Судебник 1497

Статья 9 предусматривает  смертную казнь для государева убийцы, заговорщика, мятежника, церковного и  головного татя, "подымщика", "зажигальщика" и вообще всякого лихого человека.

Нововведения коснулись  и института холопства. Ограничение  числа инстанций, которые выдавали грамоты на владение холопами ("полные") – такое право сохранилось  только за наместниками с боярским судом. Впервые введена статья о бежавших из плена холопах: "такой холоп свободен, а старому государю не холоп". Как бы подчеркивая, что из плена может бежать только смелый и сильный духом человек, а такой не может быть рабом. Кроме того, в городском хозяйстве господина отныне работали свободные люди, а дети холопов свободны. Утверждение, что ст. 57 способствовала закрепощению крестьян, сомнительно. Она только устанавливает единый для всей Русской земли срок "отказа". Это только подтверждение достигнутого политического единства страны. Размер "пожилого" по Судебнику зависел от природных условий и сроке требования крестьянина вотчине. По подсчетам Шапиро эта сумма была большой, рубль или полтина. Но за несколько лет ее можно было скопить.[1]

Из вопросов, касающихся социальных отношений, Судебник уделяет внимание, прежде всего праву поземельной  собственности и зависимому населению. Судебник упоминает земли государственные (поместья великого князя и черные), вотчинные (боярские и монастырские) и поместья. Исковая давность вотчинной  земле – три года, о государственной  – шесть лет. От 1490-1505 гг. сохранилось  гораздо больше судебных дел, отражавших борьбу крестьян за землю. А статья 63 дает право крестьянского земельного иска к феодалу.

В конце Судебника помещены случайные нормы материального  права "О займах", "О иноземцах", "О изгородях" и т.д.

Таким образом, первый общий  закон далеко не охватывает всех правовых норм, а потому судебник отнюдь не исключает  огромного применения в жизни  обычного права. Первый опыт Московского  законодательства многими исследователями  признан не совсем удачным: Судебник очень краток и беден по содержанию даже по сравнению с Русской Правдой, не говоря уже о Псковской и  Новгородской судных грамотах. Однако целью его издания было – утверждение  правосудия и подводило прочную  базу под всю дальнейшую законодательную  деятельность. Это законодательный  сборник – первый единый для всей Руси.

1.2. Центральное управление

Государство решает свои задачи, осуществляет публичную власть с  помощью государственного аппарата: через соответствующие государственные  учреждения, которые имеют властные полномочия и руководствуются законами, требующими определенного делопроизводства. Государственный аппарат России формируется постепенно, в ходе объединения  земель вокруг Московского княжества  и образования единого централизованного  государства. Развивается и усложняется  по мере упрочнения государства, изменения  экономики и социальной структуры  общества, внутренней и внешней обстановки. Появились первые государственные  учреждения во второй половине XV в., одновременно зародились черты бюрократизма (централизм, подчинение друг другу, бумажное делопроизводство). Государственный аппарат состоит  из ряда элементов, среди которых, кроме  органов центрального и местного управления, суда – наиболее ранними  являются полиция и армия. На ранних этапах развития государства очень  важную роль в управлении и политике играла церковь, но с середины XV в. государство берет перевес над церковью, и она постепенно становится просто средством идеологического воздействия на массы.

При Иване III только бояре  и окольничие имели право центрального суда и управления (Судебник 1497 г. ст.1) и только эти лица были советниками  великого князя. Впрочем, в последствии  можно найти в составе Думы дворецкого, казначеев, но это были не чины, а должности. Введение в  Думу только некоторых бояр и князей и точное определение должностей, дающих право на членство в Думе – первое существенное отличие Московской Думы от древней.[5]

При усилении письменного  делопроизводства, естественно появление  в думе канцелярии. Появляется штат думных дьяков, постепенно специализировавшихся на выполнении различных государственных  служб. Для времени правления  Василия III характерен процесс складывания  целых дьяческих семейств. Дьяческая  профессия становится наследственной, дьяческий штат приобретает корпоративную  устойчивость. Намечается распределение  функций. Но функциональное распределение  обязанностей только в середине XVI в. привело к появлению новой (приказной) системы управления.

До середины XVI в. местное  управление основывалось на системе  кормлений, т.е. управление через наместников (в городах) и волостелей (в волости), обладавших полным набором полномочий. Власть наместников аналогична прежней  княжеской и имеет тот же вотчинный  характер. Назначение на эти должности  называлось великокняжеским пожалованием даже в том случае, если эти должности  были наследственными. Уже с конца XV в. стал устанавливаться обычай "припускать" сыновей к участию в пользовании  поместьем; в первой половине XVI в. в  Новгородском уезде уже действовала  практика наследования поместных владений. Это нашло отражение в наличие  в этот период разного рода поместий: старые, отцовские, меновые "из порезших земель", прожиточные (у вдов, недорослей и увечных).[26] В том случае, когда  власть передавалась по "наследству". Необходимо было подтверждение великого князя – наследственное пожалование  каждый раз зависело от его воли. С XVI в. разрешалась мена поместьями с разрешения поместного приказа  и при условии, что они равны  и этим не наносится ущерб государству.

Поместные наделы жаловались из княжеских земель лицам, непосредственно  связанным с княжеским дворцом  и службой князю. Термин "поместье" впервые был использован в  Судебнике 1497 г. Поскольку земли  жаловались за самые различные виды службы – был введен эквивалент для оценки этих заслуг. Размер поместного оклада, который пересчитывался в  денежной форме, определялся объемом  возложенных на помещика государственных  обязанностей. Объектом поместного землевладения  являлись пахотные земли, рыбные, охотничьи  угодья, городские дворы и др. Постепенное истощение земельного фонда заставило государство  соответственно увеличить долю поместного оклада за счет сокращения земельных  наделов. Широкое развитие получила поместная система только в тех  районах Русского государства, где  великокняжеская власть обладала земельным  фондом, образовавшимся за счет конфискации  земель местной княжеско-боярской аристократии и захвата общинных крестьянских земель, а также в результате освоения новых территорий, преимущественно, юго-западной, южной и юго-восточной окраины. В центральных же районах (старомосковских землях), где крупное вотчинное землевладение не было поколеблено, а черных крестьянских земель в конце XV в. было уже сравнительно не так много, основная масса земель по-прежнему сосредотачивалась в руках светских и духовных вотчинников.

В истории органов местного управления на смену кормлений, в  условиях укрепления централизованного  государства и монархии, приходит система губного и земского управления. Однако это происходит постепенно, и система кормлений отмирает не сразу. Перестройка системы кормлений, начиная с конца XV в. идет по двум линиям: по линии постепенного ограничения  кормлений и установления более  строгого контроля со стороны центрального правительства за деятельностью  наместников и волостелей с целью  ограничения их произвола; с другой – по линии создания новых органов  управления, дворянских по своей природе.[21] Первые шаги в области ограничения  наместничьего управления были сделаны  Иваном III путем введения в практику выдачи на места специальных уставных грамот, регламентировавших права и  обязанности наместников и волостелей. Наиболее ранней из известных грамот этого времени является Белозерская  уставная грамота 1488 г. Сокращены были сроки деятельности наместников (от одного до трех лет), подвергались сокращению "доходные статьи" кормлений, которые  теперь уже обычно переводятся на деньги. Эти постановления были частично закреплены Судебником 1497 г., но на практике выполнялись далеко не всегда.[21] Ограничиваются судебные полномочия; в состав наместничьего  суда вводятся местные "лучшие люди", земские дьяки протоколируют  процесс, судебные документы подписывают  целовальники и дворские.[12] Частный  характер власти ограничивался соучастием в управлении одним городом или  волости двух наместников, волостелей (Судебник 1497 г. ст.65).[5]

Корм состоял из "въезжего корма" (при въезде наместника на кормление), периодических поборов  два-три раза в год (натуральных  или денежных), пошлин торговых (с  иногородних купцов), судебных, брачных ("выводной куницы"). За превышение таксы корма наместнику угрожает наказание. Состав подчиненных органов  наместничьего управления также  носит частно-государственный характер; суд отправляет через холопов-тиунов (2 помощников) и доводчивов (вызов  в суд около десяти человек), между  которыми делит станы и деревни  уезда, но ответственность за их деяния падает на него самого.

Не всем наместникам предоставлялась  одинаковая компетенция: были наместники с "судом боярским" и "без  боярского суда" (Судебник 1497 г. от ст.38 и 43); дела по холопству (укрепление и освобождение) и уголовные окончательно, вторые обязаны были отсылать их к  докладу в Москву. На неправомерные  действия наместника дается право жалобы населения великому князю.

1.3. Судопроизводство

В условиях обострения классовой  борьбы требовалось усиление суда и  полиции, создание и укрепление соответствующих  характерных учреждений в центре и на местах.

К моменту принятия Судебника 1497 г. далеко не все отношения регулировались централизованно. Учреждая свои судебные инстанции московская власть некоторое  время была вынуждена идти на компромиссы: наряду с центральными судебными  учреждениями и разъездными судами создавались смешанные ("слиеные") суды, состоявшие из представителей центра и мест. Если Русская Правда была сводом обычных норм и судебных прецедентов, то Судебник стал прежде всего инструкцией  для организации судебного процесса[12].

Конец XV – первая половина XVI вв. – время ожесточенной классовой  борьбы, которая находила свое выражение  в самых различных формах, от ересей до открытых выступлений против феодалов крестьян и холопов. Из людей, выбитых  из привычной жизненной колеи  и лишенных нормальных средств к  существованию, формировались различные "лихие люди", число которых  непрерывно растет, начиная с XV в. Кроме  того, существует и обратное явление  – стремление господствующего класса оценивать любое вооруженное  выступление крестьян и посадских  низов против феодальной собственности  и правопорядка как "лихое дело", а его участников как "лихих  людей" – татей и разбойников, с тем, чтобы организовать против них карательные органы государственной  машины. Крестьян, обвиненных в покушении  на феодальную собственность, поджоге  или убийстве "своего государя" (феодала) обычно объявляли "ведомыми лихими людьми" и по суду (согласно Судебника 1497 г.) предавали битью  кнутом и смертной казни. Большое  значение в организации борьбы с  нарушителями имела, проведенная московским правительством в конце 30-начале 40 гг. губная реформа, по которой дела о "ведомых" разбойниках изымались из рук  наместников и волостелей и передавались в руки "выборных голов" из местных  детей боярских. Классовая борьба носила локальный характер и определялась изменениями, которые проходили  в жизни Руси в этот период [21].

За одно и то же преступление предусматривалось множество наказаний, назначение которых предоставлялось  на усмотрение суда. Наиболее распространенными  видами являлись смертная казнь (если по Псковской судной грамоте смертная казнь назначается за пять составов преступлений, то по Судебнику –  в двенадцати случаях), телесные наказания, тюремное заключение, ссылка, конфискация  имущества, отстранение от должностей и различного рода штрафы. Смертную казнь могло отменить помилование  со стороны государя. Телесные наказания  применялись как основной и дополнительный вид. Наиболее распространенным видом  была "торговая казнь", т.е. битье  кнутом на торговой площади.

Глава II. Судебник 1550 года. Общая  характеристика

Замечательное по выражению  новых потребностей государственных  царствование Иоанна IV ознаменовалось и составлением более полного  судного устава. В 1550 году царь и  великий князь Иван Васильевич со своими братьями и боярами уложил Судебник: как судить боярам, окольничим, дворецким, казначеям, дьякам в всяким приказным людям, по городам наместникам, по волостям волостелям, их тиунам и всяким судьям[14].

В 1550 г. был издан новый  Судебник (краткий свод законов). Его  характерной чертой является стремление улучшить отправление правосудия и  поставить его под контроль представителей местного населения. Судебник подтверждает старый обычай, чтобы в суде назначаемых  царем наместников и волостелей присутствовали старосты и «судные  мужи» или «лучшие мужи» из местного населения: теперь они называются «целовальниками» (т. е. присяжными, поцеловавшими  крест) и являются, таким образом, не случайными свидетелями судебного  разбирательства, но его постоянными  и официальными участниками. Судебник приказывает «без старосты и без  целовальников суда не судити» и  предписывает повсеместное распространение  этого института: «а в которых  волостех наперед сего старост и  целовальников не было, и ныне в  тех во всех волостех быти старостам  и целовальникам». Судебные протоколы  должны писать, помимо наместничьих, земские  дьяки, а староста и целовальники должны подписывать эти протоколы. Наместники и их тиуны не имеют  права арестовать никого из местных  людей, не предъявив («не явя») их старостам  и целовальникам, которым они  должны объяснить причины ареста.

Так как в описываемое  время, в XVI веке, явилась сильная  потребность в мерах против злоупотреблений  лиц правительственных и судей, то эта потребность не могла не высказаться и в Судебнике  Иоанна IV, что и составляет одно из отличий царского (Судебника от прежнего великокняжеского, от Судебника Иоанна III. Подобно Судебнику Иоанна III, новый  Судебник запрещает судьям дружить  и мстить, и брать посулы, но не ограничивается одним общим запрещением, а грозит определенным наказанием в  случае ослушания. Мы видели, что Судебник Иоанна III о случаях неправильного  решения дела судьями выражается так: «Кого обвинит боярин не по суду и грамоту правую на него с дьяком даст, то эта грамота в неграмоту, взятое отдать назад, а боярину и  дьяку в том пени нет»[4]. Новый  Судебник постановляет: если судья  просудится, обвинит кого-нибудь не по суду без хитрости и обыщется то вправду, то судье пени нет; но если судья посул возьмет и обвинит  кого не по суду и обыщется то вправду, то на судье взять истцов иск, царские  пошлины втрое, а в пене, что  государь укажет. Если дьяк, взявши посул, список нарядит или дело запишет  не по суду, то взять с него перед  боярином вполовину, да кинуть в тюрьму; если же подьячий запишет дело не по суду за посул, то бить его кнутом. Если виноватый солжет на судью, то бить его кнутом и посадить в тюрьму.