Новодевичий монастырь

Марина  Гурина

историк, краевед

Москва 

Новодевичий монастырь в 1812 году 

Материал  для экскурсии. 6-9 классы 

      Одно из памятных мест Москвы, связанных с Отечественной войной 1812 г., — это Новодевичий монастырь. В первую очередь эта память сопряжена с подвигом монахинь, спасших монастырь от разрушения. Но с этой обителью связано также и несколько любопытных фактов истории, знания о которых были бы полезны каждому любителю и знатоку отечественных древностей.  
 

      Ансамбль  Новодевичьего монастыря сложился в XVI–XVIII вв., это один из лучших образцов монастыря-сторожа Москвы. Его основание связано также с военной историей России: монастырь основали в 1524 г. на старом Смоленском тракте в память возвращения Смоленска Московскому государству. Этот западный форпост Первоперстольной был тесно связан с царским домом Рюриковичей и затем Романовых: его монахинями были Ирина Годунова (жена царя Фёдора Иоанновича), царевна Софья (сводная сестра Петра Великого), Евдокия Лопухина (первая жена Петра). В монастыре сохранились палаты и домовые церкви цариц-монахинь. Инокинями часто становились женщины благородного происхождения, что сыграло определённую роль в событиях 1812 г.

      Подойдем  к воротам обители. Крепостные стены Новодевичьего монастыря образуют по форме неправильный пятиугольник общей площадью 5 га. Протяжённость стен составляет 870 м, высота достигает 11 м. По периметру стен расположено 12 башен, 4 из них — угловые, круглые, сильно выдвинутые вперёд.

      Так как основной каменный ансамбль монастыря  создавался в новом архитектурном стиле «московское барокко», в соответствии с ним к концу XVII в. стены и башни были значительно перестроены. На стенах появились двурогие зубцы, так называемые «ласточкины хвосты», башни получили многоцветную выкраску «под руст» и украсились прорезными кирпичными деталями — «корунами» по образцу Кутафьей башни Московского Кремля.

      Пространство  вдоль стен защищали прямоугольные  башни, по две с каждой стороны, расположенные одна от другой на расстоянии ружейного выстрела. Каждая башня была рассчитана на самостоятельную оборону в том случае, если бы неприятелю удалось сделать пролом в стене.

      В XVII в. появились широкие трёхпролетные ворота с нарядными надвратными церквами, Преображенской и Покровской.

      В монастыре находилась великая святыня — древний список со Смоленской иконы Божией Матери, побывавший на Бородинском поле. Перед этой иконой молилось русское воинство перед кровавым сражением.

      К Новодевичьему монастырю неприятель подошел, по исследованиям известного церковного историка Николая Павловича Розанова, 2 сентября: «Со 2-го сентября наезжали неприятели, но в монастырь не могли попасть – ворота были заперты. 4-го сентября приехало до 2000 войск, две пушки поставили против ворот. Один из неприятелей, сняв сапоги, влез на ограду, сошел вниз и принудил открыть ворота. Два начальника с несколькими рядовыми вошли в монастырь».

      Но  есть свидетельство и безымянного дьякона Новодевичьего монастыря, которое приводится в книге А. Дельнова. Здесь не все соответствует установившимся представлениям о происходившем в те дни. По воспоминаниям дьякона, французский отряд подошел к монастырю 3 сентября. Все врата были заперты, на громкие требования отворить никто не отзывался. Тогда подставили складную лестницу, и четверо солдат перелезли по ней.

      К ним вышли служитель монастыря Никита Григорьев и один из немцев, говоривший по-французски. Разведчики осведомились, нет ли где русских солдат. Немец успокоил, что нет, и добавил, что сами, мол, понимаем — в случае чего головой рискуем.

      Наконец, ворота открылись, и через них первыми прошли командир отряда полковник Зидера и ещё несколько французов. Потребовали ключи от всех помещений, внимательно всё осмотрели. После этого в монастырь вступили примерно две тысячи человек (не меньше полка) из корпуса Мюрата.

      Пройдём на территорию монастыря и представим, что увидели французы в 1812 г. В Новодевичьем монастыре в начале сентября оставалась часть монахинь, причта и служителей. В монастыре находилась также казначея монахиня Сарра, она дала обет Богу жить в обители «неисходно». Она была за старшую: игуменья отбыла в Вологду.

      Как видно, появление французов не было неожиданностью, к нему были готовы. Как пишет Н.П. Розанов: «Игуменья Новодевичьего монастыря Мефодия (Якушкина. — Авт.) 30 августа 1812 г. получила приказание от преосвященного Августина: взять ценные вещи и приготовиться к отъезду». Она взяла с собой главную святыню монастыря – Смоленской икону Божией Матери со всеми драгоценностями, а также золотые оклады с других икон, венцы, «жемчуги», ковчег, в котором хранилась часть Ризы Христа Спасителя, другие ковчеги, сохранявшие частицы мощей разных святых, золотые сосуды с принадлежностями, Евангелия, напрестольные кресты, украшенные жемчугами, ризы и стихари.

      Оставшиеся  сокровища монастыря сёстры и служители заложили в нишу Смоленского собора и прикрыли огромным образом Вознесения Христова (тайник этот не был обнаружен неприятелем).

      Давайте подойдём к величественному Смоленскому собору.

      Смоленский  собор (1524–1525) – древнейшее каменное здание на территории монастыря. По замыслу создателей обители, собор должен был стать главным, парадным храмом монастыря, рассчитанным на проведение служб весной и летом. Попытки сделать его отапливаемым, предпринятые в начале ХХ в., оказались неудачными.  

      Конструктивные  особенности собора отвечают его функциональному назначению: это шестистолпный, пятиглавый храм с очень ёмким, вместительным внутренним пространством. Общий силуэт здания имеет ступенчатую форму, покоящуюся на широком основании. Этот композиционный приём постройки (наличие широкого белокаменного основания здания) был затем использован зодчими XVII в., строившими в монастыре церкви в стиле «московского барокко». В результате возникла определенная близость силуэтов зданий, принадлежащих разным эпохам в истории русской архитектуры. 

      Но вернёмся в 1812 год. Итак, французы ворвались в древнюю обитель. По словам Н.П. Розанова, Сарра упрашивала французов не жечь монастырь. Они ответили: «Не мы это делаем, а русские». Полковник сразу везде расставил караулы и, отдадим ему должное, ни в тот первый день, ни в последующие грабежей не было. Французы даже выделили из своих запасов священнику и сёстрам красное вино и крупчатую муку для просфор, – несмотря на обстоятельства, в соборе шли богослужения. Только забрали множество больших свечей для освещения казарм, устроенных в монастырских зданиях.

      Как пишет А.Дельнов, и Москву ведь сдавали, можно сказать, на договорных условиях. Были согласованы срок вывода русских  частей и, в соответствии с ним, срок вступления французов. У каких-то застав наши замешкались, французы тоже приостановились.

      Произошла даже встреча на набережной Москвы-реки казаков с Мюратом и его свитой. Донцы подъехали, обступили знаменитого маршала, одетого, как всегда, в неимоверно красочный наряд. Стали нахваливать за храбрость, сообщили, что между ними существует договорённость – в бою щадить удальца. В знак благодарности и на память Мюрат подарил им часы своей свиты и свои собственные.

      Были  сцены и довольно непотребные: мародёры, отставшие от своих полков, вовсе не собирались уходить из города – пьянствовали и тащили из брошенных домов что попало. Патрули французских драгун гнали их вон древками пик. Чуть позднее в Москву стали наведываться мужички из окрестных сёл – выменивать барское добро на продукты у пришельцев или попросту грузить на свои подводы, что ещё завалялось.

      Куда  значимее являли народный дух те москвичи, что пожертвовали всем своим имуществом лишь бы вывезти раненых, как персонажи «Войны и мира» Л.Н.Толстого, или те безвестные герои, что пытались оказать безнадежное сопротивление Великой армии в уже оставленной столице.

      Но  давайте осмотримся. Мы вошли через  северные Преображенские ворота с надвратной Преображенской церковью, осмотрели Смоленский собор, но на территории монастыря есть ещё много интересных и примечательных зданий и захоронений, в том числе и героев 1812 года.

      За  собором (справа) находятся Трапезная палата и Успенская церковь. К югу от церкви располагаются Ирининские палаты (конец XVII в.). Вдоль стен идут стрелецкие караульни. В годы правления царевны Софьи (конец XVII в.) ансамбль обогатился замечательными постройками в стиле барокко. Стремительно вознеслась на 72 м лёгкая, нарядная пятиярусная колокольня (слева). Восьмерики всех её ярусов окружены галереями с белокаменными балюстрадами. У каждого яруса свой рисунок белокаменного декора. Венчает колокольню луковичная золочёная главка. В эпоху царевны Софьи монастырь обрёл стилевое единство и единую планировочную структуру, основанную на расположении главных строений на осях: север — юг (Преображенские ворота, Смоленский собор, Покровские ворота) и восток — запад (колокольня, Смоленский собор, Успенская церковь с Трапезной палатой). Определяющее в облике ансамбля стала архитектура нарышкинского барокко. В начале XVIII в. у северных ворот был построен Лопухинский корпус (для царицы Евдокии Лопухиной).

      В конце XVII в. парадной въездной частью усадьбы монастыря считался его северный Преображенский двор. Здесь находилась «соборная площадь», ограниченная на восток и запад от Смоленского собора двумя одноэтажными келейными корпусами. Пройдём к ним.

      6 сентября в Новодевичий монастырь приехал французский генерал, остановился в кельях игуменьи, а 8 сентября вошли на постой войска. 25 сентября прибыл Наполеон, осмотрел монастырь, но с лошади не сошёл, приказав взорвать приходскую церковь во имя Иоанна Предтечи около восточной стены монастыря, что и было сделано. Наполеон также распорядился, где устроить батарею, где рыть траншеи. После его отъезда земляные работы начались, но ущерб зданиям при этом был нанесён минимальный. Для увеличения оборонительных возможностей монастыря были созданы внутренний вал у северной стены, бойницы на папертях надвратных церквей. По приказу Наполеона, монастырь-крепость использовался французами для хранения армейского провианта.

      6 октября объявили: те, кто хочет спасти свою жизнь, должен покинуть обитель. Впрочем, прямого принуждения не было. Матушка Сарра осталась верна своему обету, и многие последовали её примеру.

      На  следующий день началось оживление. Очевидно, тогда ещё не было принято решение оставить русскую столицу без боя: в крепостных стенах сделали проломы, установили в них орудия. Доставили зарядные ящики и бочки с порохом, растаскали их по подвалам.

      В книге А. Дельнова приводится такой  рассказ. Обстановка была крайне нервозная. Французский полковник вдруг начал допытываться у матушки Сарры и стоявших рядом сестёр, чье войско лучше – русское или французское. Те, не задумываясь, ответили, что русское. И тогда француз приказал привести несколько человек русских пленных. Опять: «Русское или французское?» Все, конечно, испугались за наших солдат. Пошли на попятную: «Французское, французское». Полковник утихомирился, приказал увести пленных.

      С 8 на 9 октября французы собрались в поход. При входе в храм засветили свечи, лепили их к деревянным строениям, иконостасам, кидали на пол, в солому. Оставили 16 человек больных французов, попросив протоиерея отправить их в госпиталь, и уехали. Сарра с монахинями побежали по кельям, у которых мы сейчас находимся. Увидели под собором шесть ящиков патронного пороха и шесть раскупоренных бочонков с порохом, на них были положены зажжённые фитили, некоторые ящики уже дымились. Французы также собирались взорвать Успенскую церковь с трапезной и кельи. Вся прежняя снисходительность была полностью перечёркнута этим злодеянием.

      Что произошло дальше, давно получило хрестоматийную трактовку. Существует известная историческая картина: монахини в чёрных одеяниях бесстрашно заливают фитили, огоньки которых уже вплотную подползли к смертоносным бочонкам. Подвиг их, конечно, велик, но вот одна маленькая подробность: воду из ведер лили не они сами, это делал по их указанию служитель Мартин. Ведь инокини Новодевичьего монастыря были, как правило, весьма знатного происхождения…

      Потушили  фитили, порох залили водой. Что загорелось от прилепленных свечей, гасили.

      12 октября в монастыре появились казаки. Обнаружили 16 больных французов и забрали их в плен, а кое-кого казнили, как пишет А. Дельнов, таково было «остервенение народа». Поостыв, сами же похоронили убиенных во рву перед Девичьими воротами.

      Самой большой потерей для обители  в то время была утрата многих ценнейших книг из монастырской библиотеки, в том числе рукописных. Тех, что на протяжении трёх веков приносили в дар цари и патриархи, царицы и царевны, высшие иерархи Церкви и вельможи.