5 июля Вильгельм  дал ответ австро-венгерскому  послу в Германии - графу Сечени:

  "Если  бы дело дошло даже до войны  Австро-Венгрии с Россией, вы  можете быть уверены, что Германия  с обычной союзнической верностью  станет на вашу сторону... Если  в Австрии признается необходимость  военных действий, было бы жалко  упустить столь благоприятный случай".

  Значит, теперь момент считался подходящим.

  Австро-Венгрии  запутать в это дело сербское правительство  не удалось, но здесь были замешаны сербские граждане.

  19 июля австро-венгерское  правительство окончательно решило  вопрос о войне с Сербией.

  23 июля Австрия  предъявила Сербии ультиматум - вызывающий, оскорбительный, произведший повсюду  ошеломляющее впечатление своим  содержанием. Ультиматум, для выполнения  которого было дано 48 часов, требовал, немедленного исключения со службы всех сербских офицеров и чиновников, имена которых будут указаны Австро-Венгрией, "как ведущих пропаганду против Австрии". Пункт 5-й требовал учреждения в самой Сербии "австро-венгерских органов для сотрудничества в подавлении революционных движений против монархии ( Австро-Венгрии ) ". Пункт 6-й - "допущения австрийских чиновников к производству следствия на сербской территории". И т.д.

  Сербия приняла  с небольшими оговорками восемь из девяти пунктов австрийских требований и только от 6-го отказалась. Ответ ее произвел всюду большое впечатление своей умеренностью и уступчивостью. Получив сербский ответ, австро-венгерская миссия, даже не запрашивая свое министерство, покинула Белград.

  Россия делала ряд попыток непосредственными  сношениями с Австрией склонить ее к возобновлению переговоров на базе сербского ответа, но встречала категорический отказ. Великобритания, поддержанная Францией и Италией, предлагала Берлину и Вене передать конфликт на обсуждение конференции четырех великих держав. Отказ.

  Сербский королевич-регент Александр обратился к русскому императору с просьбой о помощи, вручая в его руки судьбу своей страны. Николай II ответил:

  "...Пока  остается хоть малейшая надежда  на избежание кровопролития, все  мои усилия будут направлены  к этой цели. Если же... мы ее не достигнем ...можете быть уверены, что Россия ...не останется равнодушной к участи Сербии".

  Австро-Венгрия, отвергнув и русское, и английское предложения, 28 июля, ровно через  месяц после сараевского выстрела, объявила войну Сербии.

  Сущность основных соглашений, связывавших заинтересованные державы, можно вкратце определить так:

  1. Германия, одобряя нападение Австро-Венгрии  на Сербию, выступит против России, если та заступится за Сербию.

  2. Франция  выступит на стороне России, если  последняя, заступившись за Сербию, подвергнется нападению Германии.

  Вечером 31 июля император Австро-Венгрии Франц-Иосиф  подписал указ о мобилизации, сосредоточив войска против России в Галиции.

  По оценке и нашего, и немецкого Генеральных  штабов, Германия уже в 1909 г. была совершенно готова к войне. В 1911-1912 гг. прошли через рейхстаг законы о чрезвычайном военном налоге, об увеличении контингента и больших формированиях специальных частей. А в 1913 г. состоялось новое увеличение набора, усилившее мирный состав германской армии на 200 тыс. человек, т. е. на 32%.

  Усиливалась значительно и австро-венгерская армия, по мнению австрийского генерала Конрада готовая уже в 1908-1909 гг. Конечно, расценивалась она нами несоизмеримо ниже германской, а разноплеменный состав ее со значительными контингентами славян представлял явную неустойчивость. Тем не менее для скорого и решительного разгрома этой армии наш план предусматривал развертывание 16 корпусов против предполагавшихся 13 австрийских.

  Тотчас после  объявления Австро-Венгрией войны Сербии и ввиду мобилизации австрийских сил не только на сербской, но и на русской границе, на совете в Царском Селе 25 июля постановлено было объявить не фактическую мобилизацию, апредмобилизационный период, предусматривавший возвращение войск из лагерей на постоянные квартиры, проверку планов и запасов. Вместе с тем, чтобы не быть застигнутыми врасплох, решено было в случае надобности ( определяемой министерством иностранных дел ) произвести частичную мобилизацию четырех военных округов - Киевского, Казанского, Московского и Одесского. Варшавского округа, граничившего непосредственно и с Австро-Венгрией, и с Германией, поднимать не предполагалось, чтобы не дать повода последней увидеть в этом враждебный акт против нее.

  Русский план мобилизации и ведения войны предусматривал только одну комбинацию - борьбу против объединенных австро-германских сил. Плана противоавстрийской мобилизации не существовало вовсе.

  Частичная мобилизация заранее не предусматривалась  и была чистой импровизацией. Она  могла только повредить боеготовности войск и создать невероятную путаницу. В самом деле:

  1. Наша мобилизация  поднимала полностью военные  округа, а не корпуса.

  2. Строго  территориальной системы комплектования  у нас не было, и следовательно,  мобилизованные корпуса не могли получить предназначенного им пополнения из немобилизованных округов.

  3. Некоторые  корпуса Казанского и Московского  военных округов по плану должны  были сосредотачиваться в Варшавском  округе, что при такой частичной  мобилизации было невозможным.

  4. Изменения  железнодорожного графика в случае  необходимости во время частичной  мобилизации перейти к общей  ( что было вполне вероятным  ), вызвало бы невероятную путаницу, если бы не полный паралич  нашего транспорта. Таким образом,  быстрый переход от частичной мобилизации к полной был практически невозможен. Между тем, ввиду огромных российских расстояний ( и отсутствия в то время автомобильной тяги ), готовность нашей армии, требовавшей от 20 до 30 дней для главной массы, и так сильно запаздывала против австрийской, где она проходила за 15 дней, не говоря уже о германской ( 10 дней ).

  5. Если бы  Варшавский округ не был своевременно  мобилизован, то его южная часть,  примыкавшая к Австрии, оказалась  бы совершенно незащищенной. А  именно туда, между Бугом и  Вислой, австро-венгерское командование направляло свой главный удар силами 28 1/2 дивизий.

  28 июля приходит  известие об объявлении Австрией  войны Сербии и об отказе  Берхтольда от прямых переговоров  с Петербургом. Министр иностранных  дел Сазонов дает указание  Генеральному штабу о начале мобилизации. В Царское село посылаются два проекта указа об общей и частичной мобилизации. 29-го утром возвращается, подписанный царем, указ об общей мобилизации.

  В этот день, когда Россия не приступала еще ни к какой мобилизации, германский посол граф Пурталес вручил Сазонову ультимативное заявление: " Продолжение военных приготовлений России заставит нас мобилизоваться, и тогда едва ли удастся избежать европейской войны ". Ультиматум в отношении всякой мобилизации.

  В 9 часов  вечера, когда центральный телеграф готовился передавать указ, пришла отмена: царь повелел вместо общей мобилизации объявить частичную, которая и началась в ночь на 30-е июля.

  Император Николай II решил сделать еще одну попытку предотвратить войну  и предложил по телеграфу Вильгельму перенести конфликт на рассмотрение Гаагской конференции. Относительно Гааги Вильгельм вообще не ответил, а только указал в своей телеграмме на "тяжкие последствия" русской мобилизации, и закончил: "Теперь вся тяжесть решения легла на твои плечи, и ты несешь ответственность за войну или мир".

  30-го июля  министр Сазонов делает еще  одну отчаянную попытку предотвратить  конфликт: он вручает послу Пурталесу  следующее заявление: "Если Австрия,  признав, что австро-сербский  вопрос принял характер общеевропейского, заявит готовность удалить из своего ультиматума пункты, посягающие на права Сербии, Россия обяжется прекратить свои военные приготовления". Эту формулу и Сазонов, и Пурталес понимали так, что за полный отказ от мобилизации Россия не потребует даже от Австрии немедленного прекращения ею военных действий в Сербии и демобилизации на русской границе.

  Через несколько  часов приходит ответ из Берлина - категорический отказ.

  В русском  Генеральной штабе понимали, что  еще один день, и нельзя будет безболезненно перейти от частичной мобилизации к общей. Сазонов предложил Николаю II объявить общую мобилизацию, аргументируя свое предложение грядущим разгромом наших частей и гибелью сотен тысяч людей. Царь отдал приказ об общей мобилизации.

  1-го августа Германия объявила войну России, 3-го - Франции. 4-го немцы вторглись на бельгийскую территорию и английское правительство сообщило в Берлин, что оно "примет все меры, которые имеются в его власти, для защиты гарантированного им нейтралитета Бельгии". Таким образом Англия 4-го августа тоже вступила в Первую мировую войну.

  Австрия медлила. И Николай II, все еще надеясь  потушить пожар, отдал приказ не открывать  военных действий до объявления ею войны, которое состоялось 6 августа. Вследствие этого, наша конница, имевшая всего четырехчасовую мобилизационную готовность, смогла бросить свои передовые эскадроны за границу только на 6-й день.

  Из приведенных  фактов видно, что русское правительство  пыталось предотвратить войну любой  ценой, "на ходу" придумывало условия, при которых можно было бы затушить разгоравшийся пожар. Но для Германии война была вопросом решенным и уже никакие средства не могли повлиять на ее позицию.

2. Ход боевых действий.

2.1 1914 год

  Итак, Первая мировая война началась. Необходимо описать соотношение численности вооруженных сил противоборствующих сторон. Оно было таково: после окончания мобилизации и сосредоточения войск Антанты, по сравнению с Тройственным союзом, было 10 к 6. Таким образом численность армий Антанты была больше. Но нужно принять во внимание слабость бельгийской армии ( Бельгия невольно оказалась втянутой в войну несмотря на объявленный нейтралитет ); неорганизованность и полное несоответствие стандартам того времени вооружения и снаряжения сербской армии - армии храброй, но носившей характер милиции, и плохое вооружение русской армии. С другой стороны превосходство центральных держав в количестве артиллерии, особенно тяжелой ( количество орудий на корпус: Германия - 160, Австрия - 123, Франция - 120, Россия - 108 ), а немецкой армии - в технике и организации уравновешивало, если не перевешивало эту разницу. Из этого сравнения видно, что уровень технического и артиллерийского оснащения Тройственного союза был намного выше, чем у Антанты.

  Особенно  тяжелым было положение России, с ее огромными расстояниями и недостаточной сетью железных дорог, что затрудняло сосредоточение и переброску войск и подвоз боеприпасов; с ее отсталой промышленностью, которая не справлялась и не могла справиться с все возрастающими потребностями военного времени.

  Можно сказать, что если на Западноевропейском фронте противники состязались в мужестве и технике, то на Восточном Россия могла противопоставить агрессорам только мужество и кровь.

  Что касается радикально-либеральной общественности, то она пришла к "приятию войны" не сразу и не без колебаний. Для примера можно рассмотреть, как менялась позиция газеты " Речь " ( либеральная политическая партия ). Она ярко характеризует метания и противоречия заблудившейся либеральной мысли.

  В начале июля газета протестовала против "русских и французских вооружений", как "тяжелых жертв, приносимых на алтарь международного воинствующего национализма". 25 июля требовала "локализации сербского вопроса и воздержания от какого бы то ни было поощрения по адресу Сербии". Но после австро-венгерского ультиматума газета признала его "традиционной политикой уничтожения Сербии", а сербский ответ - "пределом уступок". В день объявления войны "Речь" была закрыта властью Верховного главнокомандующего, а 4-го августа появилась вновь, определив в первой же статье свое новое направление следующими словами:

  " "В  грозный час испытания да будут  закрыты внутренние распри, да  укрепится еще сильнее единение  царя с народом". "Эти знаменательные  слова высочайшего манифеста  точно указывают задачу текущего момента"...

  Вопрос о  приятии войны вызвал раскол в  социалистическом лагере. Часть социалистов  считала, что " путь, ведущий к  победе, ведет к свободе ". Большевики твердо заняли " пораженческую " позицию, желая превратить мировую войну  в мировую революцию.

  Однако эти  колебания и пестрота позиций  были лишь отдельными пятнами на фоне общего патриотического подъема  России. В противоположность тем  настроениям, которые существовали в стране в начале русско-японской компании, Первая мировая война была принята всем народом, как отечественная.

  Немецкий  план ведения войны заключался в  том, чтобы первоначально быстро расправиться с Францией, нанеся главный  удар через нейтральные Люксембург и Бельгию, армии которых были слабы и не могли представлять серьезной силы, которая могла бы сдержать немецкий натиск. А на Восточном фронте предполагалось оставить только заграждение против русских войск ( в данном случае Германия рассчитывала на внезапность удара и долгую мобилизацию в России ). Для этого первоначально планировалось сосредоточить на западе в 7 раз больше сил, чем на востоке, но позже из ударной группировки были выведены 5 корпусов, 3 из которых были направлены для охраны Эльзаса и Лотарингии, а 2 - позже в Восточную Пруссию для остановки наступления Самсонова и Ренненкампфа. Таким образом Германия планировала исключить войну на два фронта и, разбив Францию, бросить все силы на только что отмобилизовавшуюся Россию.