Выставка в Манеже

 

Элий Белютин (1925-2012) открыл свою студию в 1948 году, в 1950-х на ее основе сформировалась другая, названная «Новой реальностью». 26 ноября 1962 года экспозиция студии открылась на Таганке, в Доме учителя на Большой Коммунистической, 9 (ныне — ул. Александра Солженицына). Наутро иностранные корреспонденты сделали о ней репортажи, весть о том, что в СССР показывают абстрактное искусство, облетела мировые телеканалы. История появления этих работ в Манеже напоминает детектив. По одной из версий идея показать работы студийцев в Манеже возникла после того, как на Кубе вопрос о выставке абстракционистов в Москве был задан Анастасу Микояну. Работы, уже разобранные художниками по домам, ночью привезли в Манеж. Некоторые экспериментальные вещи сам Белютин заменил более «спокойными» того же времени, в частности, пейзажами и видами городов, сделанными во время летней пароходной поездки студийцев. Абстрактного искусства — в классическом его понимании — не было. Другое дело, что, как написал когда-то Борис Слуцкий, «человечество делится на две команды, на команду «смирно» и команду «вольно». Работы белютинской студии, а также приглашенных к участию в этой экспозиции «не-белютинцев» Эрнста Неизвестного, Юрия Соболева, Юло Соостера и Владимира Янкилевского — были сделаны не по команде «смирно». 1 декабря 1962 года стало днем открытия и закрытия их выставки.

 

Разнос в Манеже положил начало целой серии встреч с творческой интеллигенцией, борьба с абстракционизмом стала новым витком прежней борьбы с формализмом, «оттепель» стремительно пошла на убыль. Следующая знаменитая выставка неофициальных художников в СССР вошла в историю под названием «бульдозерной».

 

Прошло полвека. Повод вспомнить  ту легендарную выставку и ее участников — Леонида Рабичева, старосту белютинской студии Веру Преображенскую, Майю Филиппову, Инну Шмелёву, Бориса Жутовского. Спустя всего 50 лет многие детали забылись, а многие вещи разошлись, преимущественно по частным коллекциям или за пределы страны.

 

Глядя сегодня на работы, показанные полвека назад в Манеже, даже трудно понять, что именно вызвало гнев Хрущёва и его тогдашней свиты. Может быть, еще через полвека  также трудно будет понять остроту  сегодняшних споров?

 

Экспозиционное пространство представляет собой павильон, разделенный, как  полвека назад, на три небольшие  комнаты. В одной — витрины  с документами, фотографиями, дневниками, дающими представление о контексте  Манежной выставки, а также —  о профессиональной биографии ее участников после Манежа. Эти художники  формировали и определяли культурную среду. Леонид Рабичев — автор эмблемы «Аэрофлота» и Советских железных дорог, Музеев Кремля и «Бадаевского пивзавода». Вера Преображенская — художник шеститомной энциклопедии «Жизнь животных» и почти всех учебников по естественным наукам советских лет. Майя Филиппова работала в кино, в частности, отвечала за костюмы к фильму «Майор «Вихрь».

 

В следующей комнате — картины  с Манежной выставки. На своей картине  «Карьер» Леонид Мечников обвел карандашом место, куда плюнул Хрущёв. Работы, следы  которых потеряны, воспроизведены на слайдах. Слайды, таким образом, становятся ступенью исторической дистанции по отношению к событиям 1962 года. Как и в 1962-м, работы сопровождают реплики Хрущева — но теперь их провоцируют не только «абстрактные» картины, но и зрители, становящиеся участниками аудиоинсталляции. Наконец, на фасадной стене, уже на выходе из павильона, остались тени художников с показа 1962 года, и выходя из павильона, зритель оставляет там, в истории, и свою тень тоже.

 

 

 

 

Художественная Москва вернулась  на полвека назад. В столице открылась  выставка "Те же в Манеже", посвященная  разгрому выставки в 1962 году. Как сложилась  судьба художников после резкой критики  Хрущева, и в каких собраниях  сегодня хранятся те самые "манежные" картины", корреспондент радио "Вести  ФМ" узнала Ольга Подолян.

 

Это была война с искусством, в  котором все было так не по-советски, вспоминают участники той знаменитой выставки. Она стала событием, возможно, одним из главных в истории  отношений власти и художников в 20 веке. Как сказали бы сегодня, славой на долгие годы выставку обеспечил  визит Хрущева. Генсек, рассматривая картины, лишенные советского героизма и энтузиазма, не стеснялся в выражениях, самым мягким - было "мазня", - вспоминает участник скандальной выставки, художник Леонид Рабичев.

 

"И вот Хрущев поднимается  по лестнице, мы аплодируем, и  он говорит: "Так это вы, те, которые мазню делают". Я внимательно смотрел на его лицо, он мучительно хотел понять, кто перед ним и что перед ним. То он улыбался, то злым становился, то вдруг расправлялись морщины, и он опять начинал улыбаться", - рассказывает Рабичев.

 

Резкая критика Хрущева не только в воспоминаниях очевидцев и  в архивных записях, на картину Мечникова "Карьер" генсек плюнул. После  выставки художник обвел плевок карандашом, - рассказывает художник проекта Алексей  Трегубов.

 

"Да, это, действительно, та  самая картина, художник обвел  плевок, она хранится в семье  художника. Эту картину никто  не купил".

 

Удивительно, но участники манежной выставки так и не стали знаменитыми, успешными мастерами.

 

"Они продолжали работать  графиками в издательствах, их  иллюстрации были в сборниках,  энциклопедиях. Удивительно, но  такая реакция не дала, такого  пиара, который мог бы быть  сейчас", - отмечает Алексей Трегубов.

 

На той выставке свои работы представляли "белютинцы" - ученики руководителя экспериментальной студии живописи и графики Элия Белютина. У него был свой метод работы, возможно, именно поэтому художникам так и не удалось вырваться за рамки студии, объясняет куратор выставки Григорий Заславский.

 

"Не хочется употреблять слово  секта, но все-таки его судьба  была успешной, но при этом  он не давал художникам самостоятельно  преподавать. Преображенская перестала  ездить на занятия студии лет  пять назад, когда ей было  сильно за 80. Все вот эти художники  были верны ему до последнего, он умер в феврале этого  года", - говорит Заславский.

 

На выставке "Те же в Манеже" постарались воссоздать атмосферу  полувековой давности. Картины, которые  так жестко раскритиковал Хрущев, и голос генсека - архивные записи, на которых Хрущев в крепких словах описывает увиденное. А открывают экспозицию тени - на белом фоне - тени художников - участников скандальной выставки. И, кажется, что из тени они выходят только сейчас. Ведь еще несколько лет назад они чуть ли не на вес продавали свои полотна - те самые манежные работы.

 

Хрущев, пидарасы и авангард

 

 

 

Посещение Хрущевым выставки художников авангардистов "Новая реальность" в Манеже имело скандальную славу  и привело к широкому общественному  резонансу как за рубежом, так и в самом СССР. Никита Сергеевич называл художников пидарасами, а их творчество определил как говно и мазня.

В конце статьи имеется сборник  файлов, которые помогут более глубже понять суть происшедшего.

 

 

Событие

 

1 декабря 1962 года в Москве, в  Манеже, состоялась выставка произведений  художников-авангардистов под названием  "Новая реальность", приуроченная  к 30-летнему юбилею Московского  отделения Союза художников СССР. На выставке демонстрировалось  более 2 тысяч произведений. Выставка  вызвала большой общественный  интерес, менее чем за месяц ее посетило свыше ста тысяч зрителей. Помимо картин в авангардистском стиле, на вставке экспонировались авангардистские скульптуры, в том числе произведения Эрнста Неизвестного, впоследствии вынужденного эмигрировать из СССР.

 

 

 

Выставку почтил своим присутствием тогдашний глава СССР Никита Сергеевич  Хрущев. Сопровождали его высокопоставленные партийные работники и члены  правительства: Михаил Суслов, Александр  Шелепин, Сергей Павлов, Екатерина Фурцева.

 

 

 

В карман не полез 

 

 Хрущёв обошёл зал несколько  раз, общался с художникам, в  основном он спрашивал кем были их родители. Увиденное крайне возмутило генерального секретаря и Хрущёв честно высказал свое мнение о художниках и их авангардистском творчестве.

 

"Слушайте, вы педерасты или  нормальные люди!? Это педерасты  в живописи! Что вы на самом  деле! Копейки мы вам не дадим!  Вот все, кто хочет, пусть  напишут список, дайте в правительство,  что вы желаете выехать в  свободный мир, вы завтра получите  паспорта и на дорогу! Да, да, уезжайте!".

 

"Надо навести порядок. Что  мы вот с этой мазней пойдем в коммунизм?"

 

"Вот я хотел бы спросить, женаты они или не женаты; а  если женаты, то хотел бы спросить, с женой они живут или нет?  Это извращение, это ненормально".

 

"Как же иначе. Нельзя играть  в нейтралитет, вот о чем  идет спор, а не о том, сколько  чего. Дерьмо, хотя и маленькое, но оно аромат разносит и отравляет атмосферу".

 

 

"Что это за лица? Вы что,  рисовать не умеете? Мой внук  и то лучше нарисует! Что это  такое? Вы что  мужики или  педерасты проклятые, как вы  можете так писать? Есть у вас  совесть?"

 

"Когда я вот посмотрел,  насмотрелся на это, я спросил  его: "Слушайте, товарищи, господа, вы, вижу, настоящие мужчины, потому что не педерасты вы ё.., вы извините".

 

"Вы всё чувствуете, что вы  ходите в панталонах коротких? Нет, вы уже в штанах!"

 

"Это педерастия в искусстве!  Так почему я говорю, педерастам  10 лет, а этим орден должен  быть?"

 

"Вызывает ли это какое-нибудь  чувство? Хочется плюнуть! Вот  эти чувства вызывает".

 

"Многое - мусор. Да. Надо чистить  Мы не можем мимо пройти, знаете, как наблюдатель, знаете, как на  берегу стоит человек и смотрит:  вот, плывёт, значить, и хорошее,  и дерьмо плывёт."

 

"Как же ты, такой красивый  молодой человек, мог написать  такое говно?"

 

"Так вот вы и есть те  самые, которые мазню делают, ну что же, я сейчас посмотрю вашу мазню!”.

 

"Вы скажете, так сказать,  каждый играет, так сказать, в  свой, так сказать, музыкальный  инструмент вот это и будет  оркестр? Это какофония! Это... Это дом сумасшедший будет!  Это джаз будет! Джаз! Джаз! Я  не хочу обидеть негров, но  вот, э-э, по-моему, это музыка  негритянская".

 

 

 

"Кто же полетит на это  жареное, которые вы хотите  показать? Кто? Мухи, которые на  падаль бросаются! Вот они,  знаете, огромные, жирные. Вот и полетели!".

 

"Штаны с вас спустить надо. Какой это брат? И вам не  стыдно? Это юродство, а он говорит  это брат. Вы нормальный физически  человек? Вы педераст или нормальный  человек? Это педерасты в живописи".

 

"Всякое говно понарисовали; ослиное искусство".

 

"Куда вы двигаетесь?! Я опять  повторяю, я вас считаю педерастами.  Казалось бы, педерасты это добровольное  дело, договоренность двух типов,  а государство за это дает 10 лет, а раньше каторга. И  это во всем мире так, хотя  и процветает на Западе этот  вид «искусства». Так вот это  разновидность его. И вы хотите, чтобы мы вас финансировали!"

 

"Вот, например, джаза я терпеть  не могу. Откуда джаз пришел? От  негров. Негры теперь освобождаются.  Что такое джаз? Это какие-то  невероятные звуки, нагромождение  звуков. Меня это раздражает".

 

 

Воспоминания 

 

Эрнст Неизвестный 

 

 

 

Входит Хрущев, спрашивает, кто  тут главный. Кто-то выталкивает  Элия Белютина, руководителя студии при московском горкоме (работы этой студии висят на стенах). Белютин начинает что-то объяснять. Ильичев, курировавший в ЦК искусство, говорит: "Никита Сергеевич, главный не этот, главный вот тот", указывает на Неизвестного. "Ты пидарас?", интересуется Хрущев. "Нет, говорит Неизвестный. Дайте мне девушку, и я сейчас докажу". Хрущеву это нравится, он начинает слушать Неизвестного. Тот защищает интеллигенцию, объясняет ему величие Пикассо. "В этом человеке есть дьявол и ангел, говорит Хрущев. Дьявола мы уничтожим, а ангелу поможем".

 

Леонид Рабичев

 

 

 

 По воспоминаниям участника  выставки художника Леонида Рабичева, негодование Хрущева было вызвано тем, что накануне ему доложили о разоблачении группы гомосексуалистов в издательстве "Искусство".

 

Видно было, что он мучительно хотел  понять, что это за картины, что  за люди перед ним, как бы ему не попасть впросак, не стать жертвой  их обмана. Но при всем при этом на фоне лиц-масок помощников, сопровождавших его, однозначно замкнутых, однозначно угодливых, однозначно послушных или  однозначно безразличных, лицо Никиты Сергеевича отличалось естественной живостью реакций. В данном случае оно стало  злым. Никита Сергеевич молчал около  двух минут, а затем громко, с ненавистью произнес: "Говно!”. И, подумав, добавил: "Педерасты!”. И тут все сопровождавшие его государственные люди, как  по команде, указывая пальцами то на одного, то на другого из нас, закричали: "Педерасты!”. Стоящий рядом с Рабичевым Суслов кричит: "Задушить!" "Арестовать их! Уничтожить! Расстрелять!" - кричат и другие члены правительства (Шелепин, Мазуров, Фурцева). Хрущев подходит к автопортрету Бориса Жутовского. "На два года на лесозаготовки", приказывает он. Вдруг кто-то обращает внимание на художника Алексея Колли и кричит: "Вот живой педераст!" Члены правительства и члены идеологической комиссии окружают его и кричат: "Живой педераст! Живой педераст!"

 

Элий Белютин

 

 

 

 Хрущев три раза обежал  довольно большой зал, где были  представлены 60 художников нашей  группы. Его движения были очень  резки. Он то стремительно двигался  от одной картины к другой, то возвращался назад, и все  окружавшие его люди тут же  услужливо пятились, наступая друг  другу на ноги. Со стороны это  выглядело, как в комедийных  фильмах Чаплина и Гарольда  Ллойда. Первый раз Хрущев задержался  на портрете девушки.