Удельный порядок на Руси в XII-XIV веке

Главным должностным лицом в  новгородском управлении был посадник (от слова "посадить"; обычно великий Киевский князь "сажал" своего старшего сына наместником Новгорода). Посадник был главой правительства, в его руках были управление и суд, Фактически в посадники избирались бояре из четырех крупнейших новгородских родов.

 

Общегородское вече

Кончанские вечевые сходы

 

Совет господ 300 золотых поясов

посадник

архиепископ

тысяцкий

князь

 

 
Рис. Политический строй Новгородской боярской республики

 

Вече выбирало главу новгородской церкви - епископа (впоследствии архиепископа). Владыка распоряжался казной, контролировал внешние сношения Великого Новгорода, торговые меры и т.д., имел даже свой полк.

Третьим важным лицом городского управления был тысяцкий, ведавший городским  ополчением, судом по торговым делам, а также сбором налогов.

Вече приглашало князя, который  управлял армией во время военных  походов; его дружина поддерживала порядок в городе. Он как бы символизировал единство Новгорода с остальной  Русью. Князя предупреждали: "Без  посадника тебе, князь, суда не судить, волостей не держать, грамот не давать". Даже резиденция князя находилась вне кремля, на Ярославовом дворище - Торговой стороне, а позднее - в нескольких километрах от кремля на Городище.

Жителям Новгородской земли удалось  отбить натиск крестоносной агрессии в 40-х годах XIII в. Не смогли захватить город и монголо-татары, но тяжелая дань и зависимость от Золотой Орды сказались на дальнейшем развитии этого региона.

 

 

Глава 2. Становление удельного порядка на Руси

 

2.1 Упадок Киевской Руси и его причины

 

Вторая половина XII и начало XIII в. является уже временем упадка, обеднения и запустения Киевской Руси. Древнерусское княжество Тьмутороканское падает под ударами половцев, и таким образом Приазовская Русь прекращает свое политическое существование. Южная половина княжества Переяславского пустеет так же, как южные окраины земли Киевской, а частью и Чернигово-Северской. Внешняя торговля со странами южными и восточными падает и постепенно сходит на нет. Население начинает уходить из Киевской и соседних земель, двигаясь в двух противоположных направлениях: на юго-запад, в Галицию, и на северо-восток, в землю Ростовско-Суздальскую. Киев теряет свое прежнее значение.

Два ряда причин, внутренних и внешних, вызвали упадок Киевской Руси. Прежде всего Киевской Руси не удалось создать единого государства, ни централизованного, ни федеративного. Элементами объединения служили единство веры (и церковной организации), единство языка, обычаев, единство княжеского рода и зарождающееся общенациональное сознание. Но в политическом отношении Киевская Русь была разделена на несколько княжеств, фактически независимых одно от другого. В то же время князья их всё еще чувствовали себя единым родом и заявляли: «мы не угры, не ляхи, но единого деда внуки» и предъявляли притязания или на Киев, или на другую какую-либо область, занимаемую кем-либо из «братьев». Отсюда постоянные «крамолы», постоянные споры и междоусобия. Во время междоусобных княжеских войн нередко князья призывали к себе на помощь «поганых» половцев и в союзе с ними грабили и опустошали область противника, захватывали и уводили «в полон» население.

Как одну из внутренних причин упадка Киевской Руси Ключевский отмечает «приниженное юридическое и экономическое  положение рабочих классов», в  частности, значительное развитие рабства. Дворы и села князей были полны «челядью», т. е. несвободным населением. Классы полусвободных — «закупы» и «наймиты» тоже находились на границе рабского состояния и во всяком случае были далеки от гражданского, а тем более политического полноправия. Крестьяне — «смерды» — разорялись половецкими нападениями и княжескими усобицами, и часть из них готова была променять свои плодородные земли на менее плодородные, но более спокойные и безопасные места в Окско-Волжском междуречье.

Экономическое благосостояние городского населения Киевской Руси держалось в значительной степени на успехах внешней торговли, но в XII в. эта торговля приходит в упадок по двум причинам: первое — «засорение» торговых путей кочевниками, и второе — перемещение мировых торговых путей. Постоянные нападения степных кочевников не только причиняли огромный вред сельскому населению южных пограничных областей Киевской Руси, но, занимая южнорусские степи, половцы препятствовали торговым сношениям Руси с восточными странами и с Византией, и этим подрывали благосостояние тех классов населения, которые были связаны с внешней торговлей. Другой причиной падения русской внешней торговли XII – XIII вв. были мировые события, повлекшие перемещение мировой торговли и образование новых центров мирового торгового движения. В древности Русь была посредницей в торговых сношениях между азиатским, греческим и европейским мирами; но крестовые походы создали новый, более прямой путь сообщения Западной Европы с Азией, мимо Киева, через восточное побережье Средиземного моря. Главную роль в торговле между Европой и Азией начинают играть итальянские торговые города, особенно Венеция и Генуя, которые учреждают на Востоке свои фактории и овладевают средиземноморскими торговыми путями. С другой стороны, Византийская империя постепенно склоняется к своему упадку, а взятие крестоносцами Константинополя и основание на месте греческой Византии Латинской империи (1204 г.) прервало все торговые и культурные связи Киева с Константинополем. Изучая жизнь Руси, не следует забывать, что она основалась на европейской окраине, на берегу Европы, за которым простиралось обширное море степей. Эти степи со своим кочевым населением и были историческим бичом для Древней Руси. После поражения, нанесенного Ярославом печенегам в 1036 г. русская степь на некоторое время очистилась; но вслед за смертью Ярослава начались непрерывные нападения на Русь новых степных ее соседей — половцев, с которыми Русь боролась упорно в XI и XII вв. Половецкие нападения оставляли по себе страшные следы на Руси: нивы забрасывались, зарастали травою и лесом; где паслись стада, там водворялись звери; города, даже целые области, пустели. До смерти Мономахова сына Мстислава (1132 г.) Русь еще с успехом отбивала половцев от, своих границ и даже иногда удачно проникала в глубь половецких кочевий; но после этого деятельного Мономаховича ей, очевидно, становилось не под силу сдерживать половецкие нападения, и она начала отступать перед ними. От этих нападений, разумеется, всего более страдало сельское пограничное население, не прикрытое от врагов городскими стенами. На княжеском съезде в 1103 г. Владимир Мономах живо изобразил великому князю Святополку тревожную жизнь крестьян в пограничных со степью областях. «Весною, — говорил князь, — выедет смерд пахать на лошади, и приедет половчин, ударит смерда стрелою, возьмет лошадь, потом приедет в село, захватит его жену, детей и все имущество, да и гумно его сожжет» [ Ключевский В. О. Краткое пособие по русской истории].

Благодаря всем этим неблагоприятным  условиям: приниженному положению низших классов, княжеским усобицам и половецким нападениям — с половины XII в. становятся заметны признаки запустения Киевской Руси. Речная полоса по Среднему Днепру и его притокам, издавна так хорошо заселенная, с этого времени начала пустеть. Отлив населения и торжество степных кочевников, закрывавших пути внешней торговли — главного источника богатства Киевской Руси, вели к объединению Киева и его области, роняли цену киевского стола в глазах князей и таким образом лишали Киев его прежнего значения, как политического центра Русской земли. Значит, упадок Юго-Западной Руси начался еще задолго до нашествия на нее татар (1239 г.), которое только довершило его и окончательно опустошило этот край.

Удельный порядок владения в  Верхневолжской Руси. Порядок княжеского владения в старой Киевской Руси держался на очереди старшинства. Распоряжение Всеволода, перенёсшего старшинство со старшего сына на младшего, показывает, что старшинство здесь, утратив свой настоящий генеалогический смысл, получило условное значение, стало не преимуществом по рождению, а простым званием по жалованию или по присвоению, захвату. Всматриваясь во владельческие отношения потомков Всеволода, мы замечаем, что в Суздальской земле утверждается новый порядок княжеского владения, непохожий на прежний. Изучая историю возникновения этого порядка, забудем на некоторое время, что прежде чем сошло со сцены первое поколение Всеволодовичей, Русь была завоёвана татарами, северная в 1237/38 гг., южная в 1239/40 гг. Явления, которые мы наблюдаем в Суздальской земле после этого разгрома, последовательно, без перерыва развиваются из условий, начавших действовать ещё до разгрома, в XII в. Киев, уже к концу этого века утративший значение общеземского центра, окончательно падает после татарского нашествия. Владимир на Клязьме для потомков Всеволода заступает место Киева в значении старшего великокняжеского стола и политического центра Верхневолжской Руси; за Киевом остаётся, и то лишь на короткое время, только значение центра церковно-административного. В занятии старшего владимирского стола Всеволодовичи вообще следовали прежней очереди старшинства. После того как Константин Всеволодович восстановил своё старшинство, снятое с него отцом, дети Всеволода сидели на владимирском столе по порядку старшинства: сначала Константин, потом Юрий, за ним Ярослав, наконец, Святослав. Та же очередь наблюдалась и в поколении Всеволодовых внуков. Так как в борьбе с татарами пали все сыновья старших Всеволодовичей Константина и Юрия (кроме одного, младшего Константиновича), то владимирский стол по очереди перешёл к сыновьям третьего Всеволодовича, Ярослава: из них сидели во Владимире (по изгнании второго Ярославича, Андрея, татарами) старший Александр Невский, потом третий Ярослав тверской, за ними младший Василий костромской (умер в 1276 г.). Значит, до последней четверти XIII в. в занятии владимирского стола соблюдалась прежняя очередь старшинства; бывали отступления от этого порядка, но их видим здесь, в Суздальской земле, не более, чем видели в старой Киевской Руси. Рядом со старшей Владимирской областью, составлявшей общее достояние Всеволодовичей и владеемой по очереди старшинства, образовалось в Суздальской земле несколько младших волостей, которыми владели младшие Всеволодовичи. Во владении этими младшими областями и устанавливается другой порядок, который держался не на очереди старшинства. Младшие волости передаются не в порядке рождений по очереди старшинства, а в порядке поколений от отца к сыну, иначе говоря, переходят из рук в руки в прямой нисходящей, а не в ломаной линии - от старшего брата к младшему, от младшего дяди к старшему племяннику и т. д. Такой порядок владения изменяет юридический характер младших волостей. Прежде на юге княжества, за исключением выделенных сиротских, составляли общее достояние княжеского рода, а их князья были их временными владельцами по очереди. Теперь на севере младшее княжество - постоянная отдельная собственность известного князя, личное его достояние, которое передаётся от отца к сыну по личному распоряжению владельца или по принятому обычаю. Вместе с изменением юридического характера княжеского владения являются для него и новые названия. В старой Киевской Руси части Русской земли, достававшиеся тем или другим князьям, обыкновенно назывались волостями или наделками в смысле временного владения. Младшие волости, на которые распалась Суздальская земля во Всеволодовом племени с XIII в., называются вотчинами, позднее уделами в смысле отдельного владения, постоянного и наследственного. Мы и будем называть этот новый порядок княжеского владения, утвердившийся на севере, удельным в отличие от очередного. Признаки этого порядка появляются уже в XIII в., при сыновьях Всеволода.

 

2.2 Главные признаки

 

Удельный порядок владения - основной и исходный факт, из которого или  под действием которого развиваются  все дальнейшие явления в истории  Суздальской Руси, на котором стал политический быт, складывающийся здесь  к половине XV в. Двумя признаками, прежде всего, обозначилось утверждение этого порядка. Во-первых, прекращается владельческая передвижка князей: они становятся оседлыми владельцами, постоянно живут и умирают в своих удельных городах, которых не покидают даже тогда, когда по очереди старшинства занимают великокняжеский стол. Во-вторых, изменяется порядок княжеского наследования, способ передачи волостей преемникам. В старой Киевской Руси князь не мог передавать своей волости по личному распоряжению даже своему сыну, если она не следовала ему по очереди старшинства; северный князь XIII - XIV вв., постоянный владетель своей волости, передавал её по личному распоряжению своим сыновьям и за отсутствием сыновей мог отказать её жене или дочери, даже отдалённому родичу не в очередь. В памятниках XIII и XIV вв. найдём немало случаев таких исключительных передач за отсутствием прямых наследников. В 1249 г. умер удельный князь ярославский Василий Всеволодович, правнук Всеволода III, оставив после себя одну дочь, княжну Марью. В это же время князья смоленские, деля свою вотчину, обидели младшего брата Федора можайского. Последний ушёл в Ярославль, женился на княжне-сироте и вместе с её рукою получил Ярославское княжество, став таким образом родоначальником новой удельной княжеской линии. Ярослав, третий сын Всеволода III, получил в удел волость Переяславскую, которая после него преемственно переходила от отца к старшему сыну. В 1302 г. умер бездетный переяславский князь Иван Дмитриевич, отказав свой удел соседу, князю московскому Даниле. Великий князь московский Семен Гордый, умирая в 1353 г., отказал весь свой удел жене, которая потом передала его своему деверю, Семенову брату Ивану. Таковы признаки, которыми обнаружилось утверждение нового порядка княжеского владения младшими областями в Суздальской земле.  

 

2.3 Происхождение Удельного порядка

 

Теперь попытаемся выяснить себе историческое происхождение этого порядка. Следя  за ходом владельческих отношений  между князьями в XI - XIII вв. на днепровском  юге и верхневолжском севере, замечаем одну видимую несообразность. В старой Киевской Руси XI - XII вв. мысль об общем нераздельном княжеском владении признавалась нормой, основанием владельческих отношений даже между далёкими друг от друга по родству князьями. Троюродные, четвероюродные Ярославичи всё ещё живо сознают себя членами одного владельческого рода, внуками единого деда, которые должны владеть своей отчиной и дединой, Русской землёй, сообща, по очереди. Такой владельческой солидарности, мысли о нераздельном владении не заметно в потомстве Всеволода и между близкими родственниками, братьями двоюродными и даже родными: несмотря на близкое родство своё, Всеволодовичи спешат разделить свою вотчину на отдельные наследственные части. Внуки Всеволода как будто скорее забыли своего деда, чем внуки Ярослава - своего. Что было причиной такого быстрого водворения раздельного владения в потомстве Всеволода? Какие условия вызвали это взаимное отчуждение северных князей по владению наперекор родственной близости владельцев? И теперь прежде всего необходимо уяснить себе сущность поставленного вопроса, как мы поступили и при решении вопроса о происхождении очередного порядка.

Княжеский удел - наследственная вотчина  удельного князя. Слово вотчина  знакомо было и князьям юго-западной Руси прежнего времени и на их языке имело различные значения. Вся Русская земля считалась отчиной и дединой всего княжеского рода; в частности, известная область признавалась отчиной утвердившейся в ней княжеской линии; ещё частнее, князь называл своей отчиной княжение, на котором сидел его отец, хотя бы между отцом и сыном там бывали промежуточные владельцы. При всех этих значениях в понятие отчины не входило одного признака - личного и наследственного непрерывного владения по завещанию. Но мысль о таком владении не чужда была умам юго-западных князей. Князь волынский Владимир Василькович, умерший в 1289 г. бездетным, перед смертью передал своё княжество младшему двоюродному своему брату Мстиславу Даниловичу мимо старшего Льва по письменному завещанию. Возникает вопрос: считалась ли здесь воля завещателя единственным источником владельческого права? Наследник счёл необходимым созвать в соборную церковь в городе Владимире бояр и граждан и прочесть им духовную больного брата7. Но летопись не обмолвилась ни одним словом, чтобы объяснить юридическое значение этого торжественного обнародования воли завещателя; сказано только, что духовную слышали все от мала до велика. Требовалось ли согласие бояр и граждан, хотя бы молчаливое, или это было только сообщение к сведению? Город Брест не послушался своего князя Владимира, присягнул его племяннику Юрию, но наследник посмотрел на этот поступок как на крамолу, государственное преступление. Отец этого Юрия пригрозил сыну лишить его наследства, отдать своё княжество родному брату, тому же Мстиславу, если Юрий не покинет Бреста. Мысли об очереди владения по старшинству не заметно. Однако по всем этим явлениям ещё нельзя предполагать на Волыни в XIII в. действия удельного порядка в точном смысле этого слова. Распоряжение Владимира скрепляется согласием обойдённого старшего Даниловича Льва; Даниловичи обращаются к Владимиру как к местному великому князю; младший двоюродный брат и племянник говорят ему, что чтут его как отца; старший Лев и его сын просят, чтобы Владимир дал ему Брест, наделил их, как прежде великие князья киевские наделяли своих родичей. Самое завещание является не односторонним актом воли завещателя, а рядом, договором его с избранным наследником, которому он посылает сказать: Брат! приезжай ко мне, хочу с тобой ряд учинить про всё. Всё это - остатки прежнего киевского порядка княжеских отношений. Татищев в своём летописном своде приводит из неизвестного источника циркуляр, разосланный ко всем местным князьям дедом этого князя Владимира Романом, когда он в 1202 г. занял Киев. Роман предлагал, между прочим, изменить порядок замещения киевского великокняжеского стола, как в других добропорядочных государствах чинится, а местным князьям не делить своих областей между детьми, но отдавать престол по себе одному старшему сыну со всем владением, меньшим же давать для прокормления по городу или волости, но оным быть под властью старейшего брата. Князья не приняли этого предложения. В начале XIII в. наследственность княжений в нисходящей линии не была ни общим фактом, ни общепризнанным правилом, а мысль о майорате была, очевидно, навеяна Роману феодальной Европой. Но понятие о княжестве как о личной собственности князя уже тогда зарождалось в южнорусских княжеских умах, только со значением революционного притязания и большого несчастья для Русской земли. В Слове о полку Игореве есть замечательное место: Борьба князей с погаными ослабела, потому что брат сказал брату: это моё, а то - моё же, и начали князья про малое такое большое слово молвить, а сами на себя крамолу ковать, а поганые со всех сторон приходили с победами на землю Русскую.