Россия в Первой мировой войне

туда, между Бугом  и Вислой, австро-венгерское командование направляло свой

главный удар силами 28 1/2 дивизий.

28 июля приходит  известие об объявлении Австрией  войны Сербии и об отказе

Берхтольда от прямых переговоров с Петербургом. Министр иностранных дел

Сазонов дает указание Генеральному штабу о начале мобилизации. В Царское село

посылаются два  проекта указа об общей и частичной  мобилизации. 29-го утром

возвращается, подписанный  царем, указ об общей мобилизации.

В этот день, когда  Россия не приступала еще ни к какой  мобилизации,

германский посол  граф Пурталес вручил Сазонову ультимативное заявление: "

Продолжение военных  приготовлений России заставит нас  мобилизоваться, и тогда

едва ли удастся  избежать европейской войны ".  Ультиматум в отношении всякой

мобилизации.

В 9 часов вечера, когда центральный телеграф готовился  передавать указ,

пришла отмена: царь повелел вместо общей мобилизации  объявить частичную,

которая и началась в ночь на 30-е июля.

Император  Николай II решил сделать еще одну попытку  предотвратить войну и

предложил по телеграфу  Вильгельму перенести конфликт на рассмотрение Гаагской

конференции. Относительно Гааги Вильгельм вообще не ответил, а только указал

в своей телеграмме на "тяжкие последствия" русской  мобилизации, и закончил:

"Теперь вся  тяжесть решения легла на твои  плечи, и ты несешь ответственность

за войну или  мир".

30-го июля министр  Сазонов делает еще одну отчаянную  попытку предотвратить

конфликт: он вручает  послу Пурталесу следующее заявление: "Если Австрия,

признав, что австро-сербский вопрос принял характер общеевропейского, заявит

готовность удалить  из своего ультиматума пункты, посягающие на права Сербии,

Россия обяжется прекратить свои военные приготовления". Эту формулу и

Сазонов, и Пурталес понимали так, что за полный отказ от мобилизации Россия

не потребует  даже от Австрии немедленного прекращения  ею военных действий в

Сербии и демобилизации  на русской границе.

Через несколько  часов приходит ответ из Берлина - категорический отказ.

В русском Генеральной  штабе понимали, что еще один день, и нельзя будет

безболезненно перейти  от частичной мобилизации к общей. Сазонов предложил

Николаю II объявить общую мобилизацию, аргументируя свое предложение грядущим

разгромом наших  частей и гибелью сотен тысяч  людей. Царь отдал приказ об

общей мобилизации.

1-го августа  Германия объявила войну России, 3-го - Франции. 4-го немцы

вторглись на бельгийскую  территорию и английское правительство  сообщило в

Берлин, что оно "примет все меры, которые имеются  в его власти, для защиты

гарантированного  им нейтралитета Бельгии". Таким  образом Англия 4-го августа

тоже вступила в Первую мировую войну.

Австрия медлила. И Николай II, все еще надеясь  потушить пожар, отдал приказ

не открывать  военных действий до объявления ею войны, которое состоялось 6

августа. Вследствие этого, наша конница, имевшая всего  четырехчасовую

мобилизационную готовность, смогла бросить свои передовые  эскадроны за

границу только на 6-й день.

Из приведенных  фактов видно, что русское правительство  пыталось предотвратить

войну любой ценой, "на ходу" придумывало условия, при которых можно было бы

затушить разгоравшийся  пожар. Но для Германии война была вопросом решенным и

уже никакие средства не могли повлиять на ее позицию.

    

2. Ход боевых действий.

 

2.1 1914 год 

Итак, Первая мировая  война началась. Необходимо описать  соотношение

численности вооруженных  сил противоборствующих сторон. Оно  было таково: после

окончания мобилизации  и сосредоточения войск Антанты, по сравнению с

Тройственным союзом, было 10 к 6. Таким образом численность армий Антанты

была больше. Но нужно принять во внимание слабость бельгийской армии (

Бельгия невольно оказалась втянутой в войну несмотря на объявленный

нейтралитет ); неорганизованность и полное несоответствие стандартам того

времени вооружения и снаряжения сербской армии - армии  храброй, но носившей

характер милиции, и плохое вооружение  русской  армии. С другой стороны

превосходство центральных  держав в количестве артиллерии, особенно тяжелой (

количество орудий на корпус: Германия - 160, Австрия - 123, Франция - 120,

Россия - 108 ), а немецкой армии - в технике и организации уравновешивало,

если не перевешивало эту разницу. Из этого сравнения  видно, что уровень

технического и  артиллерийского оснащения Тройственного  союза был намного

выше, чем у Антанты.

Особенно тяжелым  было положение России, с ее огромными  расстояниями и

недостаточной сетью  железных дорог, что затрудняло сосредоточение и

переброску войск  и подвоз боеприпасов; с ее отсталой промышленностью, которая

не справлялась  и не могла справиться с все  возрастающими потребностями

военного времени.

Можно сказать, что  если на Западноевропейском фронте противники состязались в

мужестве и технике, то на Восточном Россия могла противопоставить агрессорам

только мужество и кровь.

Что касается радикально-либеральной  общественности, то она пришла к "приятию

войны" не сразу  и не без колебаний. Для примера  можно рассмотреть, как

менялась позиция  газеты " Речь " ( либеральная политическая партия ). Она

ярко характеризует  метания и противоречия заблудившейся либеральной мысли.

В начале июля газета протестовала против "русских и  французских вооружений",

как "тяжелых  жертв, приносимых на алтарь международного воинствующего

национализма".  25  июля  требовала     "локализации  сербского вопроса и

воздержания от какого бы то ни было поощрения по адресу Сербии". Но после

австро-венгерского  ультиматума газета признала его "традиционной политикой

уничтожения Сербии", а сербский ответ -       "пределом уступок". В день

объявления войны "Речь" была закрыта властью  Верховного главнокомандующего, а

4-го августа  появилась вновь, определив в  первой же статье свое новое

направление следующими словами:

" "В грозный  час испытания да будут закрыты  внутренние распри, да укрепится

еще сильнее единение царя с народом". "Эти знаменательные слова высочайшего

манифеста точно  указывают задачу текущего момента"...

Вопрос о приятии  войны вызвал раскол в социалистическом лагере. Часть

социалистов считала, что " путь, ведущий к победе, ведет  к свободе ".

Большевики твердо заняли " пораженческую " позицию, желая превратить мировую

войну в мировую  революцию.

Однако эти колебания  и пестрота позиций были лишь отдельными пятнами на фоне

общего патриотического  подъема России. В противоположность  тем настроениям,

которые существовали в стране в начале русско-японской компании, Первая

мировая война  была принята всем народом, как отечественная.

Немецкий план ведения войны заключался в том, чтобы первоначально быстро

расправиться с  Францией, нанеся главный удар через  нейтральные Люксембург и

Бельгию, армии которых были слабы и не могли представлять серьезной силы,

которая могла бы сдержать немецкий натиск. А на Восточном фронте

предполагалось  оставить только заграждение против русских войск ( в данном

случае Германия рассчитывала на внезапность удара  и долгую мобилизацию в

России ). Для этого первоначально планировалось сосредоточить на западе в 7

раз больше сил, чем  на востоке, но позже из ударной группировки  были выведены

5 корпусов, 3 из  которых были направлены для  охраны Эльзаса и Лотарингии, а 2

- позже в Восточную  Пруссию для остановки наступления  Самсонова и

Ренненкампфа. Таким образом Германия планировала исключить войну на два

фронта и, разбив Францию, бросить все силы на только что отмобилизовавшуюся

Россию.

Немцы нанесли  удар по Бельгии. Маленькая и слабая бельгийская армия отчаянно

сопротивлялась, и  вместо 3 дней, за которые Германия рассчитывала выйти к

границам Франции, немецкие войска сделали это только за 15. Несмотря на такой

срок французы совершенно не подготовились к удару  со стороны Бельгии и

развернули почти  все свои армии вдоль восточной  границы. 16 августа немцы

взяли Льеж и легко  отбросили бельгийскую армию  к морю (Антверпен). Слабые

атаки французских  войск в Эльзасе и Арденнах успеха не имели. 4 английские

дивизии потерпели  серьезное поражение, и генерал  Клук, главнокомандующий

германской ударной  группировкой, стал приближаться к  Парижу.

Французское правительство  эвакуировалось в Бордо и обратилось к русскому со

странной и неисполнимой просьбой перебросить во Францию 4 русских  корпуса

морем, через Архангельск. Вместе с тем французский президент  Пуанкаре,

генерал Жофр и Палеолог ( французский посол в России ) требовали скорейшего

перехода в наступление  наших войск.

Согласно русско-французской  договоренности, в случае нанесения  немцами

главного удара  по Франции, русский Северо-Западный фронт должен был начать

наступление  на 14-й день мобилизации, а Юго-Западный - на 19 день. Это

легкомысленно данное обещание ставило наши войска в очень  тяжелое положение.

Мобилизационная готовность Северо-Западного  фронта  была  на 28-й день,

когда мы имели  бы 30 пехотных и 9,5 кавалерийских дивизий, к началу же

наступления ( 17 августа ) у нас оказалась только 21 пехотная дивизия и 8

кавалерийских. Причем к войскам не успело подойти достаточное  количество

транспортов и  хлебопекарен, а некоторые дивизии  во 2-й армии не имели даже

дивизионных обозов.

Во главе фронта стоял генерал Жилинский, карьера которого в военных кругах

вызывала недоумение. Поэтому его провал, как главнокомандующего фронтом,

выпустившего совершенно из рук управление войсками и направлявшего их не

туда, куда следовало, не был неожиданным. Но армиями фронта командовали

опытные генералы ( 1-й - Ренненкампф, 2-й - Самсонов), вынесшие блестящую

боевую репутацию  из русско-японской войны.