся в такой ведущей отрасли, как конституционное право, и в некото­рых других примыкающих к нему отраслям.

После одобрения на референдуме Консти­туции на ее основе сложился целый комплекс правоотношений (вертикальных и горизонтальных) между различными государст­венными органами, государством и гражданами, а также послед­них между собой. При этом Конституция имеет прямое действие и на нее можно ссылаться при разрешении соответствующих дел. В этом случае общее правоотношение перерастает в конкретное.

Типичным общерегулятивным правоотношением выступает гражданство, которое, как известно, выражает политико-юриди­ческую связь данного лица с данным государством. Если оставить в стороне политический аспект, то перед нами окажется чисто правовое отношение между двумя “высокими сторонами”, кото­рое опирается на два важнейших акта — Конституцию и Закон о гражданстве.

В рамках общих правоотношений существуют и реализуются основные (естественные) права человека, зафиксированные в из­вестных международных пактах и других основополагающих доку­ментах.

По новой Конституции Украины на государство возложена обязанность "Утверждение и обеспечение прав и свобод человека" (ст. 3). В свою очередь, граждане долж­ны строить свое поведение в соответствии с нормами и требова­ниями Основного Закона, исполнять свой долг, уважать права друг друга.

Особенность всех этих и подобных им правоотношений состо­ит, помимо прочего, в том, что здесь нет “третьей силы”, которая стояла бы над сторонами. “Третья сила” — сама сторона правоот­ношения. Нет тут и юридического факта в традиционном его понимании. Эти правоотношения возникают, как принято гово­рить, “непосредственно из закона”, т.е. роль юридического факта в данном случае играет сам закон, его издание.

Вместе с тем это именно правоотношения, а не просто факти­ческие отношения, поскольку налицо урегулированность послед­них правом, их субъекты юридически сопряжены, просматрива­ется достаточно четкая корреляция между правами и обязаннос­тями. Словом, они имеют правовую природу.

Необходимо сказать, что практика реализации фундаменталь­ных естественных прав человека у нас пока небогата, поскольку сами эти права официально признаны и законодательно закреп­лены сравнительно недавно. Этой практике еще предстоит сло­житься, а науке придется ее изучать и обобщать.

Прогресс, достигнутый в развитии прав и свобод граждан, не­избежно вызывает ломку старых представлений, ибо новые реа­лии не укладываются в господствовавшие до сих пор понятия. Чтобы отразить изменившиеся условия, теоретическая мысль ищет новые конструкции, построения либо наполняет старые термины новым содержанием.

Однако уже сейчас ясно, что такие прирожденные права ин­дивида, как право на жизнь, честь, достоинство, свободу, без­опасность, семью, собственность, место жительства и др., нахо­дятся, как уже говорилось, в составе общих правоотношений между носителями этих прав и государством, призванным ува­жать и защищать их. Когда же указанные права кем-либо умыш­ленно либо по неосторожности нарушаются, возникают конкрет­ные правоотношения, направленные на их восстановление. В этом случае конкретные правоотношения выступают как восста­новительные.

Но этот общий механизм осуществления прав (стадии, мето­ды) необходимо совершенствовать, укреплять, оснащать массой дополнительных условий и гарантий, чтобы интересы личности, гражданина в любое время могли быть беспрепятственно удовле­творены и надежно защищены (ограждены) как от произвольных действий самих властей, так и от третьих лиц. Таково требование и международных пактов о правах человека.

Различия между конкретными и общими правоотношениями заключаются также в том, что если первые связаны в основном с такой формой реализации юридических норм, как применение, то вторые — с тремя остальными: соблюдением, исполнением и ис­пользованием. Соответственно конкретные правоотношения носят правоприменительный характер, а общие — правоохрани­тельный и правообеспечительный.

В рамках последних соблюдаются правовые запреты, испол­няются обязанности, используются естественные права. Таким образом, первая всеохватывающая (универсальная) форма реа­лизации права — соблюдение — осуществляется не помимо, как нередко считают, а в рамках правоотношений, только общего, статусного характера.

Идеи общих правоотношений хорошо согласуются с идеями и принципами правового государства. И эта созвучность легко объ­яснима — было бы странным противоположное утверждение. Ведь правовое государство потому и называется правовым, что весь процесс его функционирования основывается на твердой почве права и законов, протекает в более или менее четких юри­дических формах, процедурах. Это уже само по себе исключает или, по крайней мере, затрудняет произвол, своеволие, выходы субъектов на неправовое поле деятельности.

Общерегулятивные правоотношения лишний раз подчерки­вают связанность власти правом, показывают, что само государ­ство находится в рамках правоотношений и в качестве их участ­ника несет перед своими контрагентами (обществом, граждана­ми) соответствующие обязанности и ответственность. Общие правоотношения — это составная часть той юридической ткани, среды, без которой правовое государство немыслимо. И если мы постоянно говорим о примате права над властью, то это не долж­но быть пустым звуком.

Граждане имеют право требовать, отмечается в литературе, чтобы государство принимало необходимые меры по укреплению законности и правопорядка, усилению охраны прав и законных интересов личности, чтобы правоохранительная система функ­ционировала должным образом и в соответвии с теми целями, которые провозглашены в Конституции. Такие цели следует за­крепить более четко, чтобы они получили большую формально-юридическую определенность. Тогда права граждан в этих общих охранительных отношениях наполнятся реальным юридическим содержанием. Тем самым будет создана нормативная основа для эффективного действия всего правоохранительного механизма, а правоотношения, о которых идет речь, из теоретической кон­струкции (в общем-то реальной и сегодня, но недостаточной на практике) превратятся в неоспоримый составной (а по сути — в главный) элемент правоохранительной системы[19].

При этом взаимная связанность и ответственность существу­ют как между государством и гражданами, так и последних между собой, т.е. по вертикали и по горизонтали. А это и порождает общерегулятивные правоотношения, вытекающие уже из юриди­ческого статуса всех субъектов социального общения.

Индивиды как члены единого цивилизованного сообщества должны уважать права друг друга, не чинить никаких препятст­вий к их осуществлению. Подобного рода связи и отношения обусловлены как юридическими, так и нравственными закона­ми, но в данном случае речь идет о правовой их форме.

Конечно, право опосредствует далеко не все виды взаимоот­ношений между людьми, есть сферы, куда оно не вторгается. Но там, где действует право со всеми его многочисленными нормами и институтами, подавляющая часть отношений так или иначе подвергается правовой регламентации и, следовательно, высту­пает в форме правовых. Более того, многие фактические отноше­ния, такие, например, как государственные, административные, уголовные, процессуальные и некоторые другие, существуют только как правовые и в другом качестве немыслимы.

“Целая сеть юридических норм, отмечалось в русской дорево­люционной литературе, раскинута над социальной жизнью, пересекаемой то и дело линиями прав и обязанностей”[20]. “Госу­дарство, — писал Гегель, — скрепляет общество правовыми отно­шениями... в которых люди имеют значение друг для друга не в силу каких-либо индивидуальных естественных свойств, а как лица, и эта личность каждого косвенно утверждается”[21]. Не слу­чайно еще римляне сравнивали правоотношения с “кандалами”, “путами”, “веревками” права — в том смысле, что они юридичес­ки связывают людей, вынуждают, обязывают, заставляют их счи­таться с интересами друг друга. “Субъекты, как носители и адре­саты всех правовых предписаний, связанные требованиями, об­ращенными друг к другу, — основная юридическая ткань, отвечающая экономической ткани. Само общество представляется бесконечной цепью юридических отношений”[22].

Люди порой даже не подозревают и не ощущают, что являются субъектами правоотношений общего типа — настолько они есте­ственны, незаметны, привычны, — подобному тому как воздух, которым дышим. Такие правоотношения выступают постоянной и непременной “средой обитания” граждан цивилизованного об­щества. Если жизненный процесс течет нормально, они просто забывают, что находятся под защитой закона, который незримо присутствует и сопровождает их в повседневных заботах.

И лишь когда возникают конфликты, споры, претензии друг к другу, участники общественных отношений вспоминают о праве, просят “рассудить”, разрешить коллизию, восстановить справедливость. Ни один индивид не может оставаться вне пра­воотношений, миновать, избежать их в своей практической дея­тельности, ибо без этого он не смог бы реализовать многие свои права, возможности, удовлетворить интересы, потребности. “Че­ловеку, как существу духовному, невозможно жить на земле вне права”[23].

Деление правоотношений на общие и конкретные имеет в известной мере методологическое значение, так как позволяет более глубоко уяснить роль права в жизни общества и многооб­разные пути его воздействия на поведение людей. Особенно это касается института прав и обязанностей личности, прежде всего естественных, абсолютных, которые не есть нечто принадлежа­щее ей вне отношений с другими субъектами, в том числе коллек­тивными образованиями. Они всегда выражают связь “кого-то” с “кем-то” — в противном случае не имели бы смысла. “Изолиро­ванный индивид совершенно так же не мог бы иметь собствен­ность на землю, как и говорить”[24].

Идеи общих правоотношений восприняты многими предста­вителями уголовного права (С. Г. Келина, Н.А. Огурцов, В.А. Елеонский, Б.Т. Разгильдиев, В.Г. Смирнов и др.), так как они помо­гают им обосновать наличие первичных, исходных (базовых) об­щерегулятивных правоотношений, постоянно существующих между государством и гражданами по поводу соблюдения послед­ними уголовно-правовых норм-запретов. После совершения не­законопослушным субъектом преступления возникает конкрет­ное правоотношение между ним и соответствующим госорганом или должностным лицом. Такой вывод представляется верным.

Если подытожить все сказанное, специфика общерегулятив­ных правоотношений заключается в следующем: 1) они возника­ют главным образом на основе норм Конституции и других пра­вовых актов такого же уровня и значения; 2) носят общий, а не строго индивидуализированный и детализированный характер; 3) являются постоянными или продолжительными, их длитель­ность равна длительности действия самого закона; 4) опосредст­вуют наиболее важные, основополагающие, относительно ста­бильные отношения; 5) выражают общее правовое положение (статус) субъектов, их взаимные права и обязанности, свободу и ответственность друг перед другом и перед государством; в этом смысле их можно назвать статусными; 6) возникают не из тех или иных юридических фактов, а, как правило, непосредственно из закона, точнее, тех обстоятельств, которые привели к его изда­нию; 7) будучи исходными, первичными (базовыми), служат пред­посылкой для появления и функционирования разнообразных конкретных, частноотраслевых правоотношений.

Общими они именуются еще и потому, что их участниками являются все граждане как носители общих для всех основных прав и обязанностей, тогда как субъектами конкретных правоот­ношений выступают далеко не все и не одновременно.

Конечно, проблема общерегулятивных правоотношений нуж­дается в обсуждении, но вряд ли можно сомневаться в правомер­ности и необходимости самой ее постановки. Ибо ясно, что нель­зя общее учение о правовых отношениях ориентировать только на обязательственные модели в гражданском праве.