Новые демократии

Новые  демократии. 

      В  посткоммунистическом мире сложилось понятие «новых демократий», которое отличалось некоторыми отличительными чертами. Например, в парламентских республиках (Венгрия, Чехия, Словакия) массовые представления власти связаны с парламентами и партиями, в Польше – с политическими элитами сейма и с окружением президента. Большинство граждан в центрально-восточной Европе готовы почти безоговорочно признать над собой лишь власть закона, в отношении политических институтов возникают проблемы. Для посткоммунистических стран в начале 1990-х годов были характерны поверхностное усвоение демократической риторики политическими элитами и растерянность массового сознания, противоречиво сочетавшего демократические и авторитарные наклонности. «Скорее можно говорить о выборочном усвоении демократических ценностей. При этом более укорененными оказались те ценности и установки, которые были более органичны национальной культуре» 

      Неустойчивость  и непредсказуемость связей между  социальным  положением индивидов и их электоральными предпочтениями привели некоторых аналитиков  к заключению о том, что во многих  новосозданных  демократиях — например,  в России — социальные базы выбора при голосовании не поддаются  идентификации, а сам этот выбор делается исходя из соображений  идеологического  характера, персональных   качеств   кандидатов   и    т.д..    И    действительно,    в посткоммунистических  странах   практически   не   прослеживается   наиболее популярный  в  западных  электоральных  исследованиях   "раскол"   —   между собственниками  и  рабочими.  "Расколы"  по   религиозному   и   этническому признакам, разумеется,  сохраняют  свое  значение,  однако  они  наблюдаются далеко не везде. Вместе с тем существует "раскол", давно уже отошедший на второй план как  фактор  электорального  поведения  в  большинстве  западных стран, но вполне значимый в  некоторых  посткоммунистических  демократиях  — между городским и сельским населением. Он отмечается, например,  в  Болгарии и — несколько менее отчетливо — в Венгрии.

    В России наличие подобного  раскола было впервые зафиксировано  в 1989 г. при анализе результатов выборов депутатов Съезда  народных  депутатов  СССР, показавшем, что "продемократический" субэлекторат  концентрируется севернее «55  параллели»,  а "прокоммунистический"  — южнее.  Интерпретируя   сходные результаты, полученные  по  данным  нескольких  общенациональных  выборов  в России, Н. В. Петров  писал:  "Горизонтальная,  географическая  вариация  на уровне  регионов  оказывается  лишь  проявлением  более  фундаментальной   и всеобъемлющей вертикальной, иерархической вариации  по  основанию  "город  — село".

      Еще   более   серьезные   трудности   возникают   с    применением    к восточноевропейским реалиям "социально-психологического  подхода"  в  версии "партийной идентификации".  Это и понятно:  при коммунистическом  режиме состязательных политических партий, которые  могли  бы  послужить  объектами притяжения избирателей, просто не было. Правда,  в  некоторых  странах  были восстановлены партии, действовавшие  до  прихода  коммунистов  к  власти,  и иногда базы их  поддержки  обнаруживают  связь  с  прошлым.  Однако  нище  в посткоммунистическом мире — кроме, пожалуй, Румынии — такие партии не  стали существенным    фактором    электоральной    политики.     В     большинстве восточноевропейских стран не приходится говорить и о  значимой  связи  между фактом  членства  в  коммунистической  партии  до  начала  демократизации  и голосованием за наследующую ей партию на свободных выборах. Что же  касается новообразованных партий, то их организационная нестабильность, равно  как  и отмеченная во многих  исследованиях  крайняя  неустойчивость  избирательских предпочтения, делают саму  мысль  о  применении  к  ним  понятия  "партийной идентификации" довольно парадоксальной.

    Означает ли это, что "социально-психологический  подход" вообще не имеет перспектив  в  Восточной  Европе?  В   версии   "партийной   идентификации", разумеется, не имеет: нужно подождать несколько десятилетий.  Однако  вполне возможно,   что   у   восточноевропейцев   вырабатывается    психологическая приверженность не к партиям как таковым, а к более  широким,  не  охваченным партийными  организационными  рамками  политическим  тенденциям.  При  таком допущении картина меняется. В России,  во  всяком  случае,  отмечена  весьма высокая стабильность голосований за "правящих демократов"  и  "оппозиционных коммунистов" от выборов к выборам. Динамика имеет место,  но  она  не  очень значительна.

    Подобная идентификация не является, разумеется, "партийной",  но  можно предположить,  что  с  содержательной  точки  зрения  речь  идет  о  сходном феномене — о голосовании, обусловленном эмоциональной потребностью  выразить солидарность с тем или иным  участником  электорального  соревнования  либо, напротив, протест против определенной политической тенденции. Имеем ли мы дело с  "притяжением"  или "отторжением" избирателей, психологическая подоплека голосования остается неизменной, и это не позволяет полностью исключить возможность  обращения  к "социально-психологическому" подходу при изучении электоральных процессов в посткоммунистических демократиях.

    Как ни странно, при анализе  поведения избирателей в  странах   Восточной Европы  и  бывшего  Советского   Союза   реже   всего   применяются   теории "экономического  голосования",  хотя,  казалось  бы,   отсутствие   значимых социальных  "расколов"  и   "партийной   идентификации"   должно   было   бы стимулировать исследователей к использованию альтернативных подходов.  Между тем,  некоторым  западным  специалистам  по   электоральному   поведению   в посткоммунистическом  мире  выбор  "экономической"   теории   представляется наиболее разумным.

    Одна из проблем, связанная  с применением такого подхода,  состоит в том, что  первая  фаза  экономических  реформ  в  Восточной  Европе   практически повсеместно сопровождалась  ухудшением  положения  в  экономике  и  падением уровня  жизни  населения,  однако  электоральный  успех  часто  сопутствовал поборникам продолжения или даже радикализации преобразований.

Использованная  литература:

1. Современные политические режимы: структура, типология, динамика(учебное пособие), Цыганков А.П. М. 1995г.
2. Идеологическое перепутье Центрально-Восточной Европы. Статья И. Тарасов
3. Политология. Учебник для ВУЗов. Демидов А.И., Долгов В.М., Малько А.В., Гардарики, 2005г.