Принятие христианства на Руси

 

 Международный аспект проблемы  «выбора религии» Киевом – это выбор союзников в намечавшемся расколе дотоле единого христианского мира. Борьба между православием и католичеством начала переходить из сферы теологических разногласий в область политики.

 

 Германский император Оттон  Второй на имперском сейме 983 г. в Вероне добился решения о войне против «греков и сарацин». Такое уравнивание православных христиан с мусульманами (сарацинами) уже не позволяло говорить о единстве церкви Христа, делало вполне реальной угрозу католического натиска на Восток, в том числе и на Русь.33

 

 Древняя Русь находилась  на стыке Европы и Азии, в  зоне контакта цивилизаций. Наиболее  велика была вероятность принятия  ею религии самых близких к  ней крупных государств: Волжской  Булгарии (мусульманства) и Византии (христианства).

 

 Но киевские князья медлили  с принятием христианства, так  как принятие крещения «из  рук византийцев» означало по  тем временам переход новообращённого  народа в вассальную зависимость  от Византии.34

 

 Окончательно к принятию  христианства в православной конфессии великого князя подтолкнул «ромейский» император Василий Второй, попросивший о военной помощи и обещавший отдать Владимиру в жёны свою сестру Анну. Тем самым киевский князь породнился бы с царственными особами Константинополя, а Русь приобрела бы огромный авторитет в международных отношениях. Но брак мог бы состояться только после крещения Владимира. Владимир оказал помощь Византии - разбил хазар, но Василий Второй не спешил выполнять своё обещание. Только силой (захватом греческого города Корсуни в Тавриде) Владимир добился бракосочетания с царевной Анной. Там, в Корсуни, в 988 г. Владимир, согласно летописи, принял крещение; многие знатные русские воины, подражая своему князю, перешли в христианство.35 Князь получил третьестепенный придворный титул, который формально вводил его в иерархическую систему империи.

 

 Значение принятия князем  Владимиром в 988 или в 989 г.  православия и его женитьбе  на сестре византийского императора  Анне можно представить яснее,  если учесть, что в 987 г. добиться  союза с византийской принцессой пытался французский король Гуго Капет. Но это ему не удалось, в отличие от Владимира.36

 

 По возвращении победоносной  рати в Киев Владимир приступил  к крещению столичных жителей,  а затем и других своих подданных.

 

 

 

 

 

 

 

 

Киевская Русь

 

 

 

Борис Дмитриевич ГРЕКОВ

Краткий очерк политической истории  Киевского государства

 

 

11. Крещение Руси 

 

 

 

    Запутанный вопрос о  крещении Руси еще не разрешен  во всех подробностях историками. Запутанность этого вопроса объясняется,  прежде всего тем интересом, который он возбуждал уже у современников. Чем больше интересовались данным кругом фактов, тем больше осложнялся вопрос.

 

 

 

   Принятие христианства —  факт важный и с нашей точки  зрения, а летописец со своей  особой точки зрения считал  это обстоятельство грандиозным. О крещении Руси в X и особенно в XI веке писали много и писали по-разному, вследствие чего мы знаем об этом событии мало точного. Где крестился Владимир — неизвестно: не то в Корсуни, не то — в Киеве, а может быть в Василеве, под Киевом. Относительно крещения киевлян одни уверяют, что это происходило в Днепре, другие говорят, что киевляне крестились в Почайне — притоке Днепра. Таким образом, вопрос, .о деталях неясен, но в основном и главном разобраться здесь можно.  После крещения Руси договоры с Византией сделались уже ненужными, потому что между обоими государствами образовался более тесный и глубокий контакт. Эта связь между двумя странами значительно окрепла через церковь и весь церковный аппарат, организованный греками на Руси.

 

 

 

   Первые епископы и священники  поставлены были из Корсуня  и самой Византии. Вначале все  они были греки. Церковная организация  внутри Киевского государства  находилась в руках константинопольского   патриарха,   ставшего   большой   политической силой на Руси.

 

 

 

    Вопрос о христианстве  не исчерпывается, конечно, вопросами  о том, когда и где крестился  Владимир, и куда погружали киевлян  во время крещения. Это все  мелочи. Гораздо важнее, каким образом  Киевское государство перешло  от старой веры к новой, кто перешел, каковы были тому причины и какие отсюда вытекают следствия? Тут мы не так беспомощны: в этих вопросах мы можем ориентироваться.

 

 

 

   Принятие христианской религии  свидетельствует о большом сдвиге  в области идеологии киевского  общества. Языческая религия, созданная в родовом строе, не похожа на религию классового общества. Религия родового строя не знает классов и не требует подчинения одного человека другому, не освящает господства одного человека над другим; классовая религия имеет иной характер».,

 

 

 

     Русь давно уже  была знакома с религиями, появившимися  ж классовом обществе  еврейской,  христианской, магометанской. Принять  какую-нибудь из них было для  классового общества Руси делом  неизбежным, но какую именно принять  — в этом заключался вопрос большой политической важности, разрешенный на Руси как положением ее среди других европейских и неевропейских народов, так и самым характером христианской религии, единственной, способной стать религией мировой, так как она, отрицая национальные религии, обращалась ко всем народам без различия.1

 

 

 

     Христианство стало  проникать к нам с IX в. При  Ольге и Святославе на этой  почве возникли большие осложнения. Святослав был врагом христианства. Мы знаем, что и Владимир  в начале своего княжения  был приверженцем старой языческой веры, которую он пытался приспособить к своим государственным целям. Исходя из политических мотивов, он хотел собрать всех богов, которым поклонялись различные племена, и составить из них в Киеве пантеон, обязательный для всего государства. Владимир желал создать такую религию, которая могла бы объединить все его государство, связать отдельные части его. Благодаря особой международной обстановке этот вопрос был решен иначе.

 

 

 

     Наш летописец в  драматизированной форме передает, как Вла-.димир знакомился с различными верами. Факт этот вполне правдоподобен. Владимира окружали люди, исповедывавшие еврейскую, магометанскую и христианские западную (римскую) и восточную (византийскую) религии. Факт раннего знакомства Руси с христианством известен, но не все тут для нас ясно. Из окружного послания константинопольского патриарха Фотия середины IX в. (866) хорошо известно, что Фотий уже тогда совершенно определенно говорил о каких-то скифах-роси, которые начали принимать веру христианскую-византийскую:

 

 

 

     «Не только оный  народ (болгары) переменил древнее  нечестие на веру во Христа, но и народ, часто многими  упоминаемый и прославляемый,  превосходящий все другие народы  своей жестокостью и кровожадностью, я говорю о русах, которые, покорив окрестные народы, возгордились и, возымев о себе высокое мнение, подняли оружие на Римскую державу. Теперь она сами переменили нечестивое языческое суеверие начистую и непорочную христианскую веру и ведут себя в отношении нас почтительно и дружески, тогда как незадолго перед тем беспокоили нас своими разбоями и учинили великое злодеяние».

 

 

 

    Нам не совсем ясно, кого именно территориально разумел  Фотий под этими русами, так  как он в «Послании» не упомянул  ни одного географического названия. В нашей науке по этому поводу существует два взгляда: первый, что замечание Фотия относится в основном к Киеву, поскольку Киев был тогда главным центром Руси; второй, что речь идет о Тмутороканской Руси, наиболее близкой к Византии.

 

 

 

 

 

 

 

1 Ф. Энгельс. Бруно Бауер и раннее христианство.

 

 

 

 

 

 

 

    Во всяком случае, какая-то часть  Руси уже в IX.в. познакомилась  с христианством. Нет ничего  невероятного в том, что .Фотий  указывал именно на складывающееся  Киевское государство. С начала  же X в. христианство в Киеве было прекрасно известно, и в договоре Игоря 945 г. прямо говорится о той Руси, которая уже приняла христианство — она на договоре клялась по христианскому обычаю («Мы же елико нас крестилися есмы... .»), а те, которые не крестились, клялись на оружии богами Перуном и Волосом.

 

 

 

    Этот ценнейший документ показывает, что еще при Игоре христианство  на Руси было хорошо известно. Но дело не только в том,  что христианство уже давно  стало проникать на Русь, а  в том, что в конце X века  власть Киевского государства сочла необходимым признать эту веру обязательной, господствующей. Наш летописец рассказывает, что уже в начале XI в. в Новгороде произошел следующий эпизод: представители старой языческой религии восстали против епископа и хотели его убить. Епископ с крестом вышел к восставшим вместе с князем и дружиной и обратился к народу с речью: «Кто верует в Христа, пусть подойдет к епископу, а кто не верует — пусть идет за волхва». За епископом пошли князь и дружина, а за волхва — вся народная масса.

 

 

 

    В данном случае отношение  классов к новой и старой  религии определилось совершенно  четко.

 

 

 

    Если христианство все  же сделалось господствующей  религией, то это значит, что господствующий  класс был достаточно сильным  и многочисленным, что у него в руках была крепкая власть. Если бы тут заинтересованы были только единицы, тогда принятие христианства правительством в общегосударственном масштабе сделалось бы невозможным.

 

 

 

    Мы знаем классовую  структуру киевского общества, Узнаем, что представителей господствующего класса, особенно в больших городах было в это время более чем достаточно, что в руках знати, возглавляемой князем, была подлинная государственная власть. Вся предыдущая история классов в Киевском государстве создала базу для признания христианства в качестве господствующей религии.

 

 

 

    Из факта принятия  христианства в качестве господствующей  религии вытекает много важных  последствий.

 

 

 

    Во-первых, христианство  как религия, общепринятая в  Европе, еще больше сблизило с  нею Киевское государство.

 

 

 

    Во-вторых, церковная организация,  которую взяли на себя греки  (византийцы), заняла весьма определенное  место в истории киевского  общества и стала новым и  сильным орудием воздействия  на массы в целях дальнейшего  их подчинения господствующим классам и государственной власти в целом.

 

 

 

    В-третьих, христианская  церковь подняла значение княжеской  власти в Киеве на большую  высоту и упрочило связь между  частями государства.

 

 

 

    В-четвертых, византийская  церковь, приобщая Русь к византийской культуре, способствовала поднятию культуры в нашей стране.

 

 

 

    Наш летописец довольно  подробно рассказывает, как укреплялось  и развивалось христианство. Он  пишет по этому поводу:

 

 

 

    «Яко же бо се некто  землю разорет, другой же насеет, ини же пожинают и ядят пищу бескудну, тако и се: отец бо его (Ярослава.— Б. Г.) Володимер землю взора и умягчи, рекше крещением просветив; се же (Ярослав. — Б. Г.), насея книжными сло-весы сердца верных людий, а мы пожинаем, ученье приемлюще книжное. Велика бо бывает польза от учения книжного...»

 

 

 

    Христианство привилось  не вдруг. Понадобилось приблизительно 60—70 лет, пока плоды, о которых  говорит летописец, проявились  в четком виде. Уже при Владимире  были, например, устроены школы для  детей «нарочитой чади», т. е. высокопоставленных людей. В школу отбирали детей насильно, матери плакали над своими детьми, как над покойниками, но покорялись. Стала распространяться книга; особенно много содействовал ее успеху Ярослав. Тут важны не столько греческие книги, сколько переводы на местный славянский язык. Наш летописец с особой любовью подчеркивает эту черту Ярослава: он любил книги и распространял их.

 

 

 

    Мы имеем в летописи  в связи с Ярославом целый  панегирик книге: «... .книгами  бо кажеми и учими есмы пути покаянию, мудрость бо обретаем и воздержание от словес книжных; се бо суть реки, напояющи вселенную, се суть исходи мудрости, книгам бо есть неисчетная глубина, сими бо в печали утешаеми есмы, си суть узда воздержанию...»

 

 

 

    Чисто русские таланты  литературного слова появились уже при Ярославе. Проповеди епископа Илариона (XI в.) и Кирилла. Туровского (XII в.), до нас дошедшие, ясно говорят о той высоте культуры, на которую поднялись в это время слои общества, имевшие возможность учиться. Но мало того, «Слово» Илариона поражает не только красотой и строгостью построения, оно замечательно и своей философской тематикой. Несомненно, Иларион имел перед собой и соответствующую аудиторию. Он сам, говорит, что обращается не к каким-либо людям несведущим, а к «преизлиха насытившимся сладости книжной». Вспоминая князей Игоря, Святослава и Владимира, Иларион говорит, что они «прослыли в странах многих». «Не в плохой стране, и не в неведомой земле были они владыками, но в русской, которая ведома и слышима во всех концах земли».1

 

 

 

    О той же высоте  культуры говорят и архитектурные  памятники, и ремесленные изделия,  и роскошь книги. При Ярославе, надо думать, жил и знаменитый  поэт и музыкант, от которого  до нас не дошло, правда, ни  одной строчки, им написанной. Мы знаем только его имя — это Баян, «песнотворец старого времени», и имеем его характеристику, которой можем верить, потому что она сделана другим хорошо известным нам поэтом, жившим после Баяна, — автором «Слова о полку Игореве». Баян так владел своими живыми струнами, что они, эти чудесные струны, лишь от легкого прикосновения его вещих перстов рокотали сами.