Субъекты РФ

    Нельзя  не отметить, что из порядка осуществления данного принципа явно «выпадают» действия некоторых субъектов Российской Федерации (Чеченской Республики, Татарстана), стремящихся к утверждению своего суверенного статуса как на договорной, так и на фактической, внедоговорной (отказ от подписания Федеративного договора) основах. Отсутствие концепции государственной политики России по урегулированию конституционных межнациональных конфликтов побудило, например, федеральные власти пойти на заключение двустороннего договора Российской Федерации со своим субъектом — Республикой Татарстан о разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий. Сам по себе правомерный акт по своему содержанию создал отчетливо видимый прецедент нарушения компромисса России со всеми субъектами федерации, достигнутого в силу федеративного договора, и восстановления суверенной атрибутики одного из таких субъектов. При этом ряд положений договора: об участии республики в международных отношениях, самостоятельности внешнеэкономической деятельности, создании своего Национального банка, решении вопросов республиканского гражданства, права опротестования законов Российской Федерации и др., — прямо нарушает российскую Конституцию, либо не соответствует ее положениям. Уже при подписании такого договора проявился его коллизионный характер в отношении федеральной Конституции и стала очевидной необходимость применения именно ее (а не этого договора) нормативных установок в силу действия ч. IV п. 1 разд. II о заключительных и переходных положениях Конституции РФ. Это соответствовало бы принципу ее прямого действия и верховенства на всей территории России (ст. 4, 15). Подобный договор заключен и с Башкортостаном.

    С вопросом о государственном характере субъектов связана важная конституционная проблема соотношения в федеративном устройстве России национального и территориального моментов. Учитывая опыт существования и распада общесоюзной федерации, построенной по национальному принципу, следует признать несостоятельность столь ограниченного понимания ее учреждения, приведшего к огосударствлению национальной (этнической) структуры населения, т.е. разделению людей на национальные общности с «присвоением» некоторым из них статуса соответствующих государственно-правовых форм организации. Как уже отмечалось, в условиях Российской Федерации право на самоопределение должно быть «отделено» от национального его носителя и переориентировано на равноправие и самоопределение народов в составе России, что равносильно отказу от национальной (этнической) государственности как единственной основы федеративного устройства. Ввиду закрепления в Конституции приоритета прав человека перед правами любой общности такой основой становится именно принцип безусловного соблюдения прав человека безотносительно к его национальной принадлежности, но в связи с проживанием на соответствующей территории, что и выдвигает право каждого народа (как территориальной общности всех граждан) на самоопределение по главу угла построения федеративного государства.

    Известно, что практически все устойчивые федерации в мире базируются на территориальном принципе, чем обеспечивается их стабильность, проистекающая из признания, так сказать, «территориального корня» в качестве важнейшего момента федеративной организации государства. Справедливости ради надо отметить, что это обстоятельство неоднократно признавалось марксизмом, и только догматический подход к его изучению не позволял выйти за рамки традиционного представления, согласно которому именно национальный вопрос рассматривался в качестве особых, исключительных условий федеративной организации. Между тем признание федерации «необходимостью», «неизбежностью» классиками марксизма в большинстве случаев связывалось либо с гигантскими масштабами территории (Соединенных Штатов), либо с территориальным объединением страны (Швейцарии), либо с выгодами сохранения территориального единства при невозможности предотвратить отделение (Ирландии от Англии) и т.д. Да и процесс образования Советского союзного государства осуществлялся в условиях необычной объемности его территории, что требовало максимального учета специфических особенностей отдельных ее частей и воплотилось в силу исчерпанности унитарно-централистской формы в виде федеративной связи территориальных субъектов (республик и областей). Но затем возможности, заложенные в непосредственном воздействии территориального фактора на федерацию, стали все больше проявляться через национальные моменты, а в последующем и вообще перестали учитываться.

    Восстановление  значения территориальных форм государственности и свете действующей Конституции РФ предполагает новую концептуальную основу определения субъектного состава России. Это теснейшим образом связано с положением русского народа как нации в Российском государстве. Прежний принцип построения РСФСР как федерации, основанной на автономии ее субъектов, не обеспечивал собственной государственно-правовой формы организации русской нации в Российской Федерации.

    Представление о том, что последняя и является специальной формой национальной государственности для русских, в силу чего они не нуждаются в организации для них какой-либо особой (например, автономной) единицы — всего лишь миф. Русский народ, имеющий интеграционный статус в составе многонационального государства,  играющий роль объединительного фактора для государственности множества народов сам был лишен хотя бы минимальной степени ииституционализации на уровне федерального представительства. На местах же государственно-правовыми формами его организации были даже не автономные, а административно-территориальные единицы (области, края), входившие в состав России практически на унитарных началах.

    Попытку обосновать правосубъектность русской нации в составе федерации предпринял в свое время А.И. Ким, который выдвинул концепцию признания федерации на базе автономии в качестве особой формы союзного государства. В силу этого РСФСР, как и другие союзные республики с автономными единицами в своем составе, представляет собой не что иное, как федеративный союз наций, составляющих автономные образования, с основной нацией союзной республики. Так русская нация, пронизь тающая всю территориальную структуру РСФСР и сопредельная со всеми национально-государственными образованиями,  выступает особым субъектом федерации. Именно данный субъект был признан обеспечивать роль федерации на базе автономии в качестве специальной государственно-правовой формы помощи со стороны крупных и развитых наций малочисленным нациям и народностям.

    При всем положительном значении данной концепции в объяснении федеративной природы России она не учитывает, во-первых, фактического неравноправия выдвигаемых субъектов, одни из которых организационно оформлены в виде автономных (государственных) образований, другой же представлен лишь в качестве социо-этнической общности. И, во-вторых, указанная общность (сама нация) не в состоянии выступать субъектом договора об объединении либо участником каких-либо иных (экономических, культурных и т.п.) соглашений, если ее государственное существование не будет соответствующим образом подтверждено, хотя бы на уровне минимальных институтов представительства.

    Ныне  Конституция РФ наметила основы механизма  выявления и защиты интересов русского народа как на индивидуальном уровне — обеспечения прав человека на «исконно русской» территории, т.е. в пределах территориальных субъектов-государств, так и на групповом уровне позитивного потенциала каждой территориальной общности. Последний раскрывается в виде специального представительства русского населения в соответствующих государственных структурах (например, по два представителя в Совете федерации от регионов наряду с представителями от национально-государственных субъектов), а также и иных формах: законодательной инициативы субъектов федерации, субсидиарного характера их компетенции как возможности децентрализации полномочий путем их перераспределения от федерации к субъектам и т.д.

    Конечно, идея русской государственности не может быть доведена до абсурда, скажем, путем реализации русскими права на отделение вплоть до создания «своего» национального государства. Это было бы губительно для федерации, ибо в 15 из 21 входящих в нее республик русские составляют либо преобладающую, либо самую значительную часть населения.

    Вместе с тем уникальность России как государства, которое объединяет множество народов с помощью и посредством русского населения, составляющего более 83% всего населения РФ, но столь долгое время лишенного своей государственности, должна быть соответствующим образом скорректирована.

    Между тем далеко не всегда государственный статус территориальных субъектов федерации находит понимание и поддержку. Так, подчас утверждается, что, за некоторыми незначительными исключениями, к которым относятся субъекты, способные самостоятельно осуществлять полномочия по финансированию федеральных программ, территории даже в отдаленной перспективе не смогут удовлетворять конституционным критериям государственности и что подобные критерии не существуют даже в принципе. Соответственно нынешние края и области признаются в лучшем случае удовлетворяющими признакам лишь территориально-производственных структур, не адекватных какой-либо форме государственности, прежде всего потому, что территория государственного субъекта федерации должна отвечать комплексу принципов, соответствующих целостному географическому ареалу; современные же территориальные единицы утратили свою специфическую целостность еще в конце XV в. и, по сути, не отличаются друг от друга.

    Нетрудно  заметить, что в данном случае в основу критериев государственности кладется принцип географического детерминизма, который сам по себе, вне важнейших социальных и политических факторов, вряд ли способен быть определяющим началом в этом отношении. К тому же едва ли справедливо не видеть при огромном территориальном масштабе России разнообразной специфики входящих и нее краев и областей, в отличие, скажем, от германских земель, для которых такая специфика признается. Еще ранее, когда края и области рассматривались в качестве верхнего звена административно-территориального деления, в литературе специально подчеркивался комплексный характер организации их территории, который основывался на единстве принципов физико-географических, естественноисторических, экономических, административно-политических, этнографических (плотность и размещение населения, его национальный состав и т.д.) особенностей данных территорий. Края и области в этом отношении выступали как юридическое отражение экономического районирования территории республики при учете всех природных и социальных данных, позволяющих обеспечить создание территориальных комплексов в пределах целостной единицы. Конечно, реализация этих принципов в прежние времена зачастую искажала необходимую для них целостность (принудительная миграция населения, необоснованные экономические мероприятия и т.д.), но все же о полном уничтожении специфики территориальных единиц говорить едва ли возможно.

    В условиях перевода их в ранг территориальных  субъектов федерации меняется регулирование властных отношений в пределах краев и областей. Деятельность их представительных органов определяется как осуществление государственной власти, а областной, краевой администрации — как исполнительной власти, в то время как органы нижестоящих территориальных звеньев выступают в качестве органов местного самоуправления. В этом ныне и состоит основной критерий государственности региональных субъектов федерации.

    Очевидно,  нет оснований для опасения, что сама по себе «территориальная квазигосударственность», как ее иногда именуют, может стать стимулом распада России, настаивая на внедрении для себя таких атрибутов, как собственная конституция, гражданство, правительственные структуры и т.д. С позиции Конституции РФ статусы края, области, с одной стороны, и республики — с другой соотносятся как государственное образование и государство. Учитывая опыт существования в нашей стране таких национально-государственных образований, как административно-политические формы автономии, можно говорить об устойчивой тенденции, согласно которой их институты не претендуют на статус и полномочия атрибутов государства как такового (если отвлечься от некоторых амбициозных стремлений к «большой суверенизации» в составе РФ). Равным образом закрепление в Конституции статуса краев и областей в качестве территориально-государственных образований должно стать гарантией против сепаратизма и республиканизаторских устремлений их стороны. Разумеется, продолжение политических игр в направлении достижения всеобщей национальной и территориальной независимости может в дальнейшем привести к преобладанию конфедеративных тенденций и даже распаду Российской Федерации, но такая возможность не исключается при любом составе ее субъектов. Преградой для этого должна стать устойчивая политика экономического, социального и культурного возрождения России, развернутая государственная стратегия достижения межнационального согласия в масштабах всей федерации на основе приоритетных политических мероприятий по мирному разрешению возникающих противоречий, но с использованием всех законных средств для пресечения вооруженных конфликтов.

    Вместе  с тем взаимоотношения субъектов  федерации с органами федеральной  власти предполагают установление конституционных  гарантий против чрезмерной централизации  государства. Наряду с сепаратистскими тенденциями подобные устремления могут стать губительными для становления современного федеративного государства. Именно потому столь важны включение «механизма самонастройки» регионов как новых социально-экономических комплексов, создание межрегиональных структур управления, берущих на себя бремя осуществления функций, принадлежавших ранее унитарному центру, выявление и реальное обеспечение условий независимости регионального и местного уровней экономического развития на основе разделения материально-финансовой базы, налоговых источников и т.д. между ними и федеральным уровнем. Комплекс подобных мероприятий очерчен в послании Президента федеральному собранию в качестве основных принципов и целей региональной стратегии и выступает как условие свободного развития регионов во всем, что не противоречит этим принципам и целям, а также их самостоятельности вне пределов компетенции Российской Федерации.