Англия накануне революции

Высокие доходы от сельского хозяйства привлекали в деревню много денежных людей, стремившихся стать владельцами  поместий и ферм. «...В Англии, —  писал Маркс, — к концу XVI столетия образовался класс богатых для  того времени «капиталистических фермеров» ( К. Маркс, Капитал, т. I, Госполитиздат, 1955, стр. 748.).

Для лендлорда  было экономически выгоднее иметь дело с лишенным каких-либо прав на землю  арендатором, чем с традиционными  держателями-крестьянами, платившими сравнительно низкие ренты, которые  нельзя было повысить до передачи держания наследнику, не нарушив старинный  обычай.

Рента краткосрочных  арендаторов (лизголъдеров), подвижная и зависящая от условий рынка, во многих поместьях превращается в основную статью манориальных доходов. Так, в трех манорах Глостершира вся земля к началу XVII в. уже находилась в пользовании лизгольдеров; в 17 других манорах того же графства лизгольдеры уплачивали лендлордам почти половину всех феодальных поборов. Еще более высоким был удельный вес капиталистической аренды в графствах, прилегающих к Лондону. Средневековая форма крестьянского землевладения — копигольд — все более вытеснялась лизгольдом. Все большее число мелких и средних дворян переходило в своих манорах к капиталистическим методам ведения хозяйства. Все это означало, что мелкое крестьянское хозяйство уступало место крупному, капиталистическому.

Однако, несмотря на широкое внедрение капиталистических  отношений в сельское хозяйство, основными классами в английской предреволюционной деревне продолжали оставаться традиционные держатели-крестьяне, с одной стороны, и феодальные землевладельцы — лендлорды —  с другой.

Между лендлордами  и крестьянами велась ожесточенная, то открытая, то скрытая, но никогда  не прекращавшаяся борьба за землю. Стремясь использовать выгодную конъюнктуру  для повышения доходности своих  поместий, лорды уже с конца XV в. начали поход против крестьян-держателей и их общинной, надельной системы  хозяйства. Традиционные держатели  являлись для манориальных лордов главной помехой на пути к новым формам хозяйственного использования земли. Согнать крестьян с земли стало главнейшей целью предприимчивых английских дворян.

Этот поход  против крестьян велся двумя путями: 1) путем огораживания а захвата  крестьянских земель и общинных угодий (лесов, болот, пастбищ), 2) путем всемерного повышения земельной ренты.

К моменту революции  огораживания были осуществлены полностью  или частично в Кенте, Эссексе, Сеффолке, Норфолке, Нортгемптоншире, Лестершире, Вустершире, Гертфордшире и в ряде других центральных, восточных и юго-восточных графств. Особенный размах огораживания приняли в Восточной Англии в связи с осушением там десятков тысяч акров болот; на дренажные работы, производившиеся специально организованной для этой цели компанией, затрачены были крупные средства. На Западе в связи с превращением заповедных королевских лесов в частновладельческие парки огораживание сопровождалось уничтожением общинных сервитутов крестьян (прав пользования угодьями). Как показали правительственные расследования, 40% всей площади, огороженной за 1557—1607 гг., приходилось на последние десять лет этого периода.

В первой половине XVII в. огораживания шли полным ходом. Эти десятилетия были также временем невиданного роста земельной  ренты. Акр земли, сдававшийся в  конце XVI в. меньше чем за 1 шилл., стал сдаваться за 5—6 шилл. В Норфолке и Сеффолке плата за аренду пахотной земли возросла с конца XVI до середины XVII в. в несколько раз.

Дифференциация  крестьянства

Интересы различных  групп крестьянства не были солидарными. Крестьянство еще в средневековой  Англии в правовом отношении распалось  на две основные категории: фригольдеров и копигольдеров. В XVII в. земельные  владения фригольдеров ужо приближались по своему характеру к буржуазной собственности, в то время как  копигольдеры были держателями земли  на феодальном обычном праве, открывавшем  много лазеек для произвола и  вымогательств манориальных лордов.

Писатель-публицист  второй половины XVI в. Гаррисон считал копигольдеров «наибольшей частью (населения), на которой зиждется благополучие всей Англии». В начале XVII в. в Средней Англии приблизительно 60% держателей были копигольдеры. Даже в Восточной Англии, отличавшейся высоким процентом фригольдерского населения, копигольдеры составляли от одной трети до половины держателей. Что же касается северных и западных графств, то там копигольд был преобладающим типом крестьянского держания.

Копигольдеры, составлявшие основную массу английских крестьян — йоменри, по образному выражению  современника, «дрожали, как былинка  на ветру», перед волей лорда. Прежде всего владельческие права копигольдеров  были недостаточно обеспечены. Только сравнительно небольшая часть копигольдеров  была наследственными держателями. Большинство же держало землю 21 год. От лорда зависело, получит ли сын  отцовский надел или будет  согнан с земли по истечении срока  держания. Далее, хотя ренты копигольдеров  считались «неизменными», их размер в действительности постоянно повышался  лордами при каждой новой сдаче  надела. Самым опасным оружием  в руках лордов были при этом допуск-ные платежи — файны, взимавшиеся при переходе держания по наследству или в другие руки. Так как размер их, как правило, зависел от воли лорда, то, желая выжить какого-либо держателя, лорд обычно требовал от него непосильного платежа за допуск, и тогда держатель фактически оказывался согнанным со своего участка. Во многих случаях файны с середины XVI до середины XVII в. увеличились в десятки раз. Вынужденные отказываться от своих держаний, копигольдеры становились лизгольдерами, краткосрочными арендаторами клочков земли «на воле лорда», либо издольщиками, обрабатывающими чужую землю за часть урожая.

Лорды взимали  с копигольдеров и другие денежные платежи, помимо ренты. Это были: посмертный побор (гериот), мельничные и рыночные пошлины, плата за пастоище, за пользование лесом. В ряде мест в некотором количестве сохранились барщинные повинности и натуральные оброки. Копигольдеры были ограничены в праве распоряжения своим наделом. Они не могли его ни продать, ни заложить, ни сдать в аренду без ведома лорда, не могли даже дерево спилить на своей усадьбе без его согласия, а чтобы получить это согласие, снова нужно было платить. Наконец, копигольдеры по мелким проступкам были подсудны манориальному суду. Таким образом, копигольд был наиболее ограниченной и бесправной формой крестьянского держания.

В имущественном  отношении среди копигольдеров  наблюдалось значительное неравенство. Рядом с прослойкой более или  менее «крепких», зажиточных копигольдеров  основная масса копигольдеров представляла собой средних и бедных крестьян, с трудом сводивших концы с  концами в своем хозяйстве.

Дифференциация  среди фригольдеров была еще более  резкой. Если крупные фригольдеры  во многом были близки к сельским джентльменам-дворянам, то мелкие фригольдеры, наоборот, были солидарны с копигольдерами, боролись за сохранение крестьянской надельной  системы, за пользование общинными  угодьями, за уничтожение прав лордов на крестьянскую землю.

Кроме фригольдеров и копигольдеров, в английской деревне  было много безземельного люда, коттеров, эксплуатировавшихся в качестве батраков и поденщиков, мануфактурных рабочих. В конце XVII в. коттеры, по вычислениям современников, составляли 400 тыс. человек. Эта масса сельских жителей испытывала на себе двойной гнет — феодальный и капиталистический. Их жизнь, по выражению одного современника, была «беспрерывным чередованием борьбы и мучений». Это в их среде были популярны самые крайние лозунги, выставлявшиеся во время восстаний: «Как было бы хорошо перебить всех джентльменов и вообше уничтожить всех богатых людей...» или «Дела наши не поправятся до тех пор, пока не будут перебиты все джентльмены».

Весь этот обездоленный люд — частью попросту нищие, пауперы, бездомные бродяги, жертвы огораживаний и эвикций (Эвикция, англ, eviction — выселение — термин, означающий сгон крестьянина с земли с уничтожением его двора. ) — задавленный нуждой и темнотой, не был способен на какое-либо самостоятельное движение. Тем не менее его роль была весьма значительной в наиболее крупных крестьянских восстаниях XVI — начала XVII в.

2. Расстановка классовых  сил в Англии  перед революцией

Из этих особенностей экономического развития предреволюционной  Англии вытекало и своеобразие социальной структуры английского общества, определившее расстановку борющихся  сил в революции.

Английское общество, как и современное ему французское  общество, делилось на три сословия: духовенство, дворянство и третье сословие — «простонародье», куда входило  все остальное население страны. Но в отличие от Франции сословия эти в Англии не были замкнутыми и обособленными: переход из одного сословия в другое происходил здесь  легче. Круг аристократического дворянства в Англии был весьма узок. Младшие  сыновья пэра (т. е. титулованного  лорда), получавшие лишь звание рыцаря, не только формально переходили в  состав низшего дворянства (джентри), но и по образу жизни зачастую становились  дворянами-предпринимателями, близкими к буржуа. С другой стороны, городские  буржуа, приобретая дворянские титулы и гербы, оставались носителями нового, капиталистического способа производства.

В результате английское дворянство, единое как сословие, оказалось  расколотым на два по существу различных  социальных слоя, очутившихся во время  революции в разных лагерях.

Новое дворянство

Значительная  часть дворянства, преимущественно  мелкого и среднего, ко времени  революции уже тесно связала  свою судьбу с капиталистическим  развитием страны. Оставаясь классом  землевладельческим, это дворянство было по существу уже новым дворянством, ибо свою земельную собственность  оно зачастую использовало не столько  для получения феодальной ренты, сколько для извлечения капиталистической  прибыли. Перестав быть рыцарями шпаги, дворяне сделались рыцарями наживы. Джентльмены (Джентльменами в XVII в. назывались преимущественно представители нового дворянства — джентри; более богатые джентльмены назывались сквайрами; часть их получала от короля титул рыцаря.) превращалась в ловких коммерсантов, не уступавших дельцам из среды городского купечества. Для достижения богатства все занятия были хороши. «Благородное» звание не мешало предприимчивому джентльмену торговать шерстью или сыром, варить пиво или плавить металлы, добывать селитру или каменный уголь — никакое дело в этих кругах не считалось зазорным, только бы оно обеспечивало высокую прибыль. С другой стороны, богатые купцы и финансисты, приобретая земли, тем самым вступали в ряды джентри.

Уже в 1600 г. доходы английского джентри значительно  превышали доходы пэров, епископов  и зажиточных йоменов, вместе взятых. Именно джентри наиболее активно  выступало на рынке в качестве покупателей коронных земель и владений оскудевшей знати. Так, из общего количества земли, проданной в 1625—1634 гг, на сумму в 234 437 ф. ст., рыцари и джентльмены скупили больше половины. Если землевладение короны с 1561 по 1640 г. уменьшилось на 75%, а землевладение пэров — более чем наполовину, то джентри, наоборот, увеличило свое землевладение почти на 20%.

Таким образом, экономическое преуспевание нового дворянства было прямым следствием его  приобщения к капиталистическому развитию страны. Составляя часть дворянского  сословия в целом, оно в социальном отношении выделилось в особый класс, связанный жизненными интересами с  буржуазией.

Новое дворянство стремилось к превращению своих  все возрастающих земельных владений в свободную от феодальных пут  собственность буржуазного типа, однако абсолютистский режим противопоставлял чаяниям нового дворянства всеобъемлющую  и все более стеснительную  систему феодального контроля за его землевладением. Учрежденная  при Генрихе VIII Палата по делам опеки  и отчуждений превратилась при первых Стюартах в орудие фискального гнета. Рыцарское держание, на праве которого дворяне владели землей, стало  основой феодальных притязаний короны, одним из источников ее налоговых  доходов.

Таким образом, накануне революции крестьянской аграрной программе, заключавшейся в стремлении уничтожить все права лендлордов на крестьянские наделы — превратить копигольд во фригольд, противостояла аграрная программа нового дворянства, которое стремилось уничтожить феодальные права короны на свои земли. Одновременно джентри стремилось ликвидировать и крестьянские традиционные права на землю (наследственный копигольд).

В наличии этих аграрных программ — буржуазно-дворянской и крестьянско-плебейской — и  заключалась одна из важнейших особенностей Английской революции XVII в.

Старое  дворянство

Нечто прямо  противоположное по своему социальному  характеру и устремлениям представляла другая часть дворянства — преимущественно  знать и дворяне северных и  западных графств. По источнику своих  доходов и образу жизни они  оставались феодалами. Они получали со своих земель традиционную феодальную ренту. Их землевладение почти полностью сохраняло средневековый характер. Так, например, в маноре лорда Беркли в начале XVII в. собирались те же платежи и повинности, что и в XIII в.,— файны, гериоты с держателей (копигольдеров), судебные штрафы и т. д. Эти вельможи, экономическое положение которых было далеко не блестящим, так как их традиционные доходы намного отставали от их ненасытной жажды роскоши, тем не менее свысока смотрели на дворян-дельцов и не желали делить с ними свою власть и привилегии.

Погоня за внешним  блеском, громадные толпы слуг и  прихлебателей, пристрастие к столичной  жизни и увлечение придворными  интригами — вот что характеризует  облик такого «сиятельного лорда». Неминуемое полное разорение было бы уделом аристократов, если бы они систематически не получали от короны поддержки в  форме различных пенсий и синекур, щедрых денежных подарков и земельных  пожалований. Об оскудении феодального  дворянства как класса свидетельствует  большая задолженность аристократии: к 1642 г., т. е. к началу гражданской  войны, долги дворян, поддерживавших короля, составляли около 2 млн. ф. ст. Старое дворянство связывало свою судьбу с  абсолютной монархией, охранявшей феодальные порядки.