Бизнес как субъект социальной политики

       БИЗНЕС  КАК СУБЪЕКТ СОЦИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ

       В развитых странах понятие социальной ответственности бизнеса давно  и прочно вошло в научный и общественно-политический оборот. Ситуация в России принципиально иная. До сих пор в российском обществе, несмотря на имеющиеся в его распоряжении ресурсы, бизнес остается «великим немым». Его социальная деятельность только начинает становиться объектом серьезного научного анализа.

       Первые  шаги в плане осмысления КСО (корпоративная социальная ответственность) в России уже сделаны. Однако следует признать, что имеющиеся исследования обладают рядом функциональных ограничений.

       Во-первых, объектом изучения чаще всего становятся крупнейшие российские компании, руководство которых заинтересовано в распространении информации о «социальных направлениях» своей деятельности.

       Во-вторых, практически ничего не известно о  социальной ответственности среднего и малого российского бизнеса.

       В-третьих, явно не достает эмпирических исследований корпоративной социальной политики, которые позволили бы с большей определенностью судить о социальном направлении деятельности российских компаний. Ситуация осложняется еще и тем, что социальная деятельность бизнеса рассматривается большинством авторов через призму интересов и политики российского государства. Этот подход, даже если и отражает реалии жизни, ограничивает круг исследуемых проблем, нередко сводя корпоративную социальную активность к взаимодействию лишь по линии «бизнес – власть».

       Границы понимания социальной ответственности  определяются в первую очередь закономерностями развития самих компаний.

       Даже  тогда, когда компания стоит перед  необходимостью модернизации производства, т.е. инвестиций в свой основной бизнес, она проводит внутреннюю социальную политику в ущерб задачам технического перевооружения. Именно потому, что рассматривает их как необходимую составляющую модернизации человеческого капитала. 

       Весьма  часто социальная деятельность крупной  компании осуществляется посредством сохранения и даже развития собственной социальной инфраструктуры несмотря на то, что необходимость уменьшения непрофильных расходов хорошо осознается бизнесом. Содержание социальной инфраструктуры и ее последующая коммерциализация оказывается иногда выгодней, чем предоставление работникам пакета денежных компенсаций – особенно, если речь идет о компаниях с большой численностью. Не исключено, что подобная политика дает дополнительные дивиденды для ее сторонников в виде скрытых финансовых возможностей, но утверждать это с полной определенностью нельзя. Заметное влияние на выбор той или иной стратегии может оказать «давление снизу», со стороны работников. Оно может учитываться топ- менеджментом компании тем сильнее, чем большее число персонала в ней работает. Однако это не исключает использование манипулятивных технологий, которыми бизнес вполне овладел, ради того, чтобы добиться нейтрализации этого давления. Именно поэтому социальная политика в некоторых компаниях может носить демонстративный характер, и, по сути, решать задачи, важные для руководства компании, а не для всех остальных ее работников.

       Готовность  бизнеса к социальному участию  ради сохранения своих конкурентных преимуществ, становится все более выраженной. Действуя как социальный субъект, бизнес постепенно научается вести себя рационально и прагматично. Научившись считать, он не может позволить себе жить по старым «советским образцам». Именно поэтому сегодняшняя внутренняя социальная политика корпораций качественным образом отличается от политики советского времени при внешней схожести их форм. Идет процесс реструктуризации социальных инвестиций, который сопровождается анализом и последующим контролем за эффективностью сделанных затрат. Разрабатываются специальные программы, в которых формулируются цели и приоритеты в области социального инвестирования. Одновременно идет институциональное оформление подобной политики, вырабатываются правила и формы контроля за расходованием выделяемых на социальные цели средств. Управленческие команды приучаются использовать достаточно гибкие схемы в принятии решений по поводу целесообразности или не целесообразности реализации социальных проектов. Тот факт, что около 50% обследованных компаний стремятся к рационализации расходов, но не отказываются от социальной политики, свидетельствует о том, что такое поведение отвечает интересам компании и дает свои дивиденды. Однако в целом нельзя говорить о том, что фаза институционального оформления социальной политики в компаниях завершена. Разнообразие форм институционального строительства в сфере корпоративной социальной политики свидетельствует о том, что этот процесс в России находится только в начале своего пути.

       Проведение  бизнесом внешней социальной политики на территории своей деятельности определяется влиянием сложного комплекса политических, экономических и социокультурных факторов. На этом поле бизнес в большей степени зависит от власти, чем при реализации внутрикорпоративной социальной политики. Многие внешние социальные проекты он осуществляет ради собственной защиты от власти, от обедневшего населения, которому не нравятся высокие доходы тех, кто трудится в компании. В этом случае бизнес действует под большим внешним давлением, хотя стимулы, связанные с экономическими интересами получения осязаемых выгод, также присутствуют.

       Временами договоренности между властью и  бизнесом принимают форму торга вокруг условий его участия в социальных проектах, инициируемых властью.

       Бизнес  пытается достичь своих интересов теми путями, которые представляются ему менее затратными. Возникает естественный вопрос: чего в данном случае больше – принуждения или необходимости? Ответ и прост, и сложен одновременно: бизнес не может игнорировать действия государства на поле социальной политики, он не может не выступать для власти «большим кошельком», иногда по истории своего происхождения, но выбор все равно остается за ним. То, что сегодня этот выбор делается в пользу уступок власти и обществу, совсем не означает, что завтра бизнес поведет себя аналогичным образом.

       Однако  в целом бизнес зачастую не видит  своих интересов  в реализации долгосрочных социальных проектов, хотя некоторые крупные компании осознали выгодность социальной политики и начинают искать формы долгосрочного партнерства в ее реализации. Но процесс этот идет пока медленно и трудно.

       Обобщить  выше сказанное хотелось бы высказыванием Константина Цыбко, который очень точно охарактеризовал, почему и при каких условиях Российский бизнес будет еще более социально-ответственным: «Общество и власть сегодня не доверяют компаниям, но за счет компаний сегодня живет вся страна. Нам выгодно, чтобы люди получали много денег. Я убежден: сегодня бизнес играет позитивную роль в России. Все просят помощи у компании, и она помогает власти и населению в 90% случаев. Сегодня зависимость бизнеса от общества очень велика.

       Зачем на него давить? В  бизнесе высокая  конкуренция, он не сможет развиваться, если не будет обращать внимание на общество. Границы помощи обществу могут быть расширены. Но в том случае, если эффект этих вложений будет виден всем. Иначе нельзя. Бизнес живет по прагматичным законам».

       Из  всех субъектов социальной политики, действующих в российском обществе, бизнес многие задачи своей внутренней социальной политики решает весьма эффективно.

       В известном смысле внутренняя социальная политика для бизнеса с советским прошлым является не просто «социалистическим придатком», а выступает в качестве инструмента, позволяющего решать задачи управления персоналом, повышать стабильность внутрикорпоративной ситуации, формировать позитивный имидж компании, развивать корпоративную культуру. Предприятие, в особенности со значительным числом работающих и давней историей, – это достаточно инерционный социальный институт, резкая перестройка которого может привести к непредсказуемым последствиям. И бизнес со времени научился это понимать.

       Важным  аргументом в пользу сохранности  традиционных форм социальной политики продолжает оставаться то обстоятельство, что внутренняя социальная политика осуществляется фактически за счет сдерживания роста размеров оплаты труда. Как бы парадоксально ни выглядел тезис об использовании на цели внутренней социальной политики средств, недоплаченных в виде заработной платы, скорее всего, он близок к реальности. Также не следует думать, что денежная компенсация была бы в случае с крупными компаниями менее затратной. Скорее всего, затраты компании могли бы быть значительно выше, если бы она шла по пути предоставления денежного эквивалента социального пакета всем работникам, учитывая то, что это должно распространяться по единым стандартам на всех работающих.

       Механизмом  воспроизводства традиционных направлений  внутренней социальной политики в индустриальном секторе экономики продолжает оставаться социальная память о том времени, когда социальные льготы выступали средством справедливого поощрения работников. Превращение социальной политики в обезличенный инструмент рядовыми работниками в этой ситуации не воспринимается и не поддерживается. Это заставляет компании возвращаться к тем формам социального вознаграждения, которые привычны и отвечают ожиданиям работников. Опыт «нецелевого» использования монетизированных корпоративных льгот, когда, например, вместо затрат на отдых полученные работниками дополнительные деньги тратились на текущее проживание, заставила компании значительно сузить контингент работников, на которых распространяется практика поощрения деньгами вместо социальных благ в натуральном выражении.

       Новый средний бизнес в большинстве  своем фактически занял либеральную позицию в отношении своей социальной ответственности перед работниками. Но произошло это благодаря большому предложению на рынке труда работников с невысокой квалификацией, востребуемых таким бизнесом. Именно поэтому торговые и строительные компании обходятся фактически весьма небольшим пакетом социальных льгот, несколько увеличивая возможности дополнительного вознаграждения для ценных работников и менеджмента. Одновременно эта страта бизнеса все в большей степени осознает выгодность вложений не просто в образование персонала, а в развитие корпоративной культуры. За прошедшие 15 лет многие компании научились не просто реализовывать привычный набор социальных мер для своих работников, но стали разрабатывать и реализовывать долго- и среднесрочные программы, создавать специальные институты, помогающие проводить социальную политику более эффективно. Реализуя с помощью социальной политики цели своего развития, бизнес поступает как вполне прагматичный, а не патерналистский субъект.

       Проводя развернутую внутреннюю социальную политику, бизнес через членов семей работников вносит свой посильный вклад в стабилизацию социальной ситуации во всем российском обществе. Предоставляя своим работникам более качественные образовательные, медицинские, культурные услуги, реализуя программы поддержки своих ветеранов, бизнес фактически формирует новые социальные стандарты, которые потом транслируются обществу через самих работников и членов их семей. Это вынуждает местное сообщество повышать качество деятельности своих институтов, заставляет их искать новые направления такой деятельности и способы ее осуществления. Выработка новых социальных образцов в свою очередь способствует формированию новых ценностей, которые со временем начнут регулировать жизнь всего российского общества.

       Сегодня вполне обоснованно можно говорить о том, что бизнес ищет и находит новые модели взаимодействия с властью, направленные на повышение эффективности деятельности местного самоуправления. Он поддерживает инициативы тех, кто принимает участие в решении социальных проблем территорий, в создании объектов инфраструктуры и рабочих мест в малом и  среднем бизнесе. Бизнес организует конкурсы проектов, победители которых получают финансовую поддержку тех или иных компаний. Ищет пути рационализации пополнения налоговой базы, снижения бюджетного дефицита.

       Многообразие  форм поддержки, которые демонстрирует  бизнес по отношению к местной власти, позволяет утверждать, что диалог с позиции силы может только ухудшить качество взаимодействия между бизнесом и властью, а не улучшить его. Сильное нарастание давления на бизнес со стороны власти может привести не к мобилизации бизнеса как субъекта социальной политики, а к его уходу с поля социальной политики там, где это возможно. Бизнес никогда не действовал и не будет действовать в ущерб своим прагматическим интересам. Чтобы тратить свои деньги на социальную политику, бизнес сначала должен их заработать. Поэтому требования власти должны учитывать реальные возможности бизнеса, а не исходить из того, что сегодня власть хочет от бизнеса получить. Наиболее продуктивное решение в этой ситуации – поиск взаимного компромисса, делегирование бизнесу не только финансовой ответственности за реализацию социальной политики, но и использование тех его преимуществ, которые он успел приобрести за годы рыночных реформ. К числу таких преимуществ, безусловно, могут быть отнесены масштабность реализуемых проектов, широкие международные контакты, высокий уровень инновационности, умение считать деньги и делать рациональные вклады в те или иные социальные проекты и программы.

       Несмотря  на оптимистические прогнозы относительно будущего участия бизнеса в социальной политике, следует, однако, понимать, что достигнутый баланс представляет собой в стратегической перспективе неустойчивый компромисс между бизнесом, властью и обществом.