Повседневная жизнь узников Минского гетто

Содержание:  
Введение.  
I. Организационные основы Минского гетто.  
II. Повседневная жизнь узников Минского гетто.  
Заключение.

Введение.    

Те, кому хоть раз посчастливилось  прогуляться по вечернему центру Минска, особенно теплым летним вечером, навсегда оставят в своей памяти только теплые и приятные воспоминания о замечательно проведенном вре-мени. Минск они будут вспоминать как гостеприимный, красивый и чистый город, в котором живут добрые и веселые люди. Да, так будут думать все, исключая тех, для кого это место навсегда останется таким, каким его сделал фашизм во время второй мировой войны - уродливым, изувеченным, полным страданий и боли. Местом гибели более 100000 евреев со всей Европы. Ме-стом, в котором властвовали голод, страх и смерть. Эти люди не смогут спо-койно ходить по земле, пропитанной кровью жертв Холокоста, кровью их друзей, знакомых… Блеск и глянец наших дней не в состоянии затуманить в их сердцах воспоминания о прошлом, о жизни в Минском гетто - о жизни в аду на земле.  
    «Оккупировав территорию Советской Беларуси, немцы приступили к последовательному и организованному истреблению еврейского населения, сопровождая истребление разнузданной антисемитской пропагандой. Во всех приказах, объявлениях и во всех действиях немецких оккупационных властей всячески поощрялись мероприятия, направленные против еврейского населе-ния. Наихудшей формой издевательства над еврейским населением явилось так называемое гетто, установленное немцами во всех городах и местечках, где проживали евреи» [11, с. 192]. За этими сухими строками официальной справки трагедия десятков тысяч людей, обречённых на нечеловеческие страдания и гибель в угоду человеконенавистнической расовой политике кучки авантюристов, установивших на территории большей части Европы свой невиданный по жестокости «новый порядок».  
    В основе мировоззрения, ставшего идеологической платформой для всей внутренней и внешней политики Германии в 1933-1945 гг., фундамен-том исторической концепции Гитлера, были три идеологемы: расизм, анти-семитизм и жизненное пространство. Сочетание расизма и антисемитизма привело к возникновению нового исторического феномена – расистского ан-тисемитизма, отличающегося особой агрессивностью, непримиримостью и бескомпромиссностью по отношению к евреям. Геноцид европейского ев-рейства стал воплощением этой абстрактной идеи в спланированное, мето-дично осуществляемое массовое убийство [1, с. 16-17].  
    Немецко-фашистская оккупация западных районов Советского Союза также ознаменовалась особой политикой в отношении еврейского населения, которая была связана с пониманием Гитлером этой войны не только как борьбы за мировое господство, но и как войны с евреями. В их физическом уничтожении нацизм видел средство для разрушения советского государства и подготовки его к немецкой колонизации [9, с. 128]. Практическое осущест-вление этих карательных мер началось с момента установления в Беларуси оккупационного режима и являлось непременным атрибутом всей политики геноцида. Как правило, оно осуществлялось по следующим направлениям:

1. путём физического уничтожения  евреев как комиссаров и как  сторонников большевизма, в том  числе с целью завладения их  имуществом или получения материального  вознаграждения;  
2. путём временной изоляции и ограничения передвижения при выполнении тяжёлых физических работ;  
3. путём полной изоляции (поскольку приказы требовали выдачи евреев германским властям на всей оккупированной террито-рии);  
4. путём тотального уничтожения евреев по национальному при-знаку [2, с. 19].     

После первых погромов и акций по массовому уничтожению еврейско-го населения белорусских городов и местечек большинство еврейского насе-ления заключили в гетто.  
    Изоляции евреев от окружающего общества была важным элементом их преследования в Германии уже в 30-е годы XX века. Политика выделения и изоляции достигла своей кульминации в «геттоизации» - физической изо-ляции евреев от их окружения. Восточная Европа (Польша, СССР, Чехословакия, Венгрия) стала ареной проведения «агрессивной» геттоизации, пред-полагавшей полную изоляцию еврейского населения от окружающего мира [7, с. 48]. Изолировав евреев в гетто, нацисты отняли у них источники дохода и обрекли на систематическое запланированное голодание. Создание гетто, таким образом, было способом непрямого уничтожения евреев путём лише-ния их элементарных средств существования. Гетто, предполагающие пол-ную изоляцию их узников, стали создаваться нацистами вскоре после напа-дения на Польшу 1 сентября 1939 г. Уже 21 сентября 1939 г. начальник РСХА Гейдрих издал приказ о создании в польских городах гетто для еврей-ского населения. Первое гетто было создано в октябре 1939 г. в городе Пет-роков Трибунальский. Крупнейшими стали гетто Варшавы (500 тыс. узни-ков) и Лодзи (160 тыс. узников) [6, с. 172]. Обращает на себя внимание тот факт, что концентрация евреев в гетто было лишь подготовительным этапом к «окончательному решению еврейского вопроса», т. е. полному истребле-нию европейского еврейства.  
    И в Беларуси, во всех пяти разрозненных её регионах (по некоторым оценкам гетто были созданы в 110 населённых пунктах), гетто создавались повсеместно и служили нацистам пунктами сосредоточения еврейского насе-ления, позволявшими держать под контролем большую массу людей, а затем уничтожить их в самое короткое время [4, с. 50-51]. Крупнейшим, как по числу узников (около 100 тыс. человек), так и по числу жертв (до освобожде-ния Минска частями Красной Армии дожили 13 из 26 узников "большого" гетто, укрывавшихся после его гибели в склепе (погребе) возле еврейского кладбища), было Минское гетто, которое просуществовало около 800 дней [5].  
    Трагедия Минского гетто не может оставить нас равнодушными и се-годня. Правда о том, что происходило там, должна напомнить современному поколению людей о том, что происходит, когда жестокость и насилие стано-вятся инструментами для достижения чьих-либо сомнительных политиче-ских целей. В современном мире, в котором по-прежнему существует взаим-ная нетерпимость, политический радикализм, попытки решать разногласия, руководствуясь принципом «прав тот, кто сильнее», а террористические ме-тоды воздействия на своих противников используют как международные террористические организации, так и правительства ряда стран, поэтому ис-тория борьбы и гибели Минского гетто продолжает оставаться актуальной. Она ясно показывает, к чему приводит последовательная реализация наду-манной бесчеловечной доктрины бесчеловечными же методами и средства-ми.  
    В этой работе мы постараемся как можно более полно, опираясь на со-хранившиеся документы и свидетельства очевидцев, рассказать о повседнев-ной «жизни» узников Минского гетто в нечеловеческих условиях, созданных для них нацистами. Нам также предстоит выяснить, какое влияние оказывали на узников те тяжелейшие испытания, которые выпали на их долю. Смогли ли эти испытания сломить их волю к борьбе за свою жизнь, свободу и чело-веческое достоинство.

I. Организационные  основы Минского гетто.    

Установление оккупационного режима осуществлялось германскими  органами в ходе административно-правовой политики по выявлению и изо-ляции  различных категорий населения Беларуси (военнослужащих, евреев, цыган и др.). Среди всех категорий отдельную и наиболее массовую группу составляли евреи [8, c. 31]. Как свидетельствуют документы приказом не-мецкого командования за подписью окружного комиссара г. Минска Кайзера в конце июля 1941 г. было создано гетто в Минске. Решение о его создании было принято 19 июля, а к 1 августа 1941 г. вся его территория была уже ог-раждена [2, c. 26]. Под гетто были отведены 36 улиц, в том числе улицы: Островского, Немига, Республиканская, Обувная, район Юбилейной площа-ди, Нижнего базара и др. К концу июля всё еврейское население города и ок-рестностей было переселено в гетто и к сентябрю-октябрю 1941 г. насчиты-вало свыше 100 тыс. человек [11, c. 192]. В особом "зондергетто" (часть гетто по ул. Сухой и Обувной) были также помещены тысячи евреев, которых на-цисты депортировали из семи стран Западной, Центральной и Восточной Ев-ропы, начиная с ноября 1941г. [5]. Вход и выход из гетто осуществлялся че-рез специально оборудованные проходные на улицах Опанского и Остров-ского. Эти проходы охранялись немецкими, украинскими и белорусскими полицейскими и сотрудниками полиции гетто [2, c. 26]. Для урегулирования еврейского вопроса во всех городах Беларуси были назначены уполномочен-ные еврейского совета (2-10 человек) [8, c. 32]. Еврейские советы (нем. Juden-rat) представляли собой исполнительные органы, которые создавались по приказу нацистов в еврейских общинах Европы, как средство контроля за выполнением приказов оккупационных властей [6, c. 708-710]. В гетто, в том числе в Минске, юденрат не только нёс ответственность за исполнение наци-стских приказов, касавшихся евреев, но и нёс ответственность за всё проис-ходящее внутри гетто – контролировал еврейскую полицию, мировой суд, пожарную часть, службу трудоустройства, хозяйственную деятельность, обеспечение продовольствием, жилищное хозяйство, здравоохранение, соци-альные службы, статистический учёт, образование, учреждения культа. Соз-давая с помощью этих многочисленных структур видимость упорядоченной жизни в гетто, немцы старались поддержать в обречённых на гибель людях иллюзорную надежду на спасение [3, c. 80-81]. Непосредственно юденрат был подчинён временным городским комиссарам, назначенным из числа бе-лорусов. Из числа узников гетто при юденрате была создана так называемая полиция гетто, основными функциями которой являлись: охрана улиц, вхо-дов и выходов, изъятие вещей, организация облав для отправки на работы, помощь немцам и литовцам во время облав на жителей гетто в период по-громов [8, c. 32]. В целом, несмотря на очевидность задач, которые ставились перед юденратом, это орган и его первый председатель Илья Мушкин поль-зовались популярностью среди еврейского населения, поскольку оказывали посильную помощь узникам и были тесно связаны с антифашистским под-польем в гетто [3, c. 85]. Общее управление гетто осуществлял немецкий ко-мендант – начальник гетто, в задачу которого входило поддержание внут-реннего порядка и сохранение дееспособности трудовых отрядов. Главным инструментом, помогавшим начальнику гетто в осуществлении этих задач, были подразделения полиции и СС [8, c. 32]. Коменданты гетто и их подчи-нённые – немецкие, литовские и украинские полицейские стали для узников гетто каждодневным кошмаром. Ежедневные убийства на улицах города, ко-торые совершались немцами их пособниками, имели целью парализовать во-лю узников к сопротивлению в любой форме [2, c. 36-37].  
    Таким образом, в Минском гетто, как и в других местах концентрации еврейского населения, немцами была создана эффективная система непрямо-го уничтожения еврейского населения, дополнявшаяся самыми изощрённы-ми формами открытого истребления. Завершающим аккордом геноцида евре-ев в Минске стала ликвидация гетто 21-23 октября 1943 г. После этой акции лишь 3,5 тыс. узников смогли сохранить свою жизнь [2, c. 35-36]. Но и эти немногие уцелевшие впоследствии разделили судьбу своих родных и сосе-дей.

II. Повседневная  жизнь узников Минского гетто.     

Как же протекала жизнь  узников в течение более чем  двух лет сущест-вования Минского гетто? С какими ужасами и непреодолимыми трудностями им пришлось столкнуться? Об этом мы узнаём из документов и свидетельств немногих выживших, а также людей, которые контактировали с узниками гетто.  
    Первое, с чем пришлось столкнуться узникам гетто – это перераспре-деление собственности. За счёт переселения евреев из их домов и квартир смогли улучшить свои жилищные условия представители белорусской кол-лаборации, восточноевропейские немцы и офицеры немецкой армии и поли-ции. В домах переселённых в гетто евреев были расположены органы воен-но-административного управления и полиции [2, c. 40]. Легко представить себе психологический шок, который испытали люди, выброшенные из своих домов и под конвоем препровождённые в гетто. При этом они не только не могли забрать с собой свои вещи, но их квартиры у них на глазах разграбля-лись, в всё имущество вывозилось в неизвестном направлении [4, c. 56]. Вот что вспоминает о переселении малолетняя узница гетто Ф. В. Лосик-Рейзман: «Я помню, как нас переселяли в гетто. На улице Витебской жили наши род-ственники. Мы поселились у них. В двух маленьких комнатках жило 9 чело-век. Наша семья была большой – мама, папа, я, два брата – Лазарь и Миша, и папин дядя. Было тесно, голодно…». Очевидно, что в гетто человека и его семью ожидали тяжелейшие жилищные условия, скученность и антисанита-рия. В комнатах гетто часто скапливалось по несколько семей. На всех име-лась одна или две кровати. Остальные спали на полу. Нередко в таких комна-тах скапливалось от 20 до 50 человек [8, c. 44]. Население находилось в тя-желейших бытовых условиях: в дома на территории гетто не подавалось электричество, воду брали из водозаборных колонок, бань не было [8, c. 44]. Антисанитарные условия вели к росту числа инфекционных заболеваний среди узников гетто, что также было предусмотрено планами нацистов. Две больницы, организованные в начале деятельности юденрата, не имели ника-ких медикаментов, поэтому оказать эффективной помощи заболевшим не могли. О страданиях своих близких вспоминают многие выжившие узники, среди них М. Г. Пекарь, который рассказывает о том, что его мать и брат за-болели тифом. Смертность от этого и других заболеваний была одной из наиболее частых причин гибели узников гетто. Крупнейшая эпидемия тифа свирепствовала в гетто осенью 1942 г., этот факт тщательно скрывался меди-цинским персоналом, так как мог привести к уничтожению заболевших [2, c. 44]. Как свидетельствуют документы, житель гетто был лишён и других эле-ментарных человеческих прав: права свободного перемещения (даже сменить место жительства в пределах гетто), права на получение информации (поль-зование радиоточками было запрещено), даже право создавать новые семьи и иметь детей было у него отнято – общеизвестным стал факт расстрела вместе с женой одного инженера радиозавода только за то, что они вступили в брак [11, c. 193].  
    Кроме того, узники гетто были обречены на полуголодное существова-ние: за свою работу они не получали никакой оплаты, либо получали продук-товый паёк в два раза меньше самых низких норм, полагавшихся за принуди-тельный труд. По мнению нацистов, оплата труда евреев должна была едва поддерживать их существование – в Минске специалисты получали только 30% своего заработка [9, c. 134]. К концу ноября 1941 г. оккупационные вла-сти установили для еврейского населения следующие нормы питания: 200 г. хлеба и 100 г. жира на неделю, позднее эти нормы были ещё уменьшены [8, c. 47]. Г. Смоляр рассказывает об ужасном продовольственном положении в гетто и высокой смертности в связи с этим следующее: «Голод в гетто усили-вался с каждым днём. У многих иссяк единственный источник существова-ния – вещи, мебель, за которую можно было приобрести немного муки или картофеля. В гетто было огромное количество людей, - особенно среди тех, квартиры которых были разрушены во время немецких бандитских налётов на город, - у которых ничего не было. Они жили только на те 100 граммов хлеба и несколько ложек эрзац-супа, который получали на работе у немцев… Всё чаще можно было видеть на улицах гетто людей, опухших от голода, ед-ва передвигающих ноги. В глухом переулке, по дороге к кладбищу, всегда можно было видеть людей, везущих на санках или ручных тележках покой-ников. Таких «похорон» в гетто бывало по 15-20 в день…» [4, c. 60]. Каким образом можно было пролить существование в таких условиях мы уже знаем – продавая те или иные вещи, запас которых быстро иссякал. Кроме того, общение с внешним миром было категорически запрещено, за нарушение ус-тановленных в гетто правил виновный мог поплатиться жизнью. Это каса-лось как узников, так и нееврейского населения, с которым они вступали в контакт. Несмотря на все запреты, извне продолжала поступать некоторая помощь, так как местные жители стремились помочь своим соседям или род-ственникам в гетто продуктами. Люди, не имевшие знакомых и родственни-ков за пределами гетто, рассчитывали на случайный обмен, который был очень небезопасен [9, c. 135]. Вот что сообщает о своей случайной встрече с подругой, находившаяся в то время в Минске М. Батурина: «С евреями за-прещалось говорить. Я, подойдя к гетто, за проволокой увидела свою подру-гу… Только начали с ней говорить, как нас заметил немец, который подбе-жал ко мне, иссёк меня резиновой плёткой…» [4, c. 56]. Часто наказание этим не ограничивалось – за попытку передать что-либо в гетто или обменять ве-щи на продукты виновных избивали до смерти или расстреливали на месте [9, c. 137]. О страданиях тех, кто не имел возможности или моральных сил достать продукты за пределами гетто, вспоминает малолетний узник гетто Ф. Липский: «Что мы ели? Варили крапиву, траву, когда перепадали картофель-ные очистки – «лупины» по-белорусски, был праздник. Голод мучил сильнее страха. К страху привыкли, и он исчезал – вернее притуплялся, а вот к голо-ду…» [4, c. 60]. Минский юденрат пытался решить проблему голода откры-тием в города столовой, где выдавались талоны на получение куска хлеба и тарелки супа, но это не изменило положения в лучшую сторону, так как дей-ствительной причиной катастрофического положения было снабжение гетто продовольствием. Дополнительный приток продовольствия обеспечивался только за счёт контактов с нееврейским населением, которое в Беларуси в массе своей не относилось к евреям враждебно. Несмотря на отдельные про-явления антисемитизма, немцам не удалось разжечь в среде белорусского на-селения ненависти к евреям, об этом свидетельствует официальное сообще-ние от 31 июля 1941 г., в котором говорилось о том, что «в Минске не на-блюдается выраженный антисемитизм», что «белорусов нельзя спровоциро-вать на погромы евреев» [9, c. 128]. Эти обстоятельства обусловили, как мы видели, возможность решения продовольственной проблемы хотя бы для части узников.  
    Как свидетельствуют выжившие узники гетто, голод оказывал значи-тельное влияние на поведение людей. Внимание очень многих было сосредо-точено только на пище и попытках её достать. Ум и воображение притупля-лись от галлюцинаций, центральным местом которых была еда. В результате люди переставали реагировать с достаточной силой и уверенностью на всё, что с ними происходило в гетто, адекватно оценивать доходившую до них информацию о событиях в гетто и за его пределами; событиях, которые гро-зили им гибелью [7, c. 92-93]. Как сообщает Ф. Липский, голод притуплял чувство страха.  
    Таким образом, голод не только физически истощал узников, приводил к преждевременной гибели очень многих из них, но и отнимал у них способ-ность трезво оценивать происходящее, лишал моральных сил для борьбы за жизнь и свободу для себя и своей семьи.  
    Сложившийся дефицит на рабочем рынке вынуждал нацистов широко привлекать для работ еврейское население, военнопленных и местную рабо-чую силу. Уже 16 июля 1941 г. в городе действовали сформированные окку-пационными органами рабочие команды из евреев [2, c. 42]. В городе за пре-делами гетто действовали еврейские ремесленные мастерские и предприятия сферы обслуживания, труд евреев применялся также на государственных предприятиях. Ежедневно рабочие колонны, сопровождавшиеся 2-5 немец-кими полицейскими, покидали пределы гетто, направляясь на закреплённые за ними хозяйственные объекты. По возвращении в гетто колонны тщательно осматривались [8, c. 32-33]. В самом гетто также работали сапожники, порт-ные, маляры и другие ремесленники. Принудительные работы, кроме эконо-мической выгоды, давали немцам возможность продолжать свою политику непрямого уничтожения еврейского населения. Полуголодные узники ис-пользовались на чёрных тяжёлых работах: разборке разрушенных зданий, рытье окопов, уборке города. Очень часто их заставляли выполнять и вовсе никому не нужные работы. Нормы выработки умышленно завышались, а тех, кто падал от истощения и не выполнял норму, избивали, а в ряде случаев расстреливали [11, c. 196-197]. Вот что вспоминает о принудительных рабо-тах малолетний узник Л. Меламед: «В начале 1942 года я с матерью пошёл работать. Мы шли вместе в составе рабочей колонны. А отец ещё раньше на-чал работать на обувной фабрике…Строили бы бензохранилище…вручную рыли ямы размером 40х25 м., глубиной метра 4. Один раз в день привозили пищу. Много раз немцы избивали нас. В колонне были только женщины и подростки» [4, c. 61]. Вот такими методами немецкие власти добивались по-вышения и без того высокой смертности среди узников гетто.  
    Экономическая эксплуатация дополнялась постоянно проводившимися конфискациями еврейского имущества. Эти акции носили настолько регу-лярный характер, что М. Батурина в беседе с работником Белорусского шта-ба партизанского движения имела основания заявить: «Я считаю, что немцы создали еврейский комитет просто для того, чтобы прикрыть грабёж, не пря-мо грабить евреев, а через комитет. Они такие условия ставили комитету: ес-ли к тому времени не внесут евреи такую-то сумму, не покроют такую-то контрибуцию, ваши семьи и вы за ноги вниз головой будете висеть… также будут расстреляны все евреи… Евреи вынуждены были платить контрибу-цию». Цель, которую преследовали фашисты, очевидна – прежде чем унич-тожить узников Минского гетто они хотели завладеть их имуществом [4, c. 57]. А вот другое свидетельство – вспоминает А. Езубчик: «Каждую ночь в район гетто приезжали немцы на машинах, производили обыски, забирали всё, что им понравится в квартире. Если кто-нибудь сопротивлялся, его уби-вали» [4, c. 57].  
    Однако самым страшным и эффективным средством давления на узни-ков был перманентный террор, проводившийся в отношении них гитлеров-цами и их пособниками. Если в первые месяцы существования Минского гетто гитлеровцы практиковали облавы, отдельные расстрелы, ночные бан-дитские налёты на отдельные дома, то с ноября 1941 г. фашисты перешли к массовым погромам [4, c. 67]. Как было установлено, за 1941-1942 гг. такие массовые погромы были проведены 7-8 ноября 1941 г., 20 ноября 1941 г., 2 марта, в мае и 25-29 июля 1942 г. [11, c. 197]. Все эти акции сопровождались чудовищными зверствами и отличались лишь масштабами трагедии. Облавы и единичные убийства проводились в первую очередь с целью ликвидировать наиболее активную и способную к сопротивлению мужскую часть населения гетто, а также и просто ради развлечения [4, c. 64-67]. Жертвы облав и по-громов увозились в неизвестном для других узников направлении, либо умерщвлялись с особой жестокостью прямо в гетто [2, c. 29-33].  
    В таких условиях борьба за существование требовала от человека ог-ромного морального и физического напряжения. Постоянная опасность, вра-ждебная среда, недоедание, потеря связей с друзьями, гибель родных, неиз-вестность будущего – надламывали волю некоторых узников. Выбившись из сил, они теряли надежду и кончали счёты с жизнью [10, c. 48-49]. Иногда кошмар пережитого парализовывал волю настолько, что человек переставал бороться за свою жизнь, безропотно принимая смерть от рук палачей [10, c. 48-49]. У некоторых страх перед палачами был настолько велик, что, как рас-сказывает находившаяся в тот период в гетто очевидец Е. Майзлес, «…матери душили своих детей, в связи с тем, что прятаться их с детьми пря-чущиеся (от облав и погромов) не пускали, опасаясь, что дети своими крика-ми их выдадут. Не желая отдавать детей на растерзание немцам, матери своими руками душили своих детей» [11, c. 199]. Такие факты свидетельст-вуют о том, что действия нацистов, направленные на то, чтобы не просто уничтожить очередную жертву, а устрашить и лишить воли к сопротивлению ещё остававшихся в живых, в ряде случаев приносили страшные плоды. По-казательные расправы также имели целью вселить в узников ложную надеж-ду на то, что беспрекословное выполнение приказов позволит выжить и дож-даться окончания этого кошмара. Приведённые выше факты свидетельству-ют о том, что такая линия поведения лишь приводила узников к быстрейшей гибели от голода, болезней, непосильного труда или побоев.  
    Несмотря на всё вышесказанное, разнообразные формы сопротивления узников, характерные для всего периода существования минского гетто, сви-детельствуют о том, что значительная их часть находила в себе силы для борьбы. Наиболее распространёнными формами пассивного сопротивления были побеги из гетто, попытки скрыться от облав и погромов, стремление отправить за пределы гетто детей. Другой – активной формой сопротивления стала подпольная деятельность организованных антифашистских групп, со-стоявших из узников гетто [2, c. 47]. Несмотря на жесточайший террор и про-ведение политики поголовного геноцида, узники гетто с первых дней его соз-дания и вплоть до ликвидации вели тяжелую, неравную и героическую борь-бу с врагом. Первыми подпольщиками стали Яков Киркоешто, Натан Вайн-гауз и Григорий Смоляр. Исследования, посвящённые деятельности подполья в гетто, уже развеяли миф о том, что узники Минского гетто шли на смерть, будто покорные овцы. Нет, они не жалели жизни в борьбе с палачами, ясно осознавая, что конец гетто может наступить в любую минуту [5]. Значительное число узников в «аду» гетто сохранили лучшие человеческие качества, они даже находили в себе мужество помогать советским военно-пленным, раненым партизанам и подпольщикам, скрывая их на территории гетто [10, c. 48]. В 1941 - 1943 годах в "большом" гетто существовало 22 под-польные группы (12 "десяток" и 10 подпольных групп), действовала под-польная типография, издавался подпольный листок "Вестник Родины". По подсчетам Э. Г. Иоффе, в Минском гетто действовало около 300 подпольщи-ков [5]. Люди, сами имевшие очень мало шансов выжить и защитить своих родных, при любом удобном случае были готовы оказать помощь и под-держку другим, сохранив сострадание и подлинный гуманизм. В этом стрем-лении остаться людьми, находясь в созданном нацистами рукотворном «аду» гетто, состоит беспримерный подвиг известный и безымянных узников Мин-ского гетто. Проведя многие месяцы в постоянном ожидании смерти, сохра-нив при этом волю к борьбе, они одержали моральную победу над своими убийцами, навсегда оставшись в памяти будущих поколений непокорённы-ми.

Заключение.     

Знакомство с упомянутыми  в работе документами, свидетельствами  очевидцев, мнением авторитетных учёных, проводивших глубокие исследо-вания  проблем, связанных с историей Минского гетто, позволяет нам сделать вывод о том, что в Минском гетто, как и в других местах концентрации ев-рейского населения, нацистами была сознательно проведена в жизнь система мер, направленных на непрямое уничтожение еврейского населения, а также – на создание условий, которые позволят эффективно и в короткие сроки осуществить его окончательное истребление. Более того, в Минском гетто нацисты использовали практику открытых массовых убийств, как средство деморализации узников. Узники гетто, испытывая невероятные физические и моральные страдания, мучимые голодом и страхом за свою жизнь, должны были в соответствии с планами нацистских палачей превратиться в парали-зованную ужасом, лишённую воли к сопротивлению толпу. Анализ повсе-дневной жизни в гетто показывает, что, несмотря на гибель большинства уз-ников от рук фашистов и их пособников, поставленная гитлеровцами цель не была достигнута. До последнего дня узники гетто продолжали бороться за сохранение своего человеческого достоинства, стремились защитить доступ-ными способами себя и свою семью, остаться непокорёнными злой воле сво-их угнетателей и палачей.

Литература:

1. Басин Я. Уникальность  Холокоста в мировой истории  и значение этого факта для  понимания характера второй мировой  войны.// Актуальные вопросы изучения Холокоста на территории Беларуси в годы немецко-фашистской оккупации. Мн., 2005.  
2. Жива…Да, я жива! Минское гетто в воспоминаниях Майи Крапивиной и Фриды Рейзман: материалы и документы./ Отв. Ред. К. И. Козак. Мн., 2005.  
3. Иоффе Э. Актуальные вопросы изучения Холокоста на территории Совет-ской Белоруссии в годы второй мировой войны.// Актуальные вопросы изучения Холокоста на территории Беларуси в годы немецко-фашистской оккупации. Мн., 2005.  
4. Иоффе Э. Г. Белорусские евреи: трагедия и героизм: 1941-1945. Мн., 2003.  
5. Иоффе Э. Г. 800 дней воли и борьбы.// Советская Белоруссия, 21 октября 2003, №197.  
6. Холокост: Энциклопедия. М., 2005.  
7. Катастрофа европейского еврейства. Часть 5: Угнетение евреев и их повсе-дневная жизнь под властью нацистов. Тель-Авив, 1995.  
8. Козак К. Германский оккупационный режим в Беларуси и еврейское насе-ление.// Актуальные вопросы изучения Холокоста на территории Бела-руси в годы немецко-фашистской оккупации. Мн., 2005.  
9. Смиловицкий Л. Евреи Беларуси: из нашей общей истории, 1905-1953 гг. Мн., 1999.  
10. Смиловицкий Л. Катастрофа евреев в Белоруссии 1941-1944 гг. Тель-Авив, 2000.  
11. Справка Н. А. Коссого о массовом истреблении еврейского населения Минска.// Холокост в Беларуси, 1941-1944. Документы и материалы./ Сост. Э. Г. Иоффе, Г. Д. Кнатько и др. Мн., 2002.