Внутренняя политика казахского ханства на кануне присоединения к России

Внутренняя политика казахского ханства на кануне присоединения  к России

Интерес Московского  государства к Казахстану особо  возрастает с конца ХVI века, когда  в связи с установлением торговых и дипломатических отношений  России с Хивой и Бухарой через  казахские степи началась транзитная торговля с Востоком. Важное торгово-экономическое и военно-политическое значение имело то обстоятельство, что через Казахстан проходил путь из России в Среднюю Азию, Афганистан, Персию, Индию, Китай и другие страны. Однако, несмотря на усилия Русского правительства, издавна стремившегося к установлению с Казахстаном экономических и политических связей, на протяжении конца ХVI и всего ХVII века особых сдвигов в юго-восточной политике России не произошло. Торговля с Востоком, занимая в ХVIII веке относительно небольшое место во внешнеторговых оборотах страны, играла важную роль для России и по экономическим соображениям. Не случайно, что в правительственных и торгово-промышленных кругах она была предметом особого внимания и забот.1

Лишь после  успехов в Северной войне, укрепления позиции России на юге страны и  персидских походов 1721—1722 гг. Петром I ставится задача проникновения в  Казахстан и Среднюю Азию. Ближайшими соседями на юго-востоке были казахи.

Казахстан в  начале ХVIII века представлял собой соединение трех — Младшего, Среднего и Старшего жузов. Исключительно тяжелая внутренняя и внешняя политическая обстановка в Казахстане сложилась в первой трети ХVIII века. «Постоянные распри между киргизскими ордами и борьба с соседями — башкирами, калмыками и яицкими и сибирскими казаками — в описываемое время настолько ослабили киргизов, что становилось вероятным то, что они не в далеком будущем будут покорены тем или другим соседним народом, особенно они этого могли ожидать от зюнгар, их исконных врагов…»2 .

Башкиры, как  подданные российского государства, находились под защитой российского  оружия. Воевать с башкирами означало воевать с Россией. В условиях усиления джунгар и натиска их на Казахстан, единственным спасением  было принятие им российского подданства. Накануне и в период присоединения Казахстана к России над казахским народом нависла опасность порабощения со стороны деспотических среднеазиатских ханов, поддерживаемых реакционными феодально-клерикальными элементами внутри страны3 .

Инициатором принятия казахами российского подданства выступил хан Младшего жуза Абулхаир. Географически  и исторически Младший жуз  был ближе к России, чем остальные  два. Его связывали с северным соседом давние торговые и хозяйственные  отношения. Абулхаир надеялся использовать российское подданство также для укрепления собственной, единоличной власти во всем степном крае, что, естественно, соответствовало его интересам.4

Во время царствования императрицы Анны Иоановны (1730–1740 гг.) Санкт-Петербург решил укрепить позиции русских в Башкирии и восстановить порядок в этом беспокойном крае. После обсуждения было принято решение поступить в духе старых традиций, а именно: в глубине Башкирии запланировать строительство новой, более обширной Закамской оборонительной линии5 .

Еще в начале 1725 года в Петербург было направлено посольство казахских и каракалпакских правителей, которые обещали оказывать  помощь России в борьбе с любым  врагом. «Мы нижайшие рабы ваши, —  говорилось в письме от 15 января 1725 года на имя русского царя, — ежель что повелено от Вашего величества к услужению будет, на что склонность наша служить Вашему величеству главами нашими готовы… единогласно о сем объявляем»6 . Ответом на это явилась встреча в 1726 году в каракалпакских степях российского посланника муллы Максюта Юнусова с Абулхаиром, в ходе которой происходили переговоры о принятии казахами Младшего жуза российского подданства. В результате переговоров Абулхаир направил в Петербург посольство во главе с Койбагаром Кабековым с заданием добиться «протекции» России, получить право кочевий между владениями башкир и рекой Уралом, «чтобы был обеспечен свободный проезд в Россию, безопасность от яицких казаков и башкир, а также разрешено было произвести размен пленных в Уфе». Казахи просили возвратить пленных в обмен на русских пленных и обещали служить во всякой верности и по указам императрицы.7 Однако миссия Койбагара Кобекова окончилась неудачно, ибо, как указывалось в решении коллегии иностранных дел, «пользы чтобы под протекцию Ее императорского величества быть не находится». Такое решение связано с тем, что принятие казахов в российскую «протекцию» повлекло бы за собой, по мнению российских властей, серьезные осложнения во взаимоотношениях с Джунгарией.8

Несмотря на неудавшуюся попытку, «Абулхаир-хан, будучи пред прочими киргиз-кайсацкими владельцами гораздо умнее и проворнее, и видя, что оная орда, с одной стороны, … от зюнгарского калмыцкого народа, а с другой от башкирцев частые набеги и разрушения претерпевают, рассудил искать и просить о принятии со всеми его людьми в подданство Российское». Он знал, что башкиры уже находились в подданстве России, были «ограждены от разорительных набегов соседственных владетелей».9

Переговоры возобновились  в 1730 году, когда на собрании было решено заключить с Россией военный союз против Джунгарии. Тогда же Абулхаиру было поручено начать соответствующие переговоры. Но он, вместо предложения о заключении союза, возбудил ходатайство о подданстве.

Посредником выступил знатный башкир Бурзянской волости  Алдарбай Исекеев. Алдар Исекеев – предводитель Башкирского восстания в 1704—1711 годов, высокообразованный для своего времени человек. Казахское посольство, возглавляемое Кутлумбетом и Сеиткулом, в июле 1730 года прибывает к Алдарбаю и находится в его волости, пока уфимский воевода бригадир Бутурлин не пришлет для сопровождения казахских послов уфимских дворян.10

В сентябре 1730 года посольство Абулхаир-хана во главе  с Сеиткулом Кайдагуловым и Кутлумбетом  Коштаевым с полномочиями о добровольном принятии российского подданства прибыло в город Уфу.

«Наше заявление  к Вашему величеству состоит в  том, что с подданым Вам башкирским народом, который находится за Уралом, у нас близких отношений не было. Желая быть совершенно подвластным  Вашему величеству, я посылаю своего посланника вместе с Вашим подданным Алдарбаем. Мы, Абулхаир-хан, – говорилось в привезенной грамоте, — с подвластным мне многочисленным казахским народом Среднего и Малого жузов, все преклоняемся перед Вами, … желаем Вашего покровительства и ожидаем Вашей помощи».11

В послании Абулхаира  обращает на себя внимание тот немаловажный факт, что делает упор на весьма напряженные  взаимоотношения казахов с башкирами. Это же подтверждается и «кондициями» (условиями) «протекции» казахов, в  которых говорится, что башкиры «с ними (казахами) не мирятся». Между казахской и башкирской степью имели место существенные противоречия, которые наносили большой ущерб обеим сторонам. Абулхаир рассчитывал, по-видимому, на то, что принятие российского подданства устранит эти противоречия. Характерно требование: « … дабы повелено было им (казахам) с оными башкирцами быть в миру и в соединении»12 . Двое представителей от казахов были приняты в Санкт-Петербурге.

Серьезные опасности  у российского правительства  вызывали связи казахов и башкир. Башкиры, особенно зауральские, имели тесные контакты с казахами Младшего и Среднего жузов, что было обусловлено близостью их культуры, языка и, в некотором смысле, общностью судьбы в составе Дешт-и-Кипчака.13

Башкир с большим  жизненным опытом, пользовавшихся уважением, избирали старшинами, которые имели огромное влияние на род. Один из таких старшин Таймас Шаимов, управляющий Каратабынской-Боратынской волостью, явился в 1730 году к императрице Анне Ивановне и в дар ей привез лисиц и куниц. За почитание императрица вознаградила башкирского старшину землями, находящимися в настоящее время близ города Челябинска.14

В то время, когда  императрица принимала богатых  лисиц и куниц из рук башкирского  старшины Таймаса Шаимова, от Абулхаира  в Петербург были отправлены два посла: Кутлумбет Коштаев и Сеиткул Кайдагулов с просьбой о принятии Малой Киргизской орды в подданство России.15

19 февраля 1731 года императрица Анна Ивановна  подписала грамоту хану Абулхаиру  о принятии их в российское  подданство.16

По этому поводу П.И.Рычков писал: «По оному его  ханскому прошению в 1731 году, мае месяце отправлен был к нему, хану, коллегии иностранных дел переводчик мурза  Алексей Тевкелев. Посольство во главе  с А.И.Тевкелевым после трехмесячного  пребывания в пути 4 июля 1731 года прибыло в Уфу. Здесь ему были приданы из геодезистов Алексей Писарев да Михайла Зиновьев, для описания мест, да несколько человек из уфимских дворян и казаков, да из башкирцев лучшие люди – вышеупомянутой Алдар да Таймас-батырь и еще некоторые с такой инструкцией, чтоб помянутого хана со всей ордой в подданстве совершенно утвердить и присягаю в верности обязать, о состоянии же сего и тамошних мест обстоятельное известие получить».17

7 июля к Тевкелеву  явился башкир Алдарбай со  знатным представителем казахского духовенства, приближенным Абулхаира, Махомет-ходжой. Они сообщили, что Абулхаир находится в районе рек Тургай и Иргиз и подтвердили его желание принять российское подданство.18 В беседах с ними выяснились условия проезда по степи. Для обеспечения безопасности продвижения посольства Тевкелева к Абулхаиру были посланы сын Алдарбая с казахом Росбаем. Они должны были предупредить хана о приезде русского посольства. С этой же целью к Абулхаиру был направлен башкир Кидрас Муллакаев, который вернулся от него 22 августа. Вместе с ним прибыли четыре представителя от хана Абулхаира и султана Батыра во главе с Сиюндюком.19

Получив от Кидраса  Муллакаева известие о направлении  к нему российского посольства с  целью приведения казахов к присяге  на русское подданство, Абулхаир со своими аулами двинулся навстречу Тевкелеву. Для встречи и охраны посольства хан снарядил отряд в 200 воинов во главе со своим старшим сыном султаном Нурали и султаном Батыром.20 В ставку Абулхаира, находившуюся на реке Иргиз, Тевкелев прибыл 5 октября 1731 года. Главе посольства предоставили кибитку недалеко от резиденции Абулхаира. К кибитке Тевкелева приставили тайный караул, «чтобы прежде объявление Ее императорского величества грамоты не допускать с ним Тевкелевым, видится и прежде желая слышать, что в онной написано».21 Поэтому между Тевкелевым и Абулхаиром на первых порах были установлены негласные связи, осуществляющиеся через башкир Таймаса и Кидряса. По ночам они виделись непосредственно. Во время тайных встреч происходил откровенный обмен мнениями, в результате которого выяснилось, что Абулхаир просит российского подданства единолично, без совета с другими ханами, старшинами. Абулхаир рассказывал Тевкелеву о войне с джунгарами: большая территория попала в их руки, много казахов погибло и попало в плен, казахи лишились городов.22

Как сообщил  Абулхаир, казахи находились в состоянии  войны с волжскими калмыками, башкирами, бухарцами. По существу, казахи со всех сторон были окружены неприятелями, ко времени приезда Тевкелева  «з Бухарией и Хивой помирились, так же остались неприятели его волжские калмыки и уральские башкиры». Чтобы с башкирами и калмыками «быть в миру, а от хонтайши отыскивать свой реванж», Абулхаир и направил «своих посланцев просить протекцию российского».23 Касаясь вопроса о принятии российского подданства, Абулхаир советовал Тевкелеву не принуждать казахскую верхушку к присяге, действовать уговорами и подарками, вначале следовало одарить знатных старшин, чтобы они умягчились. Тогда, по мнению Абулхаира, легче будет решать вопросы о подписании верноподданнической клятвы о российском подданстве.24 Не дремали и противники Абулхаира, боявшиеся усиления его единоличной власти. Они не могли ему простить того, что при решении вопроса о подданстве он превысил свою власть. Именно в этом многие старшины усматривали не только нарушение исконного обычая, но и посягательства на ту политическую роль, которую они завоевали себе.25

Вечером 7 октября 1731 года Тевкелев в сопровождении  геодезистов А.Писарева, М.Зиновьева  и семи башкирских старшин был принят в Майхане (резиденции) Абулхаира. Глава миссии вручил Абулхаиру грамоту Анны Иоановны и произнес речь, в которой изложил цель приезда и передал уверенность российского правительства в том, что хан вместе с народом будет «содержать себя в непоколебимой верности престолу»26 . В грамоте говорилось об обязанности казахов служить верно и платить ясак, как башкирцы…

После ухода  Тевкелева из резиденции все содержимое принесенного им дара было снесено  в одно место, а затем «начали  между собой делить». Именно в это время у некоторых старшин, противников Абулхаира, закрепилась идея убить Тевкелева и разделить все привезенное им, а «остальных людей разобрать по себе», о чем рассказал Тевкелеву один из сопровождающих его, присутствовавший при этой сцене. Тевкелев созвал совет с участием знатных башкир Алдара Исекеева, Таймаса Шаимова, Касемиши Бекходжина и других, где шел большой разговор о возможности предотвращения надвигавшейся беды.

Присутствовавшие  высказались за то, чтобы обратиться к знатному батыру старшине Букенбаю, ведшему обширную торговлю с Россией. Довольно полную характеристику Букенбая можно почерпнуть из следующего высказывания А.Тевкелева: «Господь бы дал мне одного доброго человека помощника из киргиз-кайсацких и знатных старшин, называемого Букенбай-батыром, через которого я себе получил от смерти спасения и его старанием киргис-кайсаков в подданство всероссийского привел. И он, Букенбай, человек постоянный и умный и доброва сердца»27 . Заботясь о благе соплеменников, Букенбай стоял за российское подданство и по личным мотивам. С принятием подданства Букенбай рассчитывал расширить масштабы своей торговли.28