Аннотация к статье А. Кудрина и О.Сергиенко «Последствия кризиса и перспективы социально - экономического развития России»

Аннотация  к статье А. Кудрина и О.Сергиенко

«Последствия  кризиса и перспективы социально - экономического развития России»

1.Текст выбранной научной статьи

Минувший  год стал переходным от кризисного времени к нормальному развитию. По оценкам Росстата, ВВП России в 2010 г. вырос на 4%. К концу 2010 г. ВВП и промышленное производство практически полностью восстановились, достигнув 97—99% значений сентября 2008 г. По этим показателям российская экономика скорее всего превысит докризисный уровень уже в начале 2011 г. Однако некоторые отрасли существенно отстают от докризисных уровней: машиностроение на 20%, металлургия на 8, строительство на 5%. Поэтому полноценного восстановления большинства отраслей можно ожидать лишь во втором полугодии 2011 или в начале 2012 г.

К сожалению, минувший год еще раз подтвердил наличие сильной зависимости российской экономики от внешней конъюнктуры. В течение первых трех кварталов 2010 г. рост ВВП был минимальным. Производство начало динамично расти в IV квартале, когда на мировых рынках стала дорожать нефть. Таким образом, пока не удалось преодолеть сырьевую ориентацию российской экономики и ее зависимость от углеводородного экспорта, и вряд ли это можно изменить за год или два.

Факторы кризисного спада и уроки кризиса

По итогам кризиса Россия оказалась в числе наиболее пострадавших стран. Относительно более выраженную негативную динамику российской экономики можно объяснить ее большей уязвимости к финансовым и торговым шокам. Ниже приведены факторы внешней уязвимости.

Докризисный перегрев экономики. Перегрев экономики приводит к накоплению в ней внутренних дисбалансов, чем сильнее «раздут» спрос, тем больше при прочих равных условиях последующая коррекция. Среди факторов такого перегрева в первую очередь назовем рост кредитов. В 2003—2007 гг. в России объем кредитования увеличился с 16,8 до 37,8% ВВП в основном за счет привлечения банками иностранного капитала. При этом заемные средства зачастую использовались для финансирования высокорискованных проектов и вложений в дорожающие активы. Падение доходности проектов и снижение стоимости активов в дальнейшем обусловили резкую коррекцию этого показателя.

В России быстро росли иностранные  обязательства не только банковского, но и нефинансового сектора. В  результате частный внешний долг на конец 2007 г. превысил 20% ВВП. Усиление зависимости от внешнего финансирования и наличие макроэкономических проблем повысили уязвимость экономики к эффекту кризисного разворота потоков капитала. Проблема заключается в том, что приходящие в страну средства в основном носят неустойчивый характер. И при любом даже незначительном ухудшении экономической ситуации наблюдается резкий отток капитала. Это связано с недостаточной развитостью институтов и высокой зависимостью экономики от сырья.

Динамика кредитного рычага и долга  была обусловлена действиями частного сектора. Однако свой вклад внесла и политика регуляторов. В связи с необходимостью стерилизации избыточного объема ликвидности и в условиях чрезмерного наращивания расходов бюджета с точки зрения целей денежно-кредитной политики по инфляции Банк России повышал процентные ставки. А это способствовало дальнейшему росту притока капитала. В этих условиях курсовая политика Банка России должна быть более гибкой. В условиях либерализации потоков капитала поддержание предсказуемого курса обусловило нарастание валютных дисбалансов.

Несмотря на создание и активное наполнение нефтегазовых фондов, досрочное погашение значительной части внешнего долга, Россия оказалась одной из немногих нефтедобывающих стран, где в докризисный период государственные расходы росли относительно ВВП. К 2008 г. ненефтяной дефицит бюджета достиг 6,5% ВВП. Проведение более жесткой политики позволило бы не только «остудить» спрос, но и ослабить рубль, снизить приток краткосрочного капитала.

Глубина падения российской экономики была обусловлена и ее высокой зависимостью от нефтегазовых экспортных доходов. Хотя физический объем экспорта упал лишь на 4,7%, в стоимостном выражении он снизился на 36%. Для сравнения: в крупнейших мировых экспортерах — Китае и Германии — стоимость экспорта снизилась соответственно на 17 и 23%. В целом доходы экспортеров продукции более высокой степени переработки пострадали (в стоимостном выражении) меньше, чем экспортеров сырья.

  В будущем сглаживание циклов «бум—рецессия» будет способствовать более устойчивому и быстрому росту. Центробанк последовательно повышает гибкость обменного курса, допуская его колебания и расширяя «валютный коридор». Это позволяет экономике лучше адаптироваться к внешним (например, ценовым) шокам, а ее агентам — точнее оценивать валютные риски, стимулирует развитие механизмов хеджирования, снижает стимулы для притока краткосрочного капитала. В области фискальной политики в настоящее время взят курс на консолидацию и эффективное управление нефтегазовыми доходами.

Перспективы мировой экономики  и следствия для России (взяла  только тот материал, который касается России)

Текущие прогнозы роста мировой экономики  и цен на сырье пока благоприятны для России, но подвержены значительным рискам. При этом даже в случае реализации этих прогнозов спрос вряд ли станет основным источником российского роста. В среднесрочной перспективе темпы роста экспорта составят не более 3 – 5% в год из – за стагнации поставок нефти и нефтепродуктов. В то же время импорт будет расти на 8 – 13% в год. Таким образом, в ближайшие годы ключевой вклад в рост  ВВП должен внести внутренний спрос, особенно инвестиции, которые наряду с увеличением основного капитала способствуют повышению производительности труда.

С одной  стороны для этого необходимы меры по улучшению инвестиционного  климата с целью восстановить приток прямых инвестиций. Также требуются стимулы для передачи передовых технологий.

С другой стороны, нужны условия для накопления основного капитала за счет внутренних сбережений. С точки зрения нормы  сбережения Россия в докризисный  период практически не уступала «азиатским тиграм» - Южной Корее, Гонконгу, Малайзии, поддерживая ее на уровне 30%. В 2009 году норма сбережения снизилась до 23,4% от располагаемого дохода, поэтому  актуальна задача ее восстановления. Что качается нормы накопления, она  не превышала 22% ВВП, это более чем  на 10 п.п. меньше, чем в упомянутых странах.

Для сближения  нормы накопления и нормы сбережения необходимо прежде всего сократить вывоз российского капитала из частного сектора (он составляет от 7 до 13%  ВВП, т.е. больше половины величины накопления основного капитала). Частично такой отток отражает нормальный процесс интеграции российских компаний в мировую экономику, выстраивания ими цепочек создания добавленной стоимости с участием зарубежных производителей. Вместе с тем значительная часть оттока объясняется неблагоприятным инвестиционным климатом,  сохраняющимися трудностями для введения бизнеса в нашей стране. Необходимо радикально улучшить соответствующие условия – повысить защищенность прав собственности, уменьшить административное давление на бизнес и т.п.

Модернизационные тренды в экономике в докризисный и кризисный периоды и внешний сектор

Доля «новой» экономики в ВВП в докризисный период была невысокой. Например, доля расходов на информационные технологии в ВВП в 2007 г. составляла 3,8% (на уровне Индии и в 1,5—2 раза ниже, чем в Бразилии и Китае). В то же время с 2004—2005 гг. стал формироваться позитивный тренд в динамике финансирования и проведения прикладных исследований. Например, число выданных резидентам патентов за 2006—2008 гг. выросло на 20%, финансирование исследований (в реальном выражении) — более чем на 50%. Конкурентоспособность высокотехнологичной российской продукции подтверждалась ростом ее экспорта: с 3,7 млрд долл. в 2005 г. до 5,1 млрд в 2008 г. Еще активнее развивался сектор услуг в сфере информационных технологий: экспорт в данной области вырос втрое, превысив 3 млрд долл. в 2008 г.

Развитие инновационного сектора, безусловно, было существенным как  само по себе, так и с точки  зрения повышения производительности в других секторах российской экономики. Однако для стран со средним уровнем  доходов не менее важны восприятие и адаптация передовых зарубежных технологий. Большую роль здесь играют прямые иностранные инвестиции и импорт капитальных товаров. За 2006—2008 гг. прямые иностранные инвестиции в обрабатывающие отрасли выросли практически вдвое. Инвестиционный импорт рос в этот период в среднем более чем на 30% в год; в 2008 г. его доля в общем импорте составила 24%, а в абсолютном выражении — почти 70 млрд долл.

В условиях кризиса резко  - в 1,5 раза - снизился приток прямых иностранных инвестиций в несырьевой сектор. Еще существеннее упал инвестиционный импорт - на 45%. Однако в посткризисный период эти показатели восстанавливаются: рост инвестиций в 2010 г. составил, по оценке, около 10%, инвестиционного импорта  - 25%. Можно заключить, что кризис привел к временному замедлению совершенствования технологий на основе их заимствования. Впрочем, с качественной точки зрения, согласно данным ВЭФ, восприимчивость экономики к зарубежным технологиям в кризисный период даже выросла. Так, индекс технологической готовности, включающий в том числе «использование передовых технологий», «адаптацию фирм к новым технологиям» и «передачу технологий прямыми инвесторами», вырос с 3,45 в 2008 г. до 3,56 в 2009 г. Отметим также, что в инновационном секторе российской экономики влияние кризиса было заметно меньше. Так, товарный экспорт по сектору информационных технологий увеличился на 7%, а экспорт услуг снизился на 15% (экспорт в целом на 34%).

Поддержка малоэффективных компаний гигантов

 В ходе кризиса продолжилось, а в некоторых случаях — усилилось субсидирование стратегически важных, но не самых эффективных предприятий. С одной стороны, на этих крупных предприятиях работает значительная часть населения городов, где они расположены (в том числе моногородов), поэтому допустить их банкротство неприемлемо с социальной точки зрения. С другой стороны, в мировой экономической истории много примеров, показывающих несостоятельность политики поддержки малоэффективных предприятий.

Классический пример правительственной  политики в отношении неэффективных  предприятий — опыт Японии 1990-х  годов, который породил понятие  «компании-зомби». Когда в Японии лопнул пузырь на рынке недвижимости, экономика этой страны погрузилась в глубокую стагнацию: в течение 1990-х годов темпы роста составили около 0,5% в год (так называемое «потерянное десятилетие роста» в Японии), а в США примерно 2,6%. Вместе с тем многочисленные неэффективные предприятия продолжали получать кредиты, поскольку японское правительство, проводя антикризисную политику, оказывало давление на банки с целью удержать на плаву определенные фирмы. В результате к концу 1990-х годов около 30% всех японских компаний превратились в «зомби», причем больше всего их было в секторах, защищенных от международной конкуренции: строительстве, розничной торговле, сфере услуг.

По  мнению экспертов, главным отрицательным последствием японской политики поддержки неэффективных предприятий было снижение производительности экономики, особенно там, где доминировали «компании-зомби». Если бы Япония позволила им обанкротиться, это дало бы толчок инвестиционному процессу (в некоторых отраслях рост инвестиций ускорился бы на 36% в год).

Существование неэффективных предприятий искусственно завышает занятость в некоторых отраслях. Кроме того, неэффективные компании отвлекают ресурсы банков и налогоплательщиков, затрудняя развитие финансово здоровых предприятий. Наконец, Д неэффективные компании удерживают сотрудников необоснованно высокими зарплатами и таким образом снижают предложение квалифицированной рабочей силы в экономике. Очевидно, все эти факторы препятствуют модернизации экономики. В связи с этим необходимо взять курс на постепенное сокращение субсидий, помощь Должна предоставляться не на сохранение неэффективных компаний нынешнем виде, а исключительно на их модернизацию или, если это не возможно, на реструктуризацию (при необходимости надо разработать программу адаптации работников реформируемых производств или жителей соответствующего населенного пункта в случае градообразующих предприятий). Кризис показал, что такие затраты конечном счете окупаются.

Новые требования к системе управления

 Необходимость поиска новых  источников роста

Итоги кризиса показали уязвимость модели развития, которая сложилась в  России в 2000-е годы. Она могла работать лишь  в исключительно благоприятных  внешних условиях: постоянно растущих ценах на нефть и росте потоков  капитала на формирующиеся рынки  при снижении его стоимости. В  ближайшие годы российская экономика  будет функционировать в более  сложных условиях – стабилизации цен на нефть и умеренных потоков  капитала на формирующиеся рынки. С  учетом этого в России необходимо выработать и реализовать модель развития, предполагающую опору не на расширение спроса за счет внешних  источников, а на активизацию инвестиционного  процесса, улучшение условий ведения  бизнеса, модернизацию экономики и  подготовку перехода к инновационному развитию.

В связи с  этим отметим, что предложенный МЭР так называемый инновационный вариант прогноза развития российской экономики до 2030 г. предполагает сохранение дефицита бюджета до 2020 г., фактически более сильную зависимость от конъюнктуры мировых цен на нефть, чем до кризиса, высокие риски инфляции и курсовой волатильности. Он основан на стимулировании государственной инвестиционной активности и расширении государственного спроса. Вряд ли такой вариант можно считать инновационным.

Выбор стратегии  развития должен опираться на диагностику состояния экономики, то есть выявление главных ограничений развития. Можно выделить три их группы: макроэкономические, связанные с недостатком капитала; микроэкономические, связанные с недостатком рентабельных инвестиционных проектов; институциональные, связанные с неблагоприятной деловой средой.