Раскулачивание в Канском районе и в г. Канске

Раскулачивание  в Канском районе и в г. Канске

После окончания  гражданской войны, крестьянство принялось  за восстановление сельского хозяйства. Происходило расширение посевных площадей, увеличение количества скота, приобретались  сельхозмашины. Не имея достаточного количества хлеба, государство не преследовало крестьянина-собственника. Оно даже оказывало поддержку тем, кто  вел хозяйство более рационально, предоставляя им льготы по сельхозналогу. Особые льготы были предоставлены бедноте  и середнякам. К концу 20-х годов  значительная часть крестьянства стала  на ноги. Появились середняки и даже крепкие хозяева. Но крестьяне, за исключением бедноты и молодежи, предпочитали не ввязываться в политику, стараясь заниматься преимущественно сельским хозяйством. Усиление политических противоречий пришло в деревню в конце 20-х годов, когда началась массовая коллективизация. До 1929 г. проводилась политика, более или менее устраивавшая крестьянина. Но уже в решениях III Канского окружного съезда Советов в начале 1929 г. отмечалось: 
1.одобряя взятую линию быстрейшей коллективизации основных масс деревни, необходимо сохранить этот темп коллективизации; 
2.взять курс на укрупнение колхозов и перевод простейших объединений в более сложные формы. 
Это означало начало массовой коллективизации и уничтожение кулака как класса. И уже в августе 1929 г. было ликвидировано Белоярское ТОЗ "как кулацкое и состоящее из родственников". По причине родства был ликвидирован кооператив и в Верхнем Амонаше. Готовясь к уничтожению кулака, власти засылали тайных агентов в крепкие хозяйства. Уже в начале 1928 г. агент по кличке "Четный" докладывал, что на квартире Моцковского Т. (Верхний Амонаш) он часто слышит, "что при Советской власти жить плохо, а при царе было лучше", а то посадили каких-то бродяг и разбойников, а они что хотят, то и делают над крестьянами". Крестьянин же пока предпочитал активных мер не принимать, хотя изменение политики государства в отношении крестьянства заставляло крестьян искать пути сохранения хозяйства, а порой и собственной жизни. А государство уже провело перегруппировку сил и начало борьбу с крестьянством. При этом она официально направлена была против кулаков, но в конце концов в этот процесс были втянуты практически все сельские жители. Начало массовых репрессий против крестьянства пришлось на конец 1929 - начало 1930-х годов. В это время по Канскому округу были составлены списки кулацких хозяйств. Они, в зависимости от богатства, делились на три категории. Самые состоятельные были отнесены к первой категории и подлежали немедленному аресту. Ко второй категории предусматривалось применение такой меры, как высылка в отдаленные районы, а третья категория выселялась за пределы района. В Канском районе в 1930 г. в списках значилось 814 семей. Правда, наученные твердыми заданиями и другими мерами, часть кулачьих семей предпочла скрыться, не дожидаясь ареста. Часть из них бежала на Дальний Восток. Так, в 1930 г. из Ашкаула очень многие оказались на станции Ерофей Павлович. В 1931 г. от раскулачивания скрылось в Канском районе 88 семей, в т.ч. из с. Комарово 28 семей (среди них 15 семей Рахмановых). В 1932 г. число бежавших возросло до 274 семей, в т. ч. из Комарово – 90 человек, а из Большой Ури - 111 человек. В 1931 г. 92 человека сбежали из ссылки. По селам нынешнего Канского района к первой категории было отнесено 86 семей, ко второй - 287, а к третьей – 84 семьи. Общее число составило 50% от уровня всего округа. Наибольшее количество, включенных в списки, пришлось на старожильческие села: Ашкаул - 25 семей, Малая Уря - 33, Большая Уря - 44, Бражное и Комарово - по 46. Среди переселенческих сел 25 семей было из Александро-Ерши, 36 - из Верхнего Амонаша. Даже в таком маленьком селе, как Новотроицк, было выявлено 2 кулацких хозяйства. Кулак оказался между молотом и наковальней: его преследовали за развитие хозяйства и его сокращение. Имевшие в 1931 г. твердые задания жители Верхнего Амонаша вынуждены были сокращать посевы, т. к. все равно их имущество у них изымали. Засевавший в 1930 г. 16,36 десятины С. Кутергин в 1931 г. имел 1,15 десятины, а Кириченко Ф. - 10,3 десятины и 50 соток соответственно.

Но самой трагичной, по-видимому, была судьба ашкаульца Зайцева А. В. Его имущество первый раз было конфисковано в 1920 г., когда он, как унтер-офицер, отказался участвовать в гражданской войне, а затем - в 1930 г., когда он бежал, спасаясь от выселения. Местные органы власти проявляли в осуществлении раскулачивания такую изобретательность, что просто удивительно. Так, активисты с. Ашкаул обсуждали на своих собраниях один и тот же вопрос: "О выселении вновь кулаков" 15, 24, 27, 28 мая, 7 октября, 6 и 7 декабря 11930 г. Кандидатская группа ВКП(б) с. Ашкаула приняла даже такое решение: "Не соглашаться с решением райисполкома о том, чтобы не считать кулацкими 11 хозяйств". Руководил беднотой 25-тысячник Дьячков. Из этих 11 семей три уже бежали, а ведь среди них был и участник уездной сельхозвыставки 1924 г. Прохоров Иван Сергеевич, представлявший кобылу, кормовую свеклу и Етшеницу "голоколоску" и получивший премию за разведение корнеплодов. Поводом к раскулачиванию мог стать любой пустяк. Например, житель Большой Ури Иванов Николай Александрович был раскулачен за то, что у его отца, бывшего волостным старостой в 1891 г., останавливался Цесаревич Николай. Число раскулаченных росло постоянно. Например, в 1930 г. по Бражному их насчитывалось 46 чел. К 1933 г. это число выросло до 129. Изменилась и структура наказания: 106 было сослано, 18 - бежало, 5 - работало на промышленных предприятиях. Кроме того, все эти браженцы лишились своего имущества. Крестьяне пытались обжаловать решения местных властей, обращаясь за покровительством в разные инстанции от Канска до Москвы. Примечательно, что этот прогресс направлялся официальными органами. Так, 27 апреля 1930 г. в газете "Власть Советов" было опубликовано объявление окружной комиссии по пересмотру жалоб лишенцев. Этим воспользовался тараец Григорьев Н. А. Но помощи не получил. Житель с. Георгиевка Целуев И., прежде чем написать письмо в краевую избирательную Комиссию, сделал заголовок "Партизанское". В письме он указывал, что с 1930 г. - член сельсовета, комиссии по хлебозаготовкам, член секции РКИ. Он просил хотя бы приостановить взыскание "кулацких налогов" до рассмотрения дела. Прокуратура уже прекратила против него дело по статье 58-8 за действия против секретаря партячейки. Но восстановлен в избирательных правах он был лишь в 1934 г. Бывший партизан Ф. С. Машуков просил помощи у наркома земледелия В. Яковенко, но того самого репрессировали. Бывший партизанский командир В. Емельяшин оказался бессильным помочь партизану Чернацкому. А ведь Чернацкий разыскал Емельяшина в г. Бийске, где тот работал председателем окружного Полеводсоюза. Житель с. Рудяного Мандзик Г. И. просил помощи у секретаря крайкома Разумова, заявляя, что "у меня о вас мнение, что вы один из лучших учеников Ленина-Сталина, и у меня есть мнение, что вы обратите внимание на это маленькое дело, из которых иногда создаются большие последствия. Прошу ответить мне, Советской ли властью обречен с 6 малолетними детьми на голодную смерть". Помощи и этот проситель не получил. 14 мая 1933 г. в адрес Сталина были отправлены письма жителей д. Калейниково Ильюшенко Егора и Леона. 14 октября 1934 г. они получили отказ. В адрес М. И. Калинина было отправлено письмо жителем Безурани Курцевичем. Поступали и письма в газету "Правда", но помощь получали единицы. Притеснения заставляли часть бывших сторонников Советской власти оказывать сопротивление. Так, бывший партизан отряда Щетинкина А. М. Валуев, служивший после гражданской войны командиром роты в Канске, организовал банду. Два его брата были в ссылке и тюрьме, а отец был раскулачен. Житель с. Комарово Ульянкин М. Г. был раскулачен, несмотря на то, что он боролся против банды в 1920 г. у с. Курыш, организовал в Комарово коммуну, а также был сотрудником секретного отдела ЧОН. В своем заявлении в комиссию ВЦИК по делам частной амнистии осужденные жители Анцири Окладниковы - Никита, Николай, Гордей, Федор, Андрей и Александр - отмечали, что "народным судом не проводится границы в санкции между кулаком и середняком". Они же отмечали, что осуждение привело к изъятию из семей мужчин, а это разоряет их семьи и не соответствует директивам правительства и партии в отношении середняка. Рвение местных властей пытались удержать на разных уровнях. Так, 23 июня 1935 г. президиум Канского РИКа отметил исключительно преступные и недопустимые действия со стороны председателя Алегинского сельсовета Лазарева, игнорировавшего решение РИК о возвращении дома гражданину Дюбакову. Политотдел Больше-Уринской МТС выступил в защиту М. И. Репина и его дочери, которые, по мнению политотдел,1"., были скомпрометированы бывшим председателем Амонашенского сельсовета Кочубеем. Руководствовался Кочубей при этом личными счетами. Косвенно репрессии влияли и на моральное состояние РККА. Так, красноармеец из Новотроицка Ф.М. Воробьев получил из дома письмо о том, что его семья, состоящая из жены, ребенка и двух стариков, не получила на трудодни ничего. Из воинской части поступил запрос на имя прокурора района. И вскоре прокурор получил ответ от председателя Новотроицкого сельсовета о том, что "жалобщица Воробьева" заработала 83 трудодня, но "хлеба не получила как и все колхозники ввиду того, что в колхозе хлеба нет". А происходило это в 1935-36 гг. Колхозная жизнь не сделала жителей Новотроицка зажиточными, как это обещал Сталин. Даром работали не только в Новотроицке. За 1932 г. не были распределены доходы в колхозах Бражного и Верхнего Амонаша. Местные власти находили всяческие способы, чтобы придать своим действиям видимость законности. В этом смысле интересна справка, выданная правлению Браженской коммуны в 1933 г. Эту справку коммуна получила от своего же работника. В ней он утверждал, что знает как кулака Петрова Д. Г. Имелись в справке и такие слова: "по-моему их (семью) надо вычистить (из колхоза)". В это же время государство вспомнило и о тех, кто боролся против Советской власти в годы гражданской войны. Причем автоматически они зачислялись в первую категорию, что означало немедленный арест и даже смерть. Среди этих людей были участники антисоветских восстаний, а также боровшиеся с восставшими против Колчака в 1918 г. в Рыбинской волости. Среди них было очень много жителей Малой и Большой Ури, Комарове, а также Белоярска и Мокруши. Они участвовали в порках партизан, в казнях, но ведь до 1933 г. государство не предъявляло им каких-либо претензий. Понятно, что судьба их трагична, но они хотя бы игугели вину перед властью. А каково было тем, кто боролся за установление этой власти, а затем был ею же и репрессирован. Участник подавления голопуповского восстания Е.В. Шевчук из Большой Ури был сослан в 1931 г. У малоуринца Ефрема Павлова колчаковцы расстреляли сына, а его самого как кулака сослала уже Советская власть. Многие были раскулачены лишь за то, что выражали свое несогласие на словах. Так, в 1931 г ашкаулец И. С. Фокин заявил, что "колхоз живет не Своим трудом, а изъятым имуществом от трудовых крестьян". Его односельчанин Н. И. Бурмакин утверждал, что колхоз организуют одни лодыри. Житель Ивановки О Н. Дударь был осужден на 3 месяца по статье 58-10 за то, что, читая крестьянам газету, говорил: "Скоро Советская власть перевернется, это по всему видно". Такой вывод он делал, имея ввиду события на советско-китайской границе. Ускоренная коллективизация вызывала сомнения даже у коммунаров. Так, 6 июля 1931 г. собрание браженских коммунаров постановило: "Ликвидировать получившиеся настроения в связи с выселением кулаков из Бражной, т. к. их агитация до некоторой степени влияла на разложение коммуны". Было бы неправильно утверждать, что в это же время не происходило восстановление в избирательных правах отдельных граждан. Например, в д. Николаевка в 1934 г. было восстановлено 13 человек, но поражает формулировка "Как занятых полезным трудом и осознавшие построение Советской власти". В других селах было восстановлено еще 40 человек. Но в этом же году по всем сельсоветам района было лишено права голоса 459 чел., в т.ч. по Больше-Уринскому сельсовету - 106 чел., по Тагашинскому - 61 человек. В Ашкауле таких насчитывалось 69 семей. Практически все они были сосланы или бежали. Наибольшее количество восстановленных в правах приходится на 1934 год. Житель Бражного Качаев М. Н. был у восстановлен в правах с такой формулировкой: "Ввиду недостатка материала и... как активный партизан". Его же земляку Винокурову И. В., ходатайствовавшему о возвращении из ссылки сына ответили: "Принимая во внимание, что ему (И. В. Винокурову) уже 80 лет и что он ходатайствует не о себе, а о сыне Трофиме... отказать". И. В. Винокуров же как раз и ссылался на то, что прожить без посторонней помощи не может. Происходило восстановление в правах и в связи с окончанием срока наказания. Авдеев М.Ф., осужденный, коллегией ОГПУ 3 декабря 1929 г. по статье 58-10-11, был освобожден "за честную и подлинную ударную работу и в связи с завершением строительства Беломоро-Балтийского канала". Последствия политических репрессий 30-х годов разнообразны. Одним из них является резкое уменьшение числа сельских жителей. Так, в мае 1929 г. в Верхнем Амонаше проживало 2539 человек, из них было к 1936 г. репрессировано 525 человек. Всего же по Канскому округу (13 районов и г. Канск) к только за 4 месяца 1930 г. было конфисковано имущества на сумму 1498755 рублей, из которых колхозам было передано 822649 рублей. Остальные 676106 рублей шли на проведение индустриализации.

— Родился в г. Таганроге 17 (29)января 1860г., умер 2 (15)июля 1904 г. в г. Баденвейлер (Южная Германия). Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.

Отец - Павел Егорович Чехов (1825 - 1898 г.г.). Мать - Евгения Яковлевна  Чехова (урождённая Морозова) (1835 - 1919 г.г.)

- 1922 г.г.); Мария - художница-пейзажистка  (1863 - 1957 г.г.). Все дети Чеховых были исключительно одарёнными, высокообразованными людьми.

Отец - Павел Егорович Чехов  был весьма интересной личностью. Он имел в Таганроге бакалейную лавку, будучи купцом 3-й гильдии, но занимался  торговлей без особого рвения, больше уделяя внимание посещению церковных  служб, пению и общественным делам. Обстановка в доме Чеховых была традиционно - патриархальной: дети воспитывались  в строгости, часто применялись  и телесные наказания, бездельничать  никому не дозволялось. Помимо учебы  в гимназии, сыновьям Павла Егоровича  приходилось иногда замещать отца в  лавке, конечно в ущерб занятиям. По вечерам пели хором. Отец прекрасно  играл на скрипке, пел, Маша аккомпанировала  на фортепиано, в общем, устраивались целые музыкальные семейные представления.

Мать - Евгения Яковлевна, прекрасная хозяйка, очень заботливая и любящая, жила исключительно жизнью детей и мужа. Но, при этом, страстно любила театр, хотя и посещала его  нечасто. В ранней молодости она  была отдана в таганрогский частный  пансион благородных девиц, где  обучалась танцам и хорошим манерам. Евгения Яковлевна оказывала  огромное влияние на формирование характеров своих детей, воспитывая в них  отзывчивость, уважение и сострадание  к слабым, угнетённым, любовь к природе и миру. Антон Павлович Чехов впоследствии говорил, что «талант в нас со стороны отца, а душа - со стороны матери».

В 1876 году произошел переезд  семьи Чеховых в Москву. Торговля в Таганроге стала убыточной, Павел Егорович разорился и вынужден был бежать от кредиторов.

в Таганроге и приезжает в Москву только в 1879 году для того, чтобы сразу поступить на медицинский факультет Московского университета, где слушал лекции знаменитых профессоров - Н. Склифосовского, Г. Захарьина и др.

«Стрекоза» появляется его  первое печатное произведение. С этого  времени начинается непрерывная  литературная деятельность Антона Павловича  Чехова. Он сотрудничает с журналами  «Зритель», «Будильник», «Свет и  тени», «Мирской толк», «Осколки». Пишет  в основном в жанре короткого  рассказа, юморески, сценки, подписываясь псевдонимом - Антоша Чехонте или Человек без селезенки. В 1884 году вышла первая книга театральных рассказов Чехова «Сказки Мельпомены».

После окончания университета Чехов начинает практику уездного врача  в Воскресенске (сейчас - город Истра), в больнице известного врача П.А. Архангельского. Появляются такие рассказы как «Беглец», «Хирургия». Затем  Чехов работает в Звенигороде, временно заведуя больницей. Появляются темы для таких рассказов, как «Мертвое тело», «На вскрытии», «Сирена».

С весны 1885 года семья Чеховых  приезжает в усадьбу Бабкино, неподалеку от Воскресенска (Чеховская Истра), к своим хорошим знакомым и надолго остается там. Это наилучшим образом отразилось на творчестве Антона Павловича. Прекрасная природа, разговоры о музыке, искусстве, литературе, дружба с художником Левитаном. Чехов много и плодотворно трудится.

о возвращении в Москву, в 1886 году, Чехов получает ободряющее письмо от писателя Д.В.Григоровича, едет в Петербург, выразить свое почтение и признательность. В Петербурге он неожиданно получает приглашение  на работу от знаменитого издателя А.С.Суворина в газете «Новое время».

«Пестрые рассказы» (1886 г.), «Невинные речи» (1887г.). С началом  регулярного сотрудничества с газетой  Чехов отказывается от псевдонима и  подписывается полным именем.

В 1887 году ставится первая пьеса  Чехова «Иванов». Впервые она была поставлена в Москве в театре Корша, очень популярного у московской публики.

Ф. А. Корш - страстный любитель театра, сочинитель и переводчик пьес, весьма предприимчивый человек, выстроил в 1882 году театр в Богословском переулке за очень короткий срок. За десятилетнюю деятельность театра, в котором играли знаменитые В.Н. Давыдов, Глама - Мещерская, Рыбчинская, Мартынова, Кошева, Красовская, составлявшие редкий актерский ансамбль, спектакли посмотрело более полутора миллиона зрителей, а пьес было поставлено более пятисот. Главная заслуга Корша состояла в том, что он ввел утренние общедоступные спектакли из классического репертуара, которые охотно посещала молодежь.

19 ноября состоялась премьера  пьесы Чехова «Иванов». Реакция  публики была неоднозначной: кто-то  громко аплодировал, кто-то шикал,  некоторые вскакивали с мест  и топали ногами, а на галерке  просто началось побоище. Но  в целом спектакль имел успех,  хотя и пестрый. Чехова заметили, драматургия и замысел пьесы оказались новыми и интересными. Началась официальная драматургическая деятельность писателя.

В Петербурге «Иванов» шёл  в несколько исправленном виде.