Отечественная война 1812 года и Саратов

Михаил Юрьевич называл в личном общении дядей, явились живым источником знаменитого стихотворения «Бородино».

За участие в Бородинском сражении 30 офицеров, урожен­цев Саратовского уезда губернии, были награждены. Среди них Арсеньевы - Александр Николаевич, Михаил Андреевич, Николай Васильевич, Николай Михайлович, Карл Федорович Остен, братья Иван и Семен Панчулидзевы.

В грозном 1941 г. на Бородинском поле стояла 32-я Красно­знаменная Саратовская стрелковая дивизия, защищавшая подступы к Москве.

Так через столетия произошла перекличка поколений и своеобразное повторение событий. Командир дивизии полков­ник В. И. Полосухин перед боем посетил музей Бородинского сражения 1812 г. и в книге посетителей на вопрос, какова цель посещения, ответил: «Приехал Бородинское поле защи­щать». Проявили мужество в боях Отечественной войны 1812 г. многие воины-крестьяне: это и Я. П. Сергеев, и М. Н. Князев-Резакин, и П. Дмитриев, и А. А. Ергунов, и Ф. И. Яшин.

За участие в боях боевыми наградами отмечен подпо­ручик П. И. Новак - за битву под Лейпцигом, отличились в сражениях В. К. Ищейкин и его брат Павел, участник походов 1814 г. За личную храбрость награжден орденом унтер-офицер пехотного полка А. И. Купфер, получивший в сражениях два ранения: одно в ногу пулевое, второе в руку саблей. В боях при преследовании французов отличился прапорщик А. А. Филатов и подполковник В. Ф. Мейер. Начинавший войну прапорщиком, Л. И. Енгалычев за участие во многих сражениях награжден тремя орденами и медалями — «В память 1812 года», «За взятие Варшавы», «За взятие Парижа». С начала военных действий принимал в них участие Н. Т. Ченыкаев, награжденный за героизм. Отвага и мужество прапорщиков Я. Я. Ивлева, Н. М. Кислинского, тяжело ранен­ного М. Крымского, рядового П. Л. Ларионова отмечены боевыми наградами. За героизм в боях получил три русских ордена и один прусский Л. К. Боде. Отличились в сражениях юнкер А. А. Горячнов, гвардии прапорщик Н. П. Ермолов. Доблесть и мужество проявили очень многие солдаты и унтер-офицеры, некоторые из них дослужились до офицерских званий. Я. П. Болмашев с первого дня войны и до окончания загра­ничных походов находился в действующей армии. В официальной реляции говорилось, что он «выказал большое мужество и храбрость» в боях, потому был произведен в офицеры и награжден семью русскими орденами, одним прусским, меда­лями в честь 1812 г. и золотым именным оружием. Дворовый крестьянин Ф. Г. Гаврилов воевал под Смоленском, Бородиным, Малоярославцем, Вязьмой, Красным. За мужество он произве­ден в унтер-офицеры и награжден серебряной медалью. Таков же путь крестьян И. Г. Григорьева, Н. 3. Костерлока и других. Сотни саратовцев, участников войны с Наполеоном, были удостоены памятных медалей. Победоносное завершение Отечественной войны 1812 г. и успешные заграничные походы (1813-1814 гг.), главным героем которых был русский народ, не только спасли Россию от иноземного порабощения, но и способствовали освобождению Европы от наполеоновского ига.

В честь победы русского оружия над Наполеоном в Саратове в 1815-1836 годах по проекту известного русского архитектора В. П. Стасова был построен Александро-Невский кафедральный собор. Собор сооружался очень долго. «Капитал на него собирался с 1812 года в память счастливого окончания французской войны и саратовского ополчения». На карнизе его видны бюсты ополченцев. Это символ воинской славы россиян - защитников Отечества. Здесь хранились знамена саратовских ополчений 1855 года, служились молебны перед отправкой войск на фронты Русско-японской и Первой мировой войн.

Изгнание солдат "Великой армии" из российских пределов сопровождалось захватом огромного количества военнопленных.

Официально одним из мест проживания военнопленных Саратовская губерния была определена циркулярным пись­мом от 29 августа 1812.

Основные контингенты пленных прибывали в наш край по суше, через Тамбовскую губернию. В Саратов их отправ­ляли по двум большим почтовым трактам: или через Балашов, Колено, Белгазу-Маматовку, Аткарск, или через Кир­санов, Сердобск, Петровеск, Аткарск. Аткарск был своеобраз­ным фильтром: далее в Саратов направлялись одни только офицеры. Солдат далее партиями по 100 человек размещали в уездных городах Вольске, Камышине, Царицыне и в колонии Сарепта (ныне в черте Волгограда). В губернский город отправляли также плен­ных женщин.

Отношение населения Саратовской губернии к военнопленным было совершенно иным, нежели в разоренных вой­ною губерниях. Ф. Мерсье вспоминал: «С момента нашего прибытия в пределы Саратовской губернии мы почти на каждом шагу встречали со стороны населения ее выражения симпатии и расположения... И притом не только в деревнях... но даже и в... городах...». «С нами обходятся в высшей степени гуманно...», - свидетельствовал попавший в плен под Красным и пробывший в Саратове до конца лета 1814 года А. Кудрэ брату в письме от 21 мая 1814 года. «Нам посчастливилось, - продолжает он в письме от 14 июня 1814 года, - в лице губернатора (А. Д. Панчулидзе) най­ти великодушного и гуманного человека...».

Первые партии военнопленных прибыли в Саратов в на­чале сентября 1812 года и продолжали поступать вплоть до октября 1813 года. В канун 1813 года гражданские гу­бернаторы по всей России получили из Петербурга запросы о количестве пленных на вверенных им территориях по состоя­нию на 15 февраля: сколько их проследовало через губер­нию, сколько умерло и осталось в живых. Последнюю кате­горию надлежало расписать подробно: офицеров поименно, а нижних чинов - по национальностям. Список, приведен­ный Н..Ф. Хованским, насчитывает 238 офицеров самых разных национальностей. Около двух третей в нем составля­ют французы, далее следуют поляки, пруссаки и представи­тели различных германских государств, итальянцы, голланд­цы, австрийцы, португальцы и даже иллирийцы (жители сло­венских и хорватских земель, отошедших к Франции). Льви­ная доля офицеров была в скромных чинах, но среди них встречались и генералы (например, Сен-Жени) и лица коро­левской крови. Таковым был полковник вюртембергской службы принц Гогенлоэ, взятый в плен в первые дни войны гвардейскими казаками под командою саратовского земле­владельца генерал-адъютанта В. В. Орлова-Денисова.

Но всех их впоследствии затмил «скромный саперный офицер, а в будущем генерал и член Парижской и Петербург­ской академии наук Жан Виктор Понселе. Попав в плен под Красным, он с марта 1813 года по июнь 1814 года прожил в Саратове. В плену Понселе написал шесть толстых тетрадей (по самым скромным подсчетам не менее 600 страниц, из которых около 400 содержат оригинальные и глубокие геометрические исследования), положивших начало проек­тивной геометрии. Эти записи легли в основу классическо­го труда Понселе «Трактат о проективных свойствах фигур», вышедшего в 1822 году.

В Саратове офицеры жили в специально выделенной ка­зарме, но по желанию им можно было снимать и частную квартиру. Они свободно передвигались по городу и даже вы­езжали на несколько верст за его пределы, а с разрешения губернатора могли совершать поездки и в пределах Саратовской губернии, однако при «надзоре со стороны полиции» и без права переписки. Все военнопленные получали «жа­лованье, полагающееся каждому по чину...».

Содержание военнопленных тяжелым бременем лег­ло на русскую казну. Поэтому уже 29 сентября 1812 года М. И. Кутузов предложил управляющему военным мини­стерством А. И. Горчакову в связи с тем, что «число плен­ных столь значительно ныне стало», и «во избежание скоп­ления оных в большом количестве», «пленных поляков от­сылать на Кавказскую линию, где и можно бы употребить их в полки на службу...». Александр I утвердил предложен­ную меру, о чем были уведомлены все начальники губер­ний.

А в декабре того же года министр финансов Д. А. Гурь­ев предложил привлечь поляков для несения службы не только в полках Кавказа, но и Грузии и Сибири, а мастеро­вых и работников определить на фабрики и заводы. «Про­чим, взятым из класса землевладельцев, - писал он, - можно бы, казалось, также предложить поселение между колони­стами Саратовской и Екатеринославской губерний». Реа­лизация этой программы началась практически сразу же. Уже 24 декабря 1812 года Н. Г. Скопин записал в своем дневнике: «...В сей день, кажется, выгоняли поляков из Са­ратова на линию». Согласно распоряжению А. И. Горча­кова от 15 января 1813 года пленные из Саратовской губер­нии отправлялись только в Георгиевск на Кавказскую ли­нию.

В этом же году саратовский губернатор объявил, что же­лающие могут взять к себе для работы «пленных, знавших то или иное ремесло, а равно художников». По свидетель­ству Ф. Мерсье, многие офицеры «стали давать уроки фран­цузского языка, другие брались за преподавание математики, фехтования, рисования и т. п.», большинство солдат также «нашло себе кое-какой заработок своим мастерством».

Русское правительство было заинтересовано, чтобы какая-то часть военнопленных осталась в России на постоянное жи­тельство.

Между тем, по мере распада Французской империи, раз­вертывалась широкая репатриация: уже в январе 1813 года последовали манифесты о прощении поляков, которых, впро­чем, продолжали отправлять на Кавказ, и пруссаков, а в начале февраля «пленные прусские офицеры отправлены из Саратова в Ригу. Велено отправить также ишпанских, ган­новерских, вестфальских, прусских и португальских солдат рядовых - туда же». В мае того же года последовало пред­писание выслать в отечество саксонцев и гесеенцев. Нако­нец 14 июня 1814 года началась отправка французов.

17 июля 1814 года из Саратова была отправлена послед­няя партия освобожденных французов. Однако многие после заключения мира отказались вернуться на родину. Так, в селе Сластуха Аткарского уезда на житье остался один человек, а в селе Аблязовка Кузнецкого уезда поме­щик оставил у себя большую группу пленных, построил им дома и превратил в крепостных. В Саратове военнопленные поселились во 2-м и 3-м кварталах Немецкой слободы (ны­не улица Немецкая). Большинство из них было занято в ремесленно-промышленном производстве или в сфере обслу­живания.

Имена некоторых дошли до нас. Так, француз Риго про­славился женитьбой на богатой помещице Ахлебениной, вла­девшей имениями в Саратовской и Тамбовской губерниях. Итальянец из Милана Петр Иванович Кайро попал в исто­рию Саратова, открыв в конце 1815 года первую в городе лавку курительного и нюхательного табака. Военный ле­карь Иван фон Теин, оказавшийся в плену после выхода армии Наполеона из Москвы, стал известен как врач круп­ных помещиков Юрьевича, Бахметева и других. После отме­ны крепостного права он имел частную практику в Сарато­ве, где умер в возрасте 90 лет.

Но самым знаменитым стал, благодаря своему долголе­тию, бывший лейтенант 2-го Гусарского полка, кавалер, ор­дена Почетнего легиона и медали Святой Елены Жан Батист Николя Савен (Николай Андреевич Савен). Попав в плен на Березине, он прожил в Саратове безвыездно 82 года, где нашел заработок, давая уроки фехтования офицерам местного гарнизона. Позднее, выдержав экзамен при дирекции училищ, Савен получил диплом на право преподавания французского языка и цели­ком посвятил себя воспитанию детей саратовских дворян. В числе его учеников был и Н. Г. Чернышевский.

Память о пребывании пленных солдат Наполеона на тер­ритории нашего края сохранилась в фамилиях - Французовы - и в названиях населенных пунктов. Так, в словаре А. Н. Минха отмечено существование в Камышинском уезде сел Французы и Гусары. В конце XIX - начале XX века в ряде мест сохранялись построенные руками военнопленных здания (в селах Зубриловка Балашовского уезда, Чердым Петровского уезда, Сосновка Аткарского уезда) и иррига­ционные сооружения (пруд - в селе Дьячевка Петровского уезда, плотина на овраге - в селе Отрада (Отрадное) Царицынского уезда). В Саратове пленные засыпали многие овраги.

Наконец, плодами их же труда, по словам местного доре­волюционного историка А. И. Шахматова, являются также сад и роща на даче Саратовского губернатора А. Д. Панчулидзе, позднее перешедшей институту благородных девиц (ныне часть городского парка им. А. М. Горького). В позднейших публикациях об этом появилось немало разночтений: роща становилась то дубовой, то липовой, и к тому же аллеей. Н. Ф. Хованский считал делом рук военнопленных и дачные строения (дом и два флигеля), которые между тем были возведены только в 1821 году, а Н. И. Теодорович полагал, что и пруды были выкопаны французами.

Саратовцы проявили великодушие и гуманность к побеж­денным, так свойственные русскому народу. Они приняли в свою среду всех, кто пожелал остаться в России. Ж. Б. Савена хоронили за счет города, на доме, где он жил, была установлена памятная доска.

[1]

[2] По. данным VI ревизии (1811 г.), в Саратовской губернии прожива­ло 514314 душ мужского пола. Из этого числа крестьяне удельные, эконо­мические и государственные составляли 210242 человека, а на долю помещичьих приходилось 250361 человек (см.: Кабузан В. М. Изменения в размещении населения России в XVIII — первой половине XIX в. М., 1971. С. 119). По весьма приблизительным расчетам, 3 проц. трудового населения Саратов­ской губернии встали под ружье.

[3] ГАСО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 766. Л. 1-15

[4] ГАСО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 740; Ф. 407. Оп. 1. Д. 1661; Ф. 179. Оп. 1. Д. 34. ГАСО. Ф. 407. Оп. 1. Д. 1629. Л. 29.

[5] ГАСО. Ф. 407. Оп. 1. Д. 1629. Л. 29.

[6] ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 15. Л. 212, 229; Ф. 180. Оп. 1. Д. 77. Л. 402-403.

[7] ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 15. Л. 295.