Русская православная церковь в первые годы Советской власти (1917-1927 годы)

Этот документ имеет  принципиальное значение: он санкционировал переход на позицию лояльности к  Советской власти всей Русской православной церкви. Тем самым обновленцы лишались своего главного преимущества прерл тихоновцами и должны были изыскивать иные возможности для привлечения к себе духовенства и верующих. А у Тихона появился шанс удержать под своим влиянием ту часть священнослужителей и мирян, которую прежняя антисоветская деятельность патриарха не устраивала. И он не упустил этого шанса.

Посланием от 15 июля 1923 г. Тихон объявил, что он возвращается к руководству церковью. Собор 1923 г. лишивший его сана, был охарактеризован  им как нецерковное сборище, решения  которого не имеют канонической силы. Таким образом, в рамках некогда единого русского православия образовались две самостоятельные церкви: патриаршая, объединявшая традиционалистов-тихоновцев, и обновленческая, состоявшая из приверженцев церковных реформ. Они находились в состоянии взаимной конфронтации, которая обострялась год от года.

Одним из инициаторов  этой конфронтации явился сам патриарх Тихон, развернувший после выхода на свободу широкую кампанию по дискредитации  обновленчества в глазах мирян и  клира. Сложившуюся после Собора 1923 г. ситуацию в Русском православии он охарактеризовал как обновленческий раскол, а деятелей обновленческой церкви обвинил в «восстании против законной церковной власти» и анафематствовал их как раскольников. Обновленцы обвинялись в «покушении на целостность и незыблемость православной веры», им приписывались «еретические» попытки «исказить богооткровенную сущность христианского вероучения» и разрушить «освященный веками канонический строй церковной жизни». Всему этому противопоставлялась ориентация приверженцев патриарха Тихона на сохранение православия в его традиционном виде, на верность церковной старине.

Лидеры обновленцев  не смогли нейтрализовать критические  выпады тихоновцев. Ряды их сторонников  редели из месяца в месяц. Все большее  число епископов и священнослужителей, ранее солидаризировавшихся с обновленцами и даже участвовавших в работе Собора 1923 г., стало возвращаться в патриаршую церковь.

Обновленцы стали искать способы примирения с тихоновцами, обещая им дальнейшие уступки. «Что разделяет нас? – обращался к тихоновскому епископату обновленческий Синод. – Если вас смутили революционные порывы обновленческих групп, их стремительная ломка церковно-административного аппарата, их планы будущего реформаторства, их внутренняя вражда и разделения, то ведб еще Собор 1923 г. положил предел их реформаторству, оставив неприкосновенными и догмты, и таинства, и богослужебный чин»

Руководство обновленческой церкви готово было отказаться даже от тех немногих реформ в укладе церковной  жизни, которые санкционировал Собор 1923 г. В частности, оно свело до минимума хиротонию женатых епископов, практически перестало разрешать своим клирикам второй брак, не возражало против возврата к старому стилю и т.п. От первоначального реформаторства обновленцев ничего не осталось, и само обновленчество окончательно выродилось как реформаторское движение, полностью отказавшись от попыток модернизировать традиционное Русское православие. Осталось одно – удержать под своим влиянием хотя бы часть церковных приходов и избежать безоговорочной капитуляции перед Тихоном.

Почувствовав слабость обновленцев, Тихон и его окружение не шли  ни на какие компромиссы, третируя их как «раскольников» и требуя раскаяния  в «грехе разрушения церковного единства». Не помогали обновленцам и их попытки уличить патриарха в неискренности по отношению к Советской власти – Тихон не сходил с пощиции лояльности. Верность этой позиции он подтвердил и в своем завещании, обнародованном «Известиями ВЦИК» 15 апреля 1925 г. – через несколько дней после смерти патриарха.

Завещание Тихона свидетельствовало  о том, что он понял: только на путях  политической переориентации церкви можно  если не предотвратить, то хотя бы замедлить  дальнейшее усугубление кризиса  традиционного русского православия.

Смерть Тихона оживила надежды обновленцев на возможность компромиссного соглашения с тихоновцами. Обновленческий Синод предложил им забыть прошлые распри и совместно провести новый поместный собор с целью полного преодоления церковного раскола. Однако преемник патриарха Тихона митрополит Петр (Полянский) отверг идею совместного собора и призвал епископат, духовенство и мирян тихоновской ориентации игнорировать подготовку к собору. Этот призыв возымел свое влияние: от тихоновской епархии на обновленческий собор (проходил с 1 по 10 октября 1925 г. в Москве) – прибыли лишь 15 делегатов, сто составило только неполных 4% его учасников.

Проанализировав взаимоотношения  обновленцев с тихоновцами, собор 1925 г. признал, что «всякие дальнейшие призывы, обращенные к тихоновской  иерархии, бесполезны», и призвал обновленческое духовенство активизировать разъяснительную работу среди рядовых прихожан тихоновской ориертации с целью привлечения их на свою сторону. Одновременно собор санкционировал отказ обновленческой церкви от проведения каких бы то ни было реформ не только в области вероучения и обрядности (от них отказался собор еще в 1923 г.), но и в церковно-бытовой сфере, против чего предыдущий собор не возражал. Практически это означало самоликвидацию обновленчества как реформаторского движения.

Но крах обновленчества нельзя воспринимать как свидетельство полной безрезультатности  этого движения. Своим появлением оно ускорило разрыв основной массы  священнослужителей с внутренней и  внешней контрреволюцией, стимулировало  переход всей русской православной церкви на позицию лояльности к Советской власти. Именно обновленчество выдвинуло идею модернизации традиционного русского православия, которая стала воплощаться в жизнь уже после того, как само обновленческое движение ушло с исторической арены и было восстановлено единство русской православной церкви, возглавляемой патриархом.

19 февраля 1930 г. «Известия»  сообщили, что до революции в  России имелось свыше тысячи  женских и мужских монастырей. В 1940 г. не осталось уже ни  одного из них. В 1917 г. в России насчитывалось более 80 тыс. храмов. В 1940 г. в СССР имелось лишь 4225 действующих храмов, причем свыше 3 тыс из них находились в западных областях, которяе вошли в его состав 1939-1940 годах. Такой оказалась трагическая судьба Русской православной церкви.

Заключение.

Великая Октябрьская  революция отделила церковь от государства  и школу от церкви. Но она не отделила и не могла отделить верующих от религии. Общественный строй, утвержденный Октябрьской революцией, открывал перспективу  обновления всей духовной жизни общества. Первые годы существования молодого социалистического государства ознаменовались массовым отходом от церкви верующих, особенно крестьян. Отход от церкви был и массовым и бурным, сопровождавщимся разрушением церквей и эксцессами по отношению к священнослужителям. Это стихийное движение с трудом поддавалось упорядочиванию. В его водоворот оказались вовлеченными и многие атеисты, что отнюдь не способствовало осуществлению вдумчивой, терпеливой, несущей положительные знания пропаганды. Местные власти зачастую оказывались не на высоте положения, внося порой ненужное озлобление в массовое антицерковное движение, пренебрегая законностью, действуя по собственному усмотрению, которое нередко шло вразрез с директивами Советской власти, указаниями и предостережениями партии.

Между тем для большинства крестьянства отход от церкви не означал отхода от религии. Многие из тех, кто порвал с православной церковью, пополнили  в тот период разные организации  религиозного сектантства, которые преследовались при царизме.

Глубокие процессы происходили  и в среде духовенства. Снятие рясы как символа служения антинародным интересам было частым явлением и не вызывало сомнений в искренности совершавших это. Верхи духовенства тем временем лелеяли надежды на порожение революции в ходе Гражданской войны и внесли свою лепту в борьбу с революцией. Переход к лояльности по отношению к Советской власти реакционной части духовенства произошел в 1923 году после известного раскаяния патриарха Тихона.

В течение первой половины и середины 20-х годов стихийная волна «безбожия» спала, уступив место деятельности организаций Союза безбожников. Однако набравшая силу инерция «выпячивания» религиозного вопроса как якобы одног из важнейших для судеб нового общества сказывалась и на деятельности Союза безбожников и других массовых организаций и преодолевалась с трудом. Следует с предельным пониманием отнестись к тому, что свобода совести была выстраданным правом на убеждения не только верующих, но и неверующих. И если люди свободной мысли, которым церковь и царизм зажимали рот, воспользовались этим правом, если в их выступлениях звучал «крик души», то было бы ошибкой расценивать эти выступления как гонения на религию.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список  литературы:

1. Поспеловский Д. В. Русская православная церковь в ХХ веке. - М.: Изд. Республика, 1995.
2. Зеньковский С. Трагедия русского православия. - М.: Изд. Родина, 1994
3. Васильева О. Ю. Русская православная церковь и Советская власть в 1917-1927 годах. - М.: «Отечественная история №13»,1994
4. Московский церковный вестник, 1989,№15
5. Вострышев М. Божий избранник. М. 1990, с.97.
6. Известия ЦК КПСС, 1990, №4, с. 191.
7. Церковные ведомости, 1918, №3-4,с.20.