Министерство  образования и науки РФ

Филиал  государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования

«Орловская региональная академия государственной службы»  в г. Брянске

Кафедра конституционного и муниципального права

 

Специальность 030501 – юриспруденция

КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА 

Политика  и право в учении Соловьева 

по дисциплине «История политических и правовых учений»

 
 
 
 
 
Студент

Мамичева  Л.С.

ЮОО-10 

Преподаватель

Прищеп  С.Н.

Кандидат  политических наук, доцент кафедры

 
 
 
 
 
 
 
 
Брянск 2010

СОДЕРЖАНИЕ

Введение 

1.Владимир Соловьев о политике 

2.Право-минимум нравственности 

3.Государство и нравственность 

Заключение 

  Список источников и литературы 

 

     

     ВВЕДЕНИЕ

     История, как это заметил ещё Соловьёв, всё более ускоряет свой бег, стремясь к возможно уже близкому итогу, и сейчас насущно необходимо понять: правильны ли (то есть, нравственны ли) цели, которые ставят перед собой современные государства и их политики, а если правильны, то оправданы ли с моральной точки зрения средства, применяемые к их достижению?

     Сначала следует рассмотреть, что такое  политика и как она может соотноситься с нравственностью.

     Политика  – весьма многогранное понятие, по-разному  определяемое различными мыслителями. Сам термин «политика» был введён в оборот Аристотелем в его одноимённом трактате, и понимается им, как учение о государстве и государственном правлении. Такое понимание политики было доминирующим вплоть до конца XIX века и до сих пор является одним из ведущих. Таким пониманием политики будем руководствоваться и мы, так как полагаем его наиболее адекватным, а, кроме того, так рассматривал проблему В. Соловьёв, учение которого мы разбираем.

     Теперь  необходимо остановиться на том, как  политика может соотноситься с такой  категорией, как нравственность. Во-первых, что же такое нравственность? В первом приближении нравственность (мораль) можно определить как устойчивые представления, доминирующие в обществе, о том, что есть должное и недолжное. Эти представления имеют абсолютный характер, то есть функционируют во всех сферах человеческой деятельности (в том числе в политической) независимо от обстоятельств. Впрочем, следует заметить, что в современном обществе весьма распространена, а кое-где преобладает, концепция ситуативно-релятивистской этики.

     1.ВЛАДИМИР СОЛОВЬЁВ О ПОЛИТИКЕ

     Неотъемлемой  частью философии, и в первую очередь  нравственной философии, Владимира  Соловьёва является система его  взглядов на общественную жизнь, на исторический процесс и, как следствие первых двух, на политику. Политика, в представлении Соловьёва, определяется теми же самыми нормами нравственности, что и остальные сферы человеческой жизни. А потому, Соловьёв в своём учении рассматривает различные аспекты политической деятельности с тех же моральных позиций, что и, скажем, деятельность отдельного человека.

     Как уже указано во «Введении», политику можно разделить на внешнюю и внутреннюю; каким образом эти два направления политики должны осуществляться, не входя в противоречие с нравственностью (по Соловьёву)?

 

      2.ПРАВО-МИНИМУМ НРАВСТВЕННОСТИ

     Рассуждая о праве, Владимир Соловьёв приходит к выводу о том, что право следует  понимать как часть нравственности, право относится к нравственности, как часть к целому. Однако Соловьёв выделяет между правом и нравственностью  три существенных различия.

     Во-первых, чисто нравственные требования есть требования неограниченные, всеобъемлющие. Нравственность требует совершенства, или неограниченного стремления к совершенству. Всякое же, принципиально  допущенное ограничение, противно самой  природе нравственности; кто отказывается от безусловного идеала, тот отказывается от нравственности вообще. Напротив, правовые требования ограничены. Соловьёв видит их отличие от нравственных в том, что они требуют низший, минимально необходимый уровень нравственности. Но в таком положении (когда нравственность – максимум, а право – минимум) нет противоречия: нравственное требование праведности не избавляет человека от обязанности не красть или воздерживаться от убийства; также и право не отрицает нравственного совершенства, но и не требует его.

     Во-вторых, нравственность не исчерпывается совершением  каких-либо внешних действий, но должна в первую очередь обосноваться в  человеческой душе. Право наоборот целиком посвящено требованию осуществления  внешних действий или воздержания от них. В этом различии тоже нет противоречия: нравственность не только не исключает внешних действий, но прямо требует их, а правовое требование определённых действий не исключает соответствующего им настроения.

     В-третьих, нравственное совершенство непреложно требует полную свободу субъекта нравственности, какое-либо насилие (физическое или психологическое) недопустимо и бессмысленно. В реализации правовых норм, напротив, допускается принуждение; более того, для осуществления минимального добра принуждение во многих случаях  является необходимым.

     Из  этих трёх признаков Соловьёв выводит  следующее определение права  в его отношении к нравственности: «Право есть принудительное требование реализации определённого минимума добра, или порядка, не допускающего известных проявлений зла».¹ По Соловьёву, мера правового принуждения определяется равновесием двух нравственных интересов – личной свободы и общего блага. Однако принудительная функция права должна быть строго ограничена. Право не должно вторгаться в область личной духовной свободы человека, оно никого не должно принуждать быть нравственным. Право не препятствует человеку быть злым, оно вступает в свои права лишь тогда, когда злой человек начинает проявлять свою злобу вовне, угрожая безопасности общества.

     Рассуждая о степени и допустимости принуждения  и насилия, Соловьёв выделяет три  их вида: 1) насилие зверское, то, которое  совершают убийцы и насильники; 2) насилие человеческое, как раз  то, необходимо допускаемое, правовое принуждение, обеспечивающее общественное благополучие; 3) насилие дьявольское, то, всецело определяемое ложью и злом насилие, которое характеризуется насильственным вторжением общественной организации в духовную сферу человека.

     «Задача права, – говорит Соловьёв, –  вовсе не в том, чтобы лежащий во зле мир обратился в Царство Божие, а только в том, чтобы он  до времени не превратился в ад».²

 

      3.ГОСУДАРСТВО И НРАВСТВЕННОСТЬ

     В философии Владимира Соловьёва  государство как форма организации  человеческого общества подпадает  под действие тех же нравственных норм, что и общество, а до него отдельный человек. Однако у нравственного содержания государства есть и особенности: государство, по Соловьёву, есть «собирательно-организованная жалость», ибо основным смыслом существования государства есть защита слабых и обиженных (защита мирных граждан от преступников и воинственных соседей, помощь людям во время различных бедствий и т.п.). В целях обеспечения этой защиты государство может, а часто просто обязано, прибегать к определённой мере насилия. Пока нравственный идеал окончательно не овладел сердцами людей, государство необходимо как внешний предел человеческой свободы.

     Соловьёв  выделяет две основные задачи государства. Первая, консервативная, заключается в том, чтобы охранять основы общежития, без которых человечество не могло бы существовать. Вторая, прогрессивная, налагает на государство обязанность улучшать условия человеческого существования и содействовать свободному развитию всех человеческих сил и возможностей, без чего невозможно наступление будущего совершенного состояния, Царства Божия. Без консервативной функции государства человечество распалось бы на части и вновь вернулось в первобытное состояние; без прогрессивной функции человечество постоянно находилось бы на одной и той же стадии исторического развития и никогда не доросло бы до способности окончательно принять или отвергнуть Царство Божие.

     Далее Соловьёв выделяет как наилучший тип государства – государство христианское. Чем же христианское государство отличается от нехристианского? Жалость как главная нравственная основа государства свойственна любому государству вообще. Так, императив жалости вполне проявлялся ещё в дохристианских государствах Древнего Мира (в связи с этим Соловьёв вспоминает историю Афинского царя Тесея, который, рискуя жизнью, спас от Минотавра своих подданных). Отличие христианского государства от языческого, по Соловьёву, состоит в том, что язычники ошибочно полагали, что нравственное значение государства заключено в нём самом; в действительности же, государство, как и любое другое тело, индивидуальное или собирательное, «не имеет своей жизни от себя, а получает её от живущего в нём духа… Совершенное же тело есть то, в котором живёт Дух Божий. Поэтому христианство требует от нас не того, чтобы мы отрицали или ограничивали полновластность государства, а чтобы мы вполне признавали то начало, которое может дать государству действительную полноту его значения, – нравственную его солидарность с делом царства Божия на земле, при внутреннем подчинении всех мирских целей единому Духу Христову»³. Кроме того, христианское государство должно находиться в теснейшей связи с другой, высшей, частью организации собирательного человека – с Церковью.

     Церковь и государство суть части одной  и той же богочеловеческой организации. Но в Церкви божественное полностью  преобладает над человеческим, и  человек выступает, по большей части, как пассивный объект божественного  воздействия; та же человеческая деятельность, которая существует, в основном направлена на внутренние, духовные сферы. Наоборот, государство есть сфера, где преобладает человеческое начало, по преимуществу направленное на внешние объекты. Между Церковью и государством существует своего рода разделение труда: Церковь занимается духовной сферой человеческой жизни, а государство создаёт нормальные условия для его физического существования и обеспечивает безопасность и комфортную среду для свободного развития всех и каждого. По Соловьёву, «нормальное отношение между Церковью и государством состоит в том, что государство признаёт за вселенской Церковью принадлежащий ей высший духовный авторитет, обозначающий общее направление доброй воли человечества и окончательную цель её исторического действия, а Церковь предоставляет государству всю полноту власти для соглашения законных мирских интересов с этой высшей волей и для сообразования политических отношений и дел с требованиями этой окончательной цели, так чтобы у церкви не было никакой принудительной власти, а принудительная власть государства не имела никакого соприкосновения с областью религии»⁴.

     Задача  государства заключается главным  образом в том, чтобы удерживать силы зла в известных пределах до тех пор, пока человеческая воля не созреет для решительного выбора между абсолютным добром и безусловным злом. Однако такое принудительное действие государства должно ограничиваться вполне конкретными пределами: государство не должно подавлять ту свободу самоопределения человеческой воли, которая служит необходимым условием истинного богочеловеческого единения.

     Соловьёв  писал: «Правило истинного прогресса состоит в том, чтобы государство как можно менее стесняло внутренний нравственный мир человека, предоставляя его свободному духовному действию церкви, и вместе с тем как можно вернее и шире обеспечивало внешние условия для достойного существования и совершенствования людей»⁵. 

 

 

      ЗАКЛЮЧЕНИЕ

     Итак, на основании вышеизложенного мы можем сделать вывод о том, что политическая философия Владимира Соловьёва является, во-первых, нравственной философией (точнее её частью), а во-вторых  – философией конца.

       Политическое учение Соловьёва  является нравственным, так как  все проявления политического  бытия, прямо или косвенно, находят  своё основание в нравственности. Так, даже государство, по Соловьёву, суть общественное развитие моральной категории жалости. Все элементы государственно-политической деятельности укладываются в универсальную схему нравственной философии, созданной Соловьёвым.

     Философией же конца политическое учение Соловьёва можно назвать потому, что все его размышления об историческом процессе (особенно в последние годы жизни) проникнуты эсхатологическими мотивами. Весь исторический и политический процесс у Соловьёва встроен в единый поток космической эволюции, начало которой положил акт Божественного творения, и которая теперь стремится к своему завершению, то есть к концу мира. Признаком же приближения конца мира философ полагал очевидное ускорение темпов течения истории.

     В настоящий момент, когда бег истории ускорился многократно и человеческое сознание часто не успевает за бурно меняющейся действительностью, когда в обществе образовался определённый идейный вакуум и многие теряют нравственные ориентиры в том, что происходит с ними, со страной, с миром, философское наследие Владимира Соловьёва может оказаться весьма востребованным.