Русь и Золотая Орда

Как известно, каждый русский князь должен был получить ярлык на княжение от хана. После  этого посланник хана (элчи) торжественно короновал его. Хан мог в любое  время забрать назад княжеский  ярлык, если у него были причины сомневаться  в преданности князя. Получение  такой грамоты (ярлыка) обычно сопровождалось вручением русскими претендентами  дорогих подарков хану и его близким  родственникам, а с течением времени  – и ближайшему окружению. Иногда русским князьям приходилось  делать долги у ордынских купцов. Эти займы  нередко намного превышали финансовые возможности князя. Тем самым еще более укреплялась зависимость русских князей от Золотой Орды.

Хотя русские князья  и оставались при власти, их административные полномочия, как вассалов хана, были ограничены, поскольку ханы назначали своих собственных чиновников для вербовки воинов и сбора налогов. В завоеванных ими землях монголы спешили определить платежеспособность населения, проводя его перепись. Первую перепись в Западной Руси провели еще в 1245г., последнюю в Восточной Руси в 1274-1275гг. После этого монголы больше не прибегали к всеобщей переписи, используя данные предыдущих переписей в качестве основы для налогообложения.

В соответствии с  основными принципами монгольской  политики монгольская перепись («число» - по-русски) имела две основные цели: установить количество возможных рекрутов и определить общее число налогоплательщиков. Соответственно и термин «число»  имел два значения: количество воинов, которые должны быть навербованы, и  перепись населения с целью взимания налогов. Именно в свете этого  двойного значения нам следует подходить  к проблеме числовых разделений, установленных  монголами на Руси. Они были идентичны  основным подразделениям в  армии и администрации по всей Монгольской империи. Население Руси, за исключениями новгородских земель и людей, живших на церковных землях (не облагавшихся налогом), было разделено на мириады, тысячи, сотни и десятки. Это разделение использовалось и для целей местной администрации; так «тысяча» обозначало не только группу людей, живших в определенном районе, но и сам район. Другими словами, каждое числовое деление представляло собой военно-финансовый район, территориальную единицу, с которой взималось определенное количество рекрутов и налогов.   Население районов, известного по терминологии монголов, как десяток, могло равняться приблизительно 200 человек (мужского и женского пола), а население тьмы или мириады, - приблизительно 200000.[6]

В каждой тьме вербовкой  воинов и сбором налогов занималась тщательно разработанная сеть административных чиновников, которые никоим образом  не подчинялись русским князьям, и несли ответственность только перед ханским правительством. Когда  по Руси установились численные районы, командиры регулярной монгольской  армии были поставлены во главе каждой тьмы и тысячи. У любого из этих командиров был в качестве помощника налоговый  инспектор («даруга» - по-монгольски, а  по-тюркски – «баскак») соответствующего ранга. Позднее даруга брал на себя всю полноту ответственности  за район.

В рескрипте Тайдулы  митрополиту Феогносту упоминаются  три категории даруг: волостные, городские и деревенские. Их имена  следуют после упоминания о «князьях улусов». Русский перевод в этом месте, как и в ряде других, не вполне ясен, и, возможно, что под  князьями подразумеваются даруги более  высокого ранга. О существовании  даруг  высшего ранга мы также узнаем из русских летописей. Т.о., можно заключить, что во главе каждого численного района любого уровня находился даруга.[7]

Налоговый инспектор, ответственный за Великое княжество  Владимирское, назывался «великим баскаком». Каждый баскак имел в своем распоряжении небольшой отряд монгольских  и тюркских солдат, вокруг которого он должен был создать мобильное  воинское подразделение для сохранения порядка и дисциплины в районе. В связи с этим следует заметить, что, хотя большую часть рекрутировавшихся  русских воинов периодически отправляли в Золотую Орду и Китай, часть  из них удерживалась для местных  нужд. Каждому баскаковскому подразделению  отводилось постоянное жилье, которое  со временем становилось процветающим поселением. Следы таких поселений  сохранились в русской топонимике. Целый ряд городов и деревень, носящие название Баскаки или  Баскаково, расположены в различных  районах Руси на территории прежних  тем (форма множественного числа  слова «тьма»).

Когда войска баскаков оказывались не в состоянии справиться с такими затруднениями, как бунты  населения, русские князья обязаны  были поддержать их, используя войска, находившиеся в их распоряжении. 

Так, Плано Карпини  писал, что «люди собираются на войну  со всякой земли державы татар», «и вот что татары требуют от них (покоренных народов), чтобы они шли  с ними в войске против всякого  человека когда им угодно».[8] В первые десятилетия после нашествия монголов пленных воинов использовали с особенной жестокостью. В донесении венгерского францисканца Иоганки епископу Перуджи (1238) читаем: «годных для битвы воинов и поселян они, вооружившие, посылают против воли в бой впереди себя… если даже они хорошо сражаются и побеждают, благодарность невелика; если погибают в бою, о них нет никакой заботы, но если в бою отступают, то безжалостно умерщвляются татарами».[9]Сходную картину рисует и Плано Карпини: «… и эти пленники будут первыми в строю. Если они плохо сражаются, то будут ими убиты, а если хорошо, то татары удерживают их посулами и льстивыми речами… а после того, как могут быть уверенными на их счет, что они не уйдут, обращают их в злосчастнейших рабов… И, таким образом, вместе с людьми побежденной области они разоряют другую землю».[10] Вероятно, в 15 веке принудительное привлечение русских воинов сменилось наемничеством. Наемники получали жалованье и свою долю добычи. Л.Н. Гумилев считал, что в 13 веке это были люди, «не ужившиеся с князьями дома Рюриковичей, предпочитавшие военную карьеру в войсках, руководимых баскаками. Там им была открыта дорога к богатству и чинам».[11]

Следует вспомнить, что во время правления Берке, налоги на Руси взимались мусульманскими купцами. Эта система стала причиной многих страданий жителей и позднее  была отменена; после этого количество налоговых чиновников существенно  возросло. В ханских ярлыках русскому духовенству упоминаются три  категории сборщиков налогов: писцы (по-тюркски «битикчи»), сборщики налогов  в сельской местности – даньщики  и сборщиков налогов и таможенных пошлин в городе – таможенники.

Существовало две  основных разновидности налогов: 1) прямые налоги с населения сельских районов; 2) городские налоги. Основной прямой налог назывался данью. В  основе его была десятина. Первоначально, монголы требовали десятую часть  «со всего». В их первом приказании (1237г.) люди и лошади были упомянуты  особо. Несомненно, скот и продукты сельского хозяйства также подлежали  десятине. После восстания в Новгороде  в 1259г. был введен сверхналог (туска) как карательная мера. Предположительно, что он также собирался в натуральном  виде. Хотя после этого случая взимание этого налога больше не повторилось, и основой дани продолжала оставаться десятина. Со временем количество десятины было упорядочено, и дань выплачивалась  в серебре, а не натуральным продуктом. В Новгороде в 14 и 15 веках, сбор налога, соответствовавшего дани, назывался  «черным cбором». Первоначально, должно быть, его платили шкурами черных куниц. Такие платежи назывались «черными», в отличие от платежей «белым» серебром. Однако во времена  правления Василия Второго «черный  сбор» определялся в серебряных гривнах.

Помимо дани существовал  ряд других прямых налогов. Поплужное (на севере Руси – посоха) было налогом  на вспаханную землю. Яси являлся  особым налогом на содержание конно-почтовых станций. Еще один налог, упоминающийся  в ханских ярлыках, - война (военный, или солдатский налог). По-видимому, его собирали в те годы, когда  не вербовали рекрутов.

И еще один налог  в ярлыках называется пошлиной. Некоторые  исследователи (И.Березин, Б.Шпулер) толкуют  его в терминах монгольской системы  налогообложения в Золотой Орде и других частях Монгольской империи  как калан. В самом прямом смысле калан (тюркское слово) является налогом  на землю; но это слово употреблялось  в более широком значении с  дополнительным смысловым оттенком «подчинение», «порабощение». Следует  здесь заметить, что в Западной Руси в монгольский и послемонгольский период существовала категория царских  рабов, которые назывались  каланными. Тогда, если мы допустим, что «пошлина» соотносится с «налогом», мы сможем толковать ее как денежную плату вместо обязанности работать в качестве каланного. Однако четко не установлена идентичность «пошлины» и «калана».[12]

Вдобавок к постоянным налогам ханы сохраняли за собой  право требовать дополнительный налог. Известный как запрос, он упоминается  в ярлыках, а иногда и в летописях.

Основной налог  с городов назывался тамга. Как  на монгольском, так и тюркском языках термин «тамга» обозначает «эмблему», особенно – эмблему клана. В качестве эмблемы администрации, тамга представляла собой рисунок на печати, а затем  и саму печать, в особенности клеймо на поступающих в налог вещах.

Например, в Перми  при Хулагу тамга являлась основным сбором в количестве примерно 0,4% от капитала. Тамга платилась золотом  или, по крайней мере, подсчитывалась в золоте. Наиболее богатые купцы  облагались индивидуально; купцы среднего достатка объединялись в ассоциации, которые служили единицами налогообложения. Со временем тамга приняла форму  налога на оборот товаров и собиралась как таможенная пошлина. В современном  русском языке «таможня» происходит от слова «тамга». Взимался также и местный налог на товары - мыт. Русские ремесла, по-видимому, также подлежали налогообложению.

Уже в конце 13 века некоторые русские князья и все  русские князья в начале 14 века имели  привилегию и обязанность – собирать дань и другие налоги. В связи  с этим баскаки были отозваны, а  мелкие сборщики налогов теперь назначались  самими русскими князьями.

Общая сумма, которую  каждый великий князь должен был  выплатить хану, называлась «выходом». Хотя свидетельства о размерах ордынской  дани несистематичны, относятся к  разным периодам и разным княжествам, тем не менее, они дают общее представление  о средствах, безвозвратно перетекавших из русских земель в Золотую Орду. Так, в конце 14 века платежи с Московского  княжества и присоединенных к  нему княжеств: Дмитровского, Галицкого (Галич Костромской), великого княжества  Владимирского, составляли пять тысяч  рублей в год. С одного Московского  княжества собирали одну тысячу рублей выхода.

В начале 15 века с  территории бывшего Нижегородского княжества (без суздальской его  части) собиралось полторы тысячи рублей дани. Неизвестны размеры выхода с  Рязанского, Тверского, Ростовского, Ярославского, Белозерского, Юрьевского, Суздальского, Смоленского княжеств. По-видимому, общая сумма ордынской дани с  русских земель составляла не менее  пятнадцати тысяч рублей в год.[13] Хотя есть и другие сведения. Например, что общая цифра для Восточной Руси, исключая Великий Новгород, равнялось тогда ста сорока пяти тысячам рублей.[14]

Чтобы понять, много  это или мало, используем некоторые  сведения, правда, относящиеся к 15 веку. В первой половине 15 века, четыре достаточно крупных села в плодородном суздальском  ополье стоили пятьсот рублей. Волость  Лужа (по-видимому, с городом Лужей) стоила семьсот восемьдесят рублей. Даже если взять первый  вариант за истинный, то с трудом можно осознать, тот объем взимаемой оплаты в течение около двухсот пятидесяти лет.

Что означала ордынская  дань для простого человека? Прямых свидетельств на сей счет нет. Можно  воспользоваться лишь некоторыми косвенными доказательствами.

В 1384 г. московский летописец, переживший взятие в 1384 году Москвы и  ряда других городов Тохтамышем, записал, что «была великая дань тяжкая по всему княжению великому, всякому  без отдатка, со всякой деревни по полтине». На эти деньги можно было купить не менее  десяти овец. Деревни в конце 14 века состояли из одного-трех дворов. Следовательно, одна семья должна была продать, самое малое, трех баранов, чтобы внести требуемую подать. Для крестьянского хозяйства это было ощутимой потерей. По свидетельству 1389 года, с московской волости Заячков, лежавшей в плодородной юго-западной части Московского княжества, взималось двадцать два рубля ордынского выхода. Согласно одной грамоте 1371 года, в Заячкове проживало сто шестьдесят семей. Следовательно, каждая семья должна была платить Орде около 0,14 руб. в год. На эти же деньги можно было купить около трехсот килограммов зерна. При средних урожаях в те времена в 2,5-3 центнера с гектара пашни, становится очевидным, что размер уплачиваемой Орде дани равнялся примерно одной десятой части урожая. В сочетании с другими повинностями дань становилась обременительной.

Впрочем, размеры  ордынского выхода несколько колебались, не всегда он и выплачивался. Московский великий князь Дмитрий Иванович не платил дани со своих владений в 1361-1371 гг. и в 1374-1380 гг. Его сын, Василий, пользуясь раздорами в Орде, не отправлял туда выхода в 1396-1409 г., Иван Третий в 1479 г. отказался платить дань хану Большой Орды Ахмату, чем вызвал его безуспешный поход на русские земли в 1480 году.

Временные перерывы в уплате дани вовсе не означали отмену податей с населения. Собранные  средства оставались у князей. Княжеские  договорные грамоты и завещательные  распоряжения второй половины 14 в. и 15 в. пестрят указаниями на условия  распределения между князьями ордынской  дани. Дмитрий Донской и его  двоюродный брат, серпуховский князь  Владимир Андреевич делят между  собой собранный ордынский выход  с Московского княжества в 1389 году: «А если нас Бог избавит, освободит  от Орды, тогда мне две доли, а  тебе третья». Внуки этих князей, великий  князь Василий Темный и серпуховско-боровской  князь Василий Ярославович, в  середине 15 века заключают между  собой соглашение, согласно которому «если переменит Бог Орду, а  не будешь, господине, давати Орде, и  тебе, господине, брать дань со своей  отчины себе, а мне, господине, со своего удела брать дань себе».[15]  Хотя принцип распределения ордынской дани между князьями в 15 в. изменился (теперь каждый князь мог сам собирать дань в своих владениях), неизменным оставалось главное: ежегодный сбор дани в обычных условиях выплачивали Орде, а при благоприятных обстоятельствах  накапливался в княжеских сокровищницах.