Создание Верховного тайного совета

Период 20—60-х гг. XVIII в. — отнюдь не возвращение или попытка возвращения к старым временам. Это — период «юношеского максимализма», который переживал в это время укреплявшийся русский абсолютизм, вмешиваясь во все и вся и при этом, видимо, не имея реальной опоры в Сенате этого времени в центральных учреждениях, бывших «стройной системой» зачастую лишь на бумаге.

В противоположность укоренившемуся среди многих буржуазных исследователей мнению, не до конца изжитому и в работах советских историков, именно «надсенатские» императорские советы были проводниками новой, абсолютистской линии в управлении.

Обратимся к конкретному  материалу. Вот лишь несколько достаточно ярких и типичных примеров. Возникновение Верховного тайного совета вызвало довольно характерную реакцию со стороны Сената, о которой мы можем судить по личному распоряжению Екатерины I: «Объявить в Сенате. Чтоб ныне по указам, присланным из Верховного тайного совету исполняли так, как определено, а о местах не щитатся. Ибо еще не вступили в дела, да почали о местах щитатся»¹.

Именно Верховным тайным .советом была образована специальная Комиссия о подати во главе с Д. М. Голицыным, которой надлежало решить один из, самых больных вопросов — состояния финансов государства и.» одновременно — бедственного состояния податного населения России². Но Комиссии не удалось даже пробить «информационный барьер» — из-за отрицательного отношения нижестоящих инстанций. В своем доношении Совету 17 сентября 1727 г. Д. М. Голицын сообщал, что комиссией были посланы в Сенат и Военную коллегию указ «и притом пункты, по которым требовано о присылке надлежащих к оной комиссии ведомостей, и по оны из Высокого Сената прислана ведомость об одной Киевской губернии, и та не на все пункты. А о Смоленской губернии объявлено, что в Сенат ведомости поданы, а о других губерниях ведомостей не прислано. А яз Военной коллегии ведомости присланы, точию не на все же пункты...» и т.д.² Совет был вынужден своим протоколом от 20 сентябри 1727 г. пригрозить коллегиям и канцеляриям штрафом в случае, если ведомости и впредь будут задерживаться, но насколько можно предполагать, это не возымело никакого действия. Совет смог вернуться к работам миссии лишь 22 января  1730 г., когда  вновь слушалось ее доношение, но закончить работу Комиссии не удалось.

Множество подобных казусов, видимо, и приводило членов Верховного совета к заключениям о необходимости сокращения штата различных инстанций. Так, Г. И. Головкин категорически заявлял: «Штат разсмотрит зело нужно, поскольку нетокмо люди есть лишния, бес которых можно 'пробыть, но целыя канцелярии внов сделанные, в которых нужды не видится».¹

Позиция Сената в отношении ряда запросов Верховного совета была   более чем уклончивой.  Так,  на соответствующий запрос о фискалах было получено следующее доношение: «А коликое число и где и все ли против указанного числа имеютца фискалы, или где не имеютца, и для чего, о том в Сенате известия нет»³. Иногда Сенатом предлагались слишком медлительные   и архаические решения насущных вопросов. К таким можно отнести предложение Сената в разгар крестьянских выступлений 20-х гг. «Восстановить особые приказы для расследования   разбойных   и   убивственных дел». В противовес этому Совет занялся крестьянскими выступлениями сам. Когда в 1728 г. в Пензенской губернии вспыхнуло довольно крупное движение, Совет специальным указом   предписал воинским частям «разорить до основания» «воровские   и разбойничьи станы», причем о ходе карательной экспедиции, назначенные М. М. Голицыным командиры должны были рапортовать непосредственно Совету².

Подводя итоги, отметим, что  анализ деятельности высших государственных учреждений России 20—60-х гг. XVIII в. ярко иллюстрирует их одноплановость как необходимых элементов политической системы абсолютной монархии. Ясно прослеживается их преемственность не только в общем направлении политики, но и самой их компетенции, должностей, принципов формирования, стиля текущей работы и других моментов вплоть до оформления документации и т. п.

На мой взгляд, все это позволяет дополнить в какой-то мере общее представление, существующее в советской историографии относительно политического строя России XVIII в. Видимо, следует более отчетливо понять всю глубину и разносторонность, известной характеристики В. И. Лениным «старого крепостнического общества», в котором перевороты были «до смешного легки», пока дело шло о том, чтобы передать власть от одной группы феодалов—другой. Подчас эта характеристика получает упрощенную трактовку, а акцент продолжает делаться лишь на то, что все сменявшие друг друга в XVIII в. правительства проводили крепостническую политику.

История высших учреждений 20—60-х  гг.  XVIII в.  зримо показывает и то, что абсолютизм как система в эти годы неуклонно укреплялся и приобретал большую зрелость по сравнению с предшествующим периодом. Между тем еще очень распространенными являются рассуждения о «ничтожности»   преемников   Петра I в противовес значительности и масштабности политических преобразований самого Петра. Думается, такое перенесение центра тяжести  с действительно  важного фактора — функционирования  верхушки абсолютистских    правительств — на личные   качества   того - или иного монарха на данном этапе развития историографии является просто архаизмом.¹ Особенно важно осознание этого при написании учебников и учебных пособий, а также изданий, рассчитанных на широкие читательские массы.

 Требуется, очевидно, определенная корректировка устоявшихся терминов для более правильного определения ключевых проблем истории России XVIII в., а также и наиболее перспективных путей их решения. Чем больше накапливается фактов о высших государственных органах, функционирование которых реально отражало состояние абсолютизма — политической надстройки на этапе позднего феодализма¹, тем яснее становится: неизменно употребляющийся со времен Ключевского термин «эпоха дворцовых переворотов»  отнюдь  не отражает основной сущности  периода  20— 60-х гг. XVIII столетия. Учитывая спорный характер высказанных в данной статье положений, вряд ли стоит предлагать конкретную точную формулировку для определения этого периода: это было бы преждевременным при настоящем состоянии разработки проблемы. Однако уже сейчас можно сказать однозначно: такая формулировка и конкретный термин должны отражать главные тенденции социально-экономического и политического развития страны, а следовательно, включать и определение того, чем было данное время для эволюции абсолютизма и степени его зрелости.

Обращаясь к вопросу  о дальнейших путях развития проблемы, подчеркнем: до настоящего  времени  актуальным  остается давно высказанный тезис С.М. Троицкого о необходимости «монографически разрабатывать историю господствующего класса феодалов». При этом известный советский исследователь считал, что «следует уделить особое внимание исследованию конкретных противоречий внутри господствующего класса феодалов и тех форм, которые принимала борьба между отдельными прослойками феодалов в тот - или иной период»². Обращение к истории высших государственных учреждений России XVIII в. позволяет дополнить и конкретизировать общий тезис С. М. Троицкого. Видимо, не меньшее значение имеют и проблемы «социальной стратификации» в среде государственного класса, факторы, влиявшие на формирование административной элиты, обладавшей реальным влиянием на внутреннюю и внешнюю политику страны. Особым вопросом,  несомненно, заслуживающим внимания, является вопрос о политическом мышлении этого периода, изучении социально-политических взглядов государственных деятелей 20—60-х гг., выяснении того, как складывались «программные» политические установки этого времени.

¹Гордин Я. Меж рабством и свободой. С.142.

² Там же.С.43.

¹ «Мнение не в указ о новоучреждённом Верховном тайном совете» С.14.

² Вяземский Л.Б. Верховный тайный совет. С.245.

¹ И. И.Иванов Загадки русской истории 18 в. М 2000 г. с. 590

² Сборник Русского исторического общества. С. 46.

¹ там же. С. 409.

¹ Вяземский Б. Л. Верховный тайный совет. С. 399-413.

 

¹ Градовский А. Д. Высшая администрация России 18-го столетия и генерал-прокуроры. С. 146.

¹ Мавродин В.В. Рождение новой России.С.247.

² Там же. С.287.

¹ Ключевский В. О. Курс русской истории. С.191.

² Троицкий С.М. Русский абсолютизм и дворянство в XVIII в. С.224.

¹ Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. С.147.